— Нет, ничего. Иди.

Через сутки после доклада о загадочных убийствах и покушениях, Идилий Кат, тайный властитель города Зелёной долины, осознал, что их с Гидоном выверенный план рушится. Знать не переманили, барона не дискредитировали, Лукоса Шварца в союзники не получили. Всё та же стена отторжения, а в придачу выродок, имеющий доступ к сильной ворожбе и мечтающий уничтожить верхушку города.

Одна надежда на суетливого малыша.

— Соглашусь, пора закругляться, — пожал плечами Штамм, проигнорировав или не заметив ловушку. — Выпью травяного отвара на ночь да пойду спать.

Тацит Волиус собирался подняться, как книгочей затараторил, опять сменив сосредоточенность и серьёзность на комичность и буффонаду.

— Ах, достопочтимый Тацит Волиус Штамм, как же вы правы! — Пурелий подпрыгнул, хлопнул в ладоши и затопал ножками. — Я же совсем забыл! Ваш фраза про травяной отвар… Знаете, бабушка в детстве поила меня свежим сбором. Я просыпаюсь, а он ожидает меня в голубой чашке на… Фелиция! — не закончил предложение книгочей и подбежал к пестунье. — Вы так прекрасны сегодня! Умоляю, погадайте! Пожалуйста, пожалуйста. Клянусь, я не сойду с этого места, пока вы не согласитесь!

Пурелий рухнул на колени и достал порошок, найденный у убитого воеводой связного Шварца. Рядом лежал кусочек уха, завёрнутый в тряпку. Пестунья ожила. Она обрадовалась, что к ней обратились за помощью не из-за простой вежливости. Находясь в добром настроении, вызванном корнем боярышника, Фелицию не покидало чувство бесполезности. Люция под опекой мужчин, магия не нужна. А потом эти разговоры с грубыми и воняющими людьми. Старушка отрешилась, копаясь в прошлом. И вдруг бойкий юноша просит, да что там, умоляет её об услуге.

Фелиция замахала руками и пустила слезу. Это так удивила Люцию, что она затревожилась.

— Тётушка, с вами всё в порядке?

— Да, милая, да. Это воспоминания. Моя юность… Я сегодня такая эмоциональная.

Она взяла порошок, а книгочей, вот ведь фрукт, опять потушил задорность и с внимательным, даже строгим видом сел за стол.

— Во времена моей молодости, — начала пестунья, успокоившись, — мы с сёстрами ворожили на любовный приворот. Проверяли молодых людей, приезжающих к нам свататься. Бывало, что матери наводили на них ворожбу, чтобы сыновья любовным взглядом смотрели на будущую невесту, а не только думали о приданном. Нам повезло изобрести зелье, обличающее зачарованных. Брались волосы юноши. Для этого придумали обычай, что потенциальный жених должен причесаться гребешком девушки. Потом капали на волосы зелье и наблюдали. Если человек зачарован, то все зелья, порошки и мази автора ворожбы начинали светиться мерцающим светом. Это устанавливало связь между зельем внутри зачарованного тела со всеми остальными отварами и настойками.

Фелиция рассказывала не спеша. Она была грустна и сентиментальна. Воспоминания терзали душу.

— Богатые родители всегда были при ворожбе. У многих на шее висели кулоны с отварами, мало ли разбойников на дороге. После применения нашего зелья обычно ничего не происходило. Но иногда карманы матерей начинали светиться. Значит, ворожба, и жениху не доверяли. А однажды… — старушка надолго замолчала. — Однажды багаж засветился так, что прибежали слуги. Я тогда глупая была. Сразу закричала, что это магия, что жених не искренен. Не пойду за него. Дура была, — тяжело вздохнула и опять задумалась. — Надо было промолчать, придумав что-нибудь о девичьей шалости. Замуж бы вышла. Детки пошли. Никто же больше не приезжал ко мне. Ни до, ни после. Только к сёстрам. Я же некрасивая была. Эх, упустила… Мне и сейчас он снится. Сидит, молоденький такой, красивый. Глазки нежные. И смотрит, и смотрит влюблённым взглядом.

Старушка махнула рукой и уронила голову на грудь.

— Тётушка, я не знала. Я думала… Я хотела…

— Ничего, родная моя, ничего. Всё давно прошло.

Старушка погладила по голове растроганную рассказом Люцию. Девушка почувствовала вину перед пестуньей. До этого момента старуха была для неё бесчувственным комком строгих правил. Люция с азартом манипулировала тёткой, считая её чёрствой каргой, а приступы доброты приписывала эффекту корня. Но оказалось, что Фелицию сотню лет гложет тоска. Корень расслаблял тело, показывая истинное лицо. Боярышник снимал сколоченный тётушкой злой и ворчливый костюм, прятавший её от действительности. Действительности, лишившей её семьи и пригвоздившей к поместью. К жизни с дефицитом женихов и красивыми сёстрами.

А ведь была улыбка судьбы. Она подарила долгожданное сватовство, зародив в некрасивой девушке надежду. И тут же разрушило счастье подначиванием сестёр: «Давай проверим! Давай погадаем!» Фелиция не хотела. Сёстрам что? Муж найдётся. Ни один, так другой. А для Фелиции это был единственный шанс. И сама же его упустила, поддавшись на болтовню. Вдруг жених взаправду её полюбил? Вдруг матушка зря ворожила? Встретились бы ещё раз, и…

Да что там! Упущено. Молодость, счастливая семья, дети. Сотни лет терзали Фелицию призраки прошлого. Бароны не ошиблись, долголетие для одиноких людей оказалось недугом.

— Ох, ладно. Чего уж там, — старушка окончательно стряхнула грусть. — Я этот порошок сразу узнала. Младшая сестра научилась получать его из зелья, что позволяло дольше хранить снадобье. Сёстры давно умерли, а зелье… Эти цвета я узнаю из тысячи. Видите, какие редкие сочетания? А тут вкрапления. Правда, их гораздо меньше. Боюсь, волос не хватит, нужно больше материала.

Фелиция с сочувствием посмотрела на книгочея, жалея, что не сможет помочь забавному юноше.

— В ткань завёрнуты не волосы. Там кусок плоти, — серьёзно ответил Пурелий. — Нам необходимо установить отравителя. Мы уверены, что убийства, обсуждавшиеся за этим столом, совершенны человеком, применившим ворожбу. Если установим виновника магии, установим убийцу.

— Ах, вот как, — задумалась старушка. — Да, плоть содержит больше информации, чем волосы. Этого хватит.

— Сработает порошок, если человек был заворожен несколько дней назад?

— В таком случае, придётся потратить весь.

Фелиция попросила принести свежий отвар ромашки, используемый для приготовления крепких настоек. Пестунья высыпала порошок в кружку и помешала.

— Вот и всё. А что? Думали, долго провожусь? — улыбнулась Фелиция. — Развёл и готово. Кидайте плоть, уважаемый Пурелий. У вас такие красивые глаза, — опять заблаженила тётушка. — У Ратмира тоже красивые. И у Тацита. Правда, у него грустные. Почему грустные?

Но на Фелицию уже не обращали внимание. Книгочей развернул тряпку и бросил в кружку мочку уха скотника Жостака. Не зная, какого эффекта ожидать, собеседники начали крутить головами.

— Как долго держится гадание? — поинтересовался Тацит.

— Утром пропадёт.

Пурелий встал, понимая, что нельзя терять время. Необходимо прочесать город и осмотреть дома в поисках мерцающего света.

— А каким цветом должно быть свечение? — взволнованно спросил Ратмир, уставившись на туфли Фелиции.

— Вот, — кивнула пестунья на кружку с зельем. — Цвета воды. А что?

Ратмир показал на щиколотку старушки, где из-под носка что-то мерцало аналогичными цветами. Фелиция отогнула носок и вынула тюбик крема.

— Ха, смотрите-ка! Получилось. Этот тюбик дал мне… Ох, я так рада, что мы здесь собрались, что заехали в этот чудный город. Ещё подумала, что лучше носить с собой, мало ли пригодится. Ведь не знаешь…

— Тётушка, умоляю! Скажите, откуда крем?!

— Как? Ты не узнаёшь? Это тюбик нам продал лекарь Плантаж.

Тайя бежала домой в смятении. Даже для рано повзрослевшей девочки день получился богатым на события. Ранним утром болезнь, потом излечение и награда. Следом нападение хулиганов, обезвреженных куклой. Днём внеочередной заказ и щедрое вознаграждение. Потом недосмотр и испорченные братом травы. Наконец, собаки, наводящие ужас на Тайю. Девочка сделала всё, что могла и надеялась, что оберег, увидев её старания, вернёт травам магические свойства.