В букмекерских салонах можно достать практически все, что угодно: апперы, дауны, кокаин, героин, метамфетамин.

Не говоря уже о том, что в подпольных заведениях можно делать ставки, на которые казино никогда бы не согласилось… потому что казино не пошлет бандитов ломать вам ноги, если вы не сможете заплатить.

Подходит мужчина лет семидесяти с густыми седыми волосами и в очках с толстыми стеклами.

— Привет, это ты, Бьянка?

— Привет, Беппе.

— Ни фига себе, как ты выросла!

— А ты выглядишь так же молодо, как и всегда.

Он смеется.

— Ах ты, очаровашка. — Затем он смотрит на Адриано. — Это твой парень?

— Да. Мой отец здесь?

— Кто, Фабио Фламбер? Нет, я не видел его уже несколько недель.

Я игриво наклоняю голову в сторону, мол, да ладно.

— Серьезно, Беппе?

Старик поднимает правую руку.

— Клянусь левой сиськой Девы Марии. Не видел его уже пару недель.

— Хорошо…

Беппе наклоняется и шепчет.

— Ты должна быть осторожна, малышка. Прошлой ночью Агрелла устроили взбучку.

— Напали? — говорю я, изображая шок.

Беппе проводит пальцем по своей шее, как ножом по горлу.

— Убрали всех. Говорят, это сделали какие-то придурки из сельской местности.

— Серьезно? — спрашиваю я, округляя глаза соответственно вопросу.

— Да. Значит, тот, кто придет за его долгами, может оказаться не таким снисходительным, как Серджио, понимаешь, о чем я?

— Поняла… спасибо, что предупредил.

— Конечно, куколка. Если он зайдет, я передам ему, что ты его ищешь.

— Спасибо, Беппе.

— Без проблем.

Я беру Адриано за руку и выхожу вместе с ним.

— Заходи почаще, — говорит толстый швейцар на выходе. Я уверена, что он рассматривает мою задницу.

— Вот засранец, — рычит Адриано, когда мы выходим на солнечный свет.

Я улыбаюсь.

— Кто-то ревнует?

— Нет… но ему не следует делать свои долбаные замечания.

— Ты встречал итальянцев в последнее время?

— Ха-ха, — говорит он серьезно. — Что там было про Фабио Фламбера?

— Это просто прозвище моего отца. Фабио — это сокращение от Фабрицио.

— Я понял, но Фламбер — это не итальянское слово.

— Нет, это французское. Это жаргонное выражение, обозначающее крупного игрока или человека, находящегося в ударе… как пламя, вырывающееся из кончиков пальцев, когда он бросает кости. Это была шутка. Потому что мой отец был таким дерьмовым игроком.

— Хм…

— Они знают об Агрелла, — обеспокоенно замечаю я.

— А ты уловила часть про парней из деревни? — мрачно спрашивает он.

— Да?

— Это про мою семью. Наша база находится в Тоскане.

Я в тревоге смотрю на Адриано.

— Но ты же сказал…

— Мы этого не делали. Но тот, кто за этим стоит, пытается представить все так, будто это сделали мы.

— Но… разве это не делает вас крутыми?

— Да, но это также заставляет нас выглядеть плохо для остальных членов Cosa Nostra — как будто мы нанесли удар в спину Агрелла. И если кто-то передаст эту ложь копам, они тоже могут выйти на нас.

— Вот черт…

Адриано берет меня за руку.

— После того, как я верну пистолет, мне нужно позвонить братьям — и мы должны пойти проверить другие места, которые ты знаешь.

Я немного отстаю от него, когда он шагает в переулок.

Он оглядывается на меня через плечо.

— Что?

Я смотрю на свою руку в его руке.

Он понимает, что взял ее, не думая.

— Что, ты не хочешь держать меня за руку? — спрашивает он, отпуская ее.

— Нет, хочу, — говорю я, широко ухмыляясь, и крепко цепляюсь за его руку. Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Правда хочу.

Он целует меня в ответ, потом улыбается и качает головой, как будто я схожу с ума…

И мы идем по улице, рука об руку.

Глава 43

Адриано

Все мои мысли заняты тем, чтобы забрать пистолет, позвонить братьям и понять, что означает вся эта новая информация.

И, если быть честным, много мыслей о Бьянке.

Когда я беру ее за руку, реакция девушки просто очаровательна.

Я ни о чем таком не думаю.

Но она ведет себя так, будто это много для нее значит.

И мне это нравится.

Мне нравится видеть ее улыбку…

И мне нравится видеть ее счастливой.

Мне нравится делать ее счастливой. И не только в постели.

Так что у меня в голове много всего…

Вот почему я не замечаю их появления.

Вообще-то, это тоже не совсем так.

Я постоянно сканирую улицы, всегда нахожусь начеку. Это привычка мафиози.

Дело в том, что я ищу парней в костюмах…

Или хотя бы одетых с некоторой долей самоуважения…

Или с волосами и телосложением, как у тяжеловесов.

Короче говоря, я ищу мафиози. Гангстеров.

Я не ожидаю увидеть парочку наркоманов, которые выглядят так, будто вылезли из мусорной кучи…

И в этом заключается моя ошибка.

Мы как раз сворачиваем в переулок, чтобы забрать мой пистолет, когда я слышу шаги, приближающиеся сзади.

Я инстинктивно думаю: «Вот дерьмо!» и толкаю Бьянку за спину, чтобы защитить ее.

Я готов броситься на любого — может быть, это один из вышибал из букмекерской конторы.

Но вместо этого я вижу двух придурков с пятнами на рваной одежде и темными кругами под красными глазами.

У того, кто справа, стрижка.

У того, что слева, длинные сальные волосы.

Они стоят в десяти футах от нас и оба выглядят, как дерьмо.

Я ожидаю, что они потянутся за ножом.

Представьте себе мое удивление, когда короткостриженый направляет на меня пистолет. Его рука дрожит, когда он это делает.

— Давай сюда свои гребаные деньги, — шипит он. — Сейчас же.

Его оружие является просто куском дерьма. Короткоствольный револьвер, дешевый и плохо сделанный — то, что американцы назвали бы Saturday Night Special[13]. Какой-нибудь мелкий наркоторговец, вероятно, использовал его, чтобы застрелить кого-то, а потом выбросил в канаву, когда убегал от копов.

Законы об оружии в Италии — одни из самых жестких в Европе. Если вас поймали с нелицензионным пистолетом, вам грозит от трех до пяти лет.

Это означает, что если придурок сможет избежать этого, то не станет стрелять в меня. Он не захочет привлекать к себе ненужное внимание.

Что дает мне преимущество.

Тем не менее, я стараюсь не провоцировать.

— Нет проблем, — говорю я, поднимая руки, чтобы они знали, что я сотрудничаю.

В этом вся суть наркоманов: они дерганые и непредсказуемые, так что лучше подыграть им.

До тех пор, пока не представится возможность их убрать.

Но тут слева от меня появляется второй придурок и начинает разглядывать Бьянку.

— Ну и что тут у нас, — говорит он с большой, уродливой ухмылкой, полной гнилых зубов.

Я чувствую, как Бьянка испуганно отодвигается.

Я не пугаюсь.

А чертовски злюсь.

— Эй, придурок, стой, где стоишь, — огрызаюсь я.

Короткостриженый делает шаг вперед.

— Ты, заткнись и давай сюда свои деньги!

— Тогда ТЫ скажи своему другу, чтобы… Эй!

Второй придурок бросается к нам и пытается схватить Бьянку.

Я уже собираюсь ударить его, когда слышу отчетливый щелчок взводимого курка.

Обернувшись, я вижу, что рука короткостриженого дрожит.

Он в ужасе.

Обычно это было бы очком в мою пользу…

Но напуганные люди делают глупости.

Напуганные наркоманы делают непредсказуемые, глупые вещи.

— Я дам тебе деньги, — говорю я, — но скажи своему другу, чтобы он оставил ее в покое, иначе я убью его на хрен.

— Пьетро, оставь ее в покое, — шипит он.

Маленький жирный Пьетро только гогочет. Я чувствую отсюда запах его вонючего тела.

— Слушай, — говорю я, медленно залезая в карман, — я отдам тебе деньги… Я достаю их…