Если я собираюсь это сделать, то действовать нужно сейчас.

У меня в голове есть две последние мысли:

Береги моих родителей, Адриано.

И…

Я люблю тебя.

Я протягиваю левую руку и щелкаю замком ремня безопасности Меццасальма.

— Что!.. — восклицает он.

Но я уже наклоняюсь и хватаю руль.

И изо всех сил поворачиваю его вправо.

Мы врезаемся в ограждение на скорости восемьдесят миль[21] в час.

Раздается металлический скрежет.

Толчок.

Мир переворачивается с ног на голову.

А потом мы проваливаемся…

… в темноту.

Глава 95

Адриано

Роллс врезается в ограждение.

Металл тут же прогибается, рассыпавшись искрами.

И машина переворачивается.

— НЕЕЕЕЕЕЕТ! — кричу я в ужасе.

Я вижу, как парень с ракетной установкой отшатывается назад, оружие выпадает из его рук от удара.

И он исчезает, когда машина переворачивается.

Все, что мы можем видеть, — это ходовая часть машины.

А потом и это исчезает за ограждением.

Через секунду раздается первый удар — металл врезается в землю, звук оглушительный.

Массимо ударяет по тормозам.

Мерседес сильно заносит и разворачивает…

Затем мы останавливаемся примерно в девяноста футах[22] от дыры в ограждении.

Я успеваю выскочить из машины, прежде чем мы полностью останавливаемся.

— БЬЯНКА! — кричу я, спотыкаясь на дороге, и бегу к бреши в металле.

Я не обращаю внимания на раскаленные осколки боли, пронзавшие мои внутренности и легкие.

Для меня ничего этого не существует.

Не существует ничего, кроме нее.

И надежды на то, что она еще жива.

— АДРИАНО, ПОДОЖДИ! — кричит Массимо, вылезая из Мерседеса.

Я игнорирую его, добравшись до искореженного ограждения и соскользнув вниз, в заросли кустарника, покрывавшие холм.

Роллс лежит в пятидесяти футах[23] подо мной, перевернутый, его колеса все еще вращаются.

Машина каким-то образом переворачивается во время падения. Фары направлены на дорогу, и они освещают мне путь, пока я спускаюсь вниз по склону.

Потом я добираюсь до стрелка с ракетной установкой.

Или, по крайней мере, его верхней половины.

Его тело разорвано на две части ударом крыши автомобиля о склон.

Не обращая внимания на ужас происходящего, я продолжаю спуск с холма.

Я добираюсь до двери Роллса со стороны пассажира. Подергав за ручку, я распахиваю ее…

Там лежит Бьянка, вернее висит вверх ногами, ее тело удерживает ремень безопасности.

Повсюду кровь.

Кровь покрывает кожаную обивку…

Подушки безопасности, сработавшие на приборной панели…

И всю ее.

— Детка, детка, ты меня слышишь?! — кричу я, почти рыдая и наклоняясь ближе.

Ответа нет…

Но она еще жива.

Я слышу ее прерывистое, хриплое дыхание.

— ПИЛОТ, СПУСКАЙСЯ СЮДА! — кричу я, протягивая руки внутрь, чтобы попытаться поддержать ее тело.

— Вас понял, — говорит пилот мне на ухо. — Я сажусь в поле рядом с машиной.

Я слышу рев вертолета над собой, краем глаза вижу прожектор, чувствую, как меня обдает ветер.

Но это похоже на что-то, происходящее в приглушенном, далеком коридоре.

Все, что имеет значение, — это Бьянка.

Весь мой мир в тот миг заключен только в ней.

Я нащупываю фиксатор ремня безопасности и зажмуриваюсь.

Ее тело падает мне в руки. Я валюсь назад, вытаскивая ее, и ее тело обмякает в моих руках.

Когда она оказывается на земле, я осторожно кладу ее на траву и осматриваю.

На лице небольшие порезы и царапины, вероятно, от срабатывания подушки безопасности…

Но других порезов или ран нет.

Тогда я понимаю, что вся кровь, вероятно, принадлежит парню, которого перерезало пополам.

На секунду я позволяю себе надеяться.

— Малыш? — кричу я, перекрывая шум вертолета. — Детка, ты меня слышишь?

Ответа нет.

За спиной слышатся шаги.

Массимо.

— Позвольте мне взять ее, — кричит он, когда ветер кружит вокруг нас.

— Я…

— Ты не в состоянии нести ее! Позволь мне взять ее, — кричит Массимо. — Пожалуйста.

Я колеблюсь, потом киваю.

Он просовывает руки под ее тело и поднимает ее в воздух, как будто несет ребенка.

— Давай, мы должны отвезти и тебя в больницу, — кричит он мне.

Ветер развевает ее красное платье, когда Массимо идет к вертолету.

Я напрягаюсь, чтобы подняться на ноги...

И тут я кое-что вспоминаю.

И оборачиваюсь к машине.

Меццасальма лежит на водительском сидении.

Он не пристегнут ремнем безопасности. Его тело сломано и скручено, как крендель, голова под неестественным углом прислонена к потолку машины.

Но он улыбается.

Его пустой взгляд насмешливо смотрит на меня... особенно этот белый глаз...

И он скалит на меня желтые зубы на своем залитом кровью лице.

Я думаю, он мертв...

Я почти уверен в этом...

Но мне наплевать.

Моя ярость за гранью разумного.

Я выхватываю пистолет и выпускаю в его лицо все пули, которые у меня есть.

Когда я слышу щелчок, давший мне понять, что пистолет разряжен...

Я поднимаюсь на ноги, затем поворачиваюсь и, пошатываясь, направляюсь к вертолету вслед за Массимо...

... и моей девочкой.

Моей Бьянкой.

Глава 96

Бьянка

Долгое время вокруг есть только темнота.

Ничего не видно... но мне кажется, что я перехожу из комнаты в комнату, блуждая в лабиринте теней.

Изредка, словно призраки, появляются лица.

Лица людей, которых я люблю.

Моей матери...

Моего отца...

Адриано.

Его чаще всех.

Лицо, которое я люблю.

И еще голоса.

Слабые и далекие, но я их слышу...

И я пытаюсь следовать за ними по лабиринту.

Некоторые я не узнаю...

Но несколько да.

Снова мамин...

Моего отца...

И Адриано.

За его голосом я стараюсь следовать сильнее всего...

Он тот, кого я больше всего хочу найти.

Я могла бы сдаться, если бы это были только мои родители.

Я знаю их всю свою жизнь, и все было бы в порядке, если бы я просто ушла.

Но Адриано...

Я хочу его.

И он был у меня так недолго.

Поэтому я продолжаю двигаться, искать, пробираться сквозь тьму...

Пока не вижу первый проблеск света.

Глава 97

Бьянка

Я открываю глаза.

Я нахожусь в комнате с бежевыми стенами.

Справа от меня огромное окно. Через него видны крыши старой Флоренции, солнце и голубое небо.

Раздается высокий гудок... гудок... гудок.

Это напоминает мне медицинские передачи — эпизоды «Скорой помощи», которые я смотрела в Интернете.

Во рту сухо, как будто он набит ватой...

И все тело болит.

Затем я вспоминаю последнее, что происходило перед наступлением темноты:

Машина перевернулась через ограждение.

Весь мир перевернулся...

О, я поняла.

Я, должно быть, в больнице.

Я поворачиваю голову на подушке, чтобы видеть комнату вокруг себя.

На стуле у моей кровати сидит мужчина, верхняя часть его тела согнута, предплечья лежат на ногах. Его голова опущена, а руки сцеплены вместе. Похоже, что он молится.

Это на секунду выбивает меня из колеи, потому что я никогда не видела никаких признаков религии в человеке, которого знаю и люблю...

Но даже не видя его лица, я узнала бы остальные части его тела.

— ... Адриано?.. — зову я.

Меня удивляет, как звучит мой голос: как хриплое карканье.