Если у вызываемых не было денег заплатить отступные, если они понимали, что вызов обоснованный, а, главное, драться насмерть совсем не хотелось, то выбирали второй вариант. Тогда оба проходили испытания болью. Кто первый потеряет сознание, тот проиграл. Победитель ничего, кроме почёта публики не получал. Ещё один повод вести себя прилично и не раскидываться вызовами.

Гость выбрал испытание болью, не рассчитывая на себя в драке. Шанежка назвала способ.

— Печёный локоть! — крикнула она и зал взорвался от восторга.

Косая рубящей походкой двинулась к сцене. Проходя мимо Плантажа, зычно крикнула:

— Пошёл с дороги, мужеложец!

Угодник, испугавшись, отпрянул в сторону.

На сцене соперники уселись на бочки, обнажили спины и закатали рукава в ожидании начала. Позади спокойной Шанежки и взволнованного иногородца находились люди с плетью. Наконец, вынесли котелки. Каждый мерцал раскалёнными углями, толпа заревела.

— Поединок… начался! — крикнул распорядитель и Шанежка первая опустила локоть в котелок.

Мужик замешкался и тут же получил плетью по лопаткам. Люди с кнутами хлестали спины, принуждая участников опускать руку. Мужчина заорал и вонзил локоть. Первые мгновения он терпел, но потом крикнул и достал руку из котелка с углями. Новые удары посыпались на спину бедняги. Через два макания и череду кнутов мужик завалился набок и потерял сознание от боли. Или сделал вид, что потерял. Над симулянтами нещадно издевались, подвергая, порой, пыткам. Но прощали тех, кто сдался, получив дозу страдания. Толпа посчитала, что иногородец достаточно намучился, поэтому закричала имя Шанежки, признавая победу.

На протяжении мучений соперника Косая сидела, опустив локоть в котелок. Ни единого звука, лишь скулы дёргались на некрасивом лице женщины. Она не обращала внимание на соперника. Победные крики толпы вернули Шанежку в реальность. Женщина посмотрела на лежащего соперника и не торопясь достала руку из котелка. На локте от ожога вздулись пузыри.

— Железная бабища! — прошептал Плантаж книгочею.

К участникам подбежали распорядители и намазали локти бальзамом. Через двое суток всё бесследно заживёт. Поединки на болевой шок были мучительны, но без последствий. Раны зарастали.

Когда Шанежка покидала увеселительный дом, Пурелия опять посетила тень задумчивости.

— Где была Шанежка? — резко спросил книгочей лекаря.

— Она? Когда? А! Дайте подумать… Тоже в саду, с обидевшими.

Пугачей кивнул и моментально вернулся в обычное состояние. Он захохотал и кинулся к соседнему столу.

— Видели, да?! Это потрясающе! У вас приняли? Ох, поздравляю с выигрышем. Пурелий, книгочей. Тоже рад знакомству. Соглашусь, Шанежка великолепна. Ах, чуть не забыл! — юноша отвлёкся на подошедших агентов. — Познакомьтесь, мои подопечные. Сироты-близняшки с умственными отклонениями. Писаются в штаны, но совершенно безобидны.

После того, как Фелиция зачитала на ночь положения из кодекса Луговых девиц, приняла микстуры, заворожила помещение охранным куполом и, наконец, заснула, Люция решила действовать. Она осторожно открыла походную сумку пестуньи, вынула шкатулку и высыпала содержимое в окно. Шансы на посещение города резко повысились.

Перед сном трактирщик зашёл к соседу-кузнецу узнать, как продвигается починка повозки. С учётом закрытия города и вызванного этим ажиотажа, хозяин постоялого двора не хотел, чтобы дамы задерживались. Проклятая старуха слишком привередлива к гостям, которых, учитывая обстоятельства, ожидалось много.

— Управишься к полудню?

— Да, тут не сложно, — обрадовал трактирщика кузнец.

— Тогда я обновлю ловушку.

— Не стоит, она не сработала.

— Не понял.

Кузнец, показав на колёсную пару, усмехнулся.

— Повозка не доехала до места ловушки. Вспомни, где вы стояли.

Хозяин постоялого двора нахмурился и вспомнил:

— Точно! На том месте стояли лошади, на них не срабатывает, нужен металл и дерево.

— А теперь посмотри сюда, — кузнец показал пальцем на тёмное пятно в месте слома колеса. — Это зелье. Судя по расположению пятна, сворожили изнутри. Кто-то из пассажиров сам разрушил колёсную пару, чтобы повозка сломалась. Этот кто-то не хотел ехать дальше.

— Я точно помню, что пополнила запасы активированного порошка черешни, — беспокоилась Фелиция, смотря на пустую коробку.

— Ах, тётушка. Говорила вам, что нельзя увлекаться нюхательным корнем боярышника. Хорошо, что галлюцинаций не было. Представляете, вы просыпаетесь ночью и видите, как я, ваша любимая и послушная племянница Люция, высыпаю порошок за окно. Вот ведь смеху-то!

Пестунья имела тайную слабость в виде нюхательного корня боярышника. Тонизирующее средство, запрещённое в некоторых городах, принимали, в основном, жёны богачей. Но и старая дева нашла в нюхательном корне отдушину. Каждый день она открывала кулон со спрятанным корнем. Сам по себе боярышник не имел эффекта, но присыпанный активированным порошком черешни давал нужную бодрость. Перед тем, как выехать из поместья, Фелиция запаслась порошком на несколько дней пути. Но сейчас он исчез. Или не было. Или закончился. Старушка допускала, что просто забыла пополнить запасы.

— И вообще, дорогая и любимая тётушка, — продолжала наседать Люция, — через несколько дней приедем, и вы опять прикоснётесь к тайне. Потерпите немного.

Девушка знала, что без любимого нюхательного корня Фелиция не продержится и дня. А корень бесполезен без активированного порошка черешни, продающийся только…

— Мы срочно идём в город! — громко сказала Фелиция и решительно направилась к двери. — Я думаю, что наши вчерашние знакомые, эти благородные и порядочные люди, согласятся сопроводить нас.

Тётушка достала кошель и добавила:

— По тридцать монет каждому, чтобы наверняка.

Наступил первый день новой недели. В посаде закипела жизнь. Люди с красными ногтями получили прирост физической силы, чем привычно пользовались. Старуха, уставшая ждать, когда корова выйдет из стойла, подняла бурёнку и вынесла во двор. Водовоз тащил наполненную в реке бочку, высотой с городские ворота. Бочка заслоняла обзор водовозу и мужчина, чьи худые ноги едва виднелись из-под деревянной громадины, предупреждающе покрикивал, чтобы уступили дорогу. Он мог поднять сразу и бочку, и лошадь, и повозку, разнося воду желающим, но сила красного рода имела краткосрочный эффект. После применения обязательный отдых. Выносливостью отличалась зелёные.

Элегантный Тацит Волиус, возбуждённая Люция, подобревшая, но беспокойная тётушка Фелиция и Ратмир Голяшка, с чьего лица не сходила счастливая улыбка, стояли возле главных ворот в ожидании допуска.

За завтраком Тацит с достоинством принял приглашение Фелиции, добавив, что делает это не ради денег, однако от монет не отказался. Ратмир захлебнулся от счастья и встал из-за стола, готовый немедленно кинуться в город. Погасив порыв, сел обратно и заверил, что отдаст жизнь, а также всё что у него есть, и даже… и даже… но, не закончив мысль, запутался и покраснел.

Стражники разделили желающих попасть в город на два потока. В большом и плотном находились жители города. То есть те, кто платил четвертной налог в городе Зелёной долины. Весь посадский люд, тех кто жил в баронстве, но за городскими стенами, сразу заворачивали, уведомив, что доступ им будет предоставлен на следующий день. Шатунов не пускали вообще.

Каждого горожанина подвергали ритуалу разоблачения. Стражник макал в чан ветки яблони и опрыскивал проверяемых. Несколько секунд ожидания и пропуск. Простая на вид процедура требовала долгой подготовки. В чане содержалась особо прокипячённая и приправленная зельем жидкость, которая при соприкосновении с завороженным пенилась черной пеной. Зелье варил зельевариус Шорох с двумя помощниками из числа лучших лекарей города. Примечательно, что среди них не было Плантажа. Но эту примечательность не примечала клиентура самовлюблённого лекаря, свято веря в его эликсиры молодости и не загружающая себя вопросами, почему лучшего, по мнению самого Плантажа, лекаря баронства не приглашают на такое сложное зельеварение.