«Опять! Опять подвела, сволочь!» — думал человек в капюшоне, разглядывая знать.

Публика, собравшаяся у Бадьяра Широкого веселилась. Все приглашённые надели лучшие одежды и пестрили богатством. Все, кроме голого лекаря, проигравшего спор. Знать периодически шутила над молодым человеком, но тот не унывал. Лучше сидеть голым на званном ужине у барона, чем одетым наблюдать за ним с улицы.

Бадьяр Широкий не переживал об отсутствии девчонки. Может, сбежала, может, завистники убили. Незачем в его присутствии лишний раз восхвалять кого-то, кроме него и короля. Отсутствием Тайи обеспокоились только четверо. Отравитель, лишившийся завороженной бомбы. Гидон, досадовавший, что не проверил её дом, как хотел. Может, Тацит шёл именно к девчонке, когда он встретил его в Ливнёвке? Пурелий, связавший пропажу гостей города и девочки. И Мортус, размышлявший, что бы это значило.

Гостей развлекали танцами. Девушки Балуна старались во всю. Тропа удалась и знать кидалась деньгами сильней, чем обычно. Сметана радовался доходам и светился привычной улыбкой. Отсутствие Тацита с Люцией прибавило настроения. Чанка Кислая ворковала с Зельевариусом. Шорох перебрал лекарской настойки и целовал красильщицу то в руки, то в шею. Давлей Болтун с женой Шанежкой сидели порознь. Косая угрюмила на краю стола, а костоправ находился рядом с бароном и изредка ловил Эльзу Ветер. Наложницу вело от выпитого. Она вешалась на барона, невпопад писклявила тосты и смешила Бадьяра. Восхищение тропой не покинуло толстяка. Он наслаждался ужином и свержением Весты. Народницу не допустили в дом. Стражники встретили женщину выученной фразой:

— Барон Зелёной долины Бадьяр Широкий заботится о здоровье народницы Весты Кнут и рекомендует той отлежать неприятности.

Ужин победителей набирал обороты.

Ратмир пришёл в себя во второй час ночи. Лучше не стало. С одного края болели сломанные рёбра, в другом боку жгло так, что тяжело было дышать. Голяшка осмотрелся. В ногах у молодого человека лежала Тайя. Кожа девочки пожелтела и покрылась волдырями. Зелье не превратило её в отравленную бомбу, а поразило все органы ядом. Дикарка умирала. Ратмир понял, что произошло. Человек в капюшоне, нанимая Тайю для воровства ингредиентов Плантажа, в очередной раз воспользовался девочкой. Никто не будет проверять победительницу тропы на ворожбу, к тому же ребёнка. Отравитель хотел превратить Тайю в бомбу, но ошибся. Яд не сконцентрировался для взрыва, а стал медленно убивать девочку.

«Нанять возчика и в лавку Плантажа, — строил план действий Ратмир. — Люцию с собой, здесь опасно. Заживляющий крем. Может помочь. Время? Два часа, не более. Потом умрёт. Терпи и действуй!»

Ратмир сжал зубы и с криком поднялся на ноги. Его тут же пошатнуло. Голяшка отлетел к прилавку и ударился головой. Лежал не долго. Поняв, что стоять пока не может, Ратмир пополз на выход.

— Десять монет тому, кто отвезёт мою семью к лекарю!

Сил хватило, чтобы выползти на крыльцо. Недалеко гоготала компания мужиков. Все были пьяны. Голяшка лежал на спине, не смотря в их сторону. Сберёг дыхание для крика, а теперь экономил силы.

— Чё делать надо?

Подошёл один из них. Тело зелёного рода держалось за дверь, пытаясь сфокусироваться. Остальные не обратили внимание.

— Там девочка. Надо. К лекарю. Я заплачу.

— У-уу. Да ты на исходе. Зачем тебе помогать? Ща помрёшь, а я заберу твои монеты.

Мужик сел рядом и заметил пойло. Почти всё раскупили, расхватали. Кто-то кидал чеканки под дверь, но большинство забирало даром. Мужик радостно икнул и схватил оставшиеся четыре бутылки, не думая платить.

— Подожди. Вот. Деньги. Возьми. К лекарю.

Ратмир полез за монетами, но не нашёл кошелька. Баночка тоже исчезла. Ратмир проверил ремень. Пусто. Спасшие его бабы срезали пряжку. Связь с Пурелием тоже пропала.

— Чё, сынок, обчистили? — засмеялся мужик. — Жаль. Жаль. Жаль, что не я. Ну бывай, однородец. Может, доживёшь до утра. А там наш день. Уважаемые! Есть водица!

Компания радостно встретила полные бутылки пойла. Ратмир видел, как мужики ушли. Улочка опустела.

Через полчаса показался возчик. Угрюмый посадник проиграл лошадь на ставках и возвращался домой. Беловолосый мужик сам впрягся в повозку, мечтая забыться в выпивке.

— Лошадь! — крикнул Ратмир первое, что пришло в голову.

Посадник вяло среагировал на крик, но заинтересовался лавкой. Приманила бутылка, прибитая к двери, означающая продажу выпивки. Голяшка заметил интерес и доверился полностью, времени на другие варианты не осталось.

— Я ранен. В лавке девочка при смерти. На заднем дворе. Богатая невеста. Спит. Нам нужно в центр. В лекарню. Плантажа. Ты не смотри. На одежду. Деньги есть. Не с собой, — Ратмир остановился, чтобы отдышаться. Посадник слушал. — Зайди внутрь. Оцени одежду невесты. Ты поймёшь. Богата. Купит лошадь. Тебе. Позже. Там.

Возчик скрылся в лавке. Ратмир понял, что сработало, когда увидел посадника, несущего на руках Люцию. Мужчина донёс её до повозки, вернулся за девочкой, а потом потащил Ратмира.

— По земле, да. Вот так. Я тяжёлый. Потом. Сам. Заберусь, — Голяшка отталкивался ногой от земли, помогая посаднику волочить себя до повозки.

Когда троица уместилась, молчаливый возчик впрягся и перед тем, как поехать, достал пойло, найденное во дворе. Это была уже вторая бутылка. Первую он выпил ещё в доме. Посадник стремительно напивался. До лавки Плантажа при такой «лошади» было больше часа пути. Волдыри на кожи Тайи стали лопаться.

— Через девчонку.

— Здесь?

— Да.

— Знал, что не будем проверять и зарядил отравленной бомбой?

— Да.

— Хитро. И как?

— Всё под контролем.

— Кто?

Ответа казнахрон не увидел. Одна из танцовщиц Балуна плюхнулась на колени кожевника, загородив Мортусу говорящих. На званном вечере Идилий Кат усиленно пользовался тайным оружием. Родовая сила продолжала действовать, несмотря на окончания белого дня. Казнахрон слонялся по залу, выбирая лучшие места для обзора. Он считывал разговоры по губам, но ничего существенного не попадалось. Пока костоправ не подошёл к Бадьяру. Казнахрон предвкушал разгадку, но дура-танцовщица всё испортила. Когда Мортус опять увидел барона, тот привычно одурел. Хохотал, как полоумный и лупил Эльзу по заду. Давлея рядом не было.

— Мортус! Что вы носитесь по залу, как ужаленный? — к казнахрону подлетел Пурелий. — Шатунете? Тьфу. Шатунствуете? Да, блин! Шатаетесь. Во! Шатаетесь, как шатун? Ха-ха-ха. Шатун! Поняли, да? Смешно же?

Мортус холодно посмотрел на смеющегося книгочея.

— Ай, да ну вас! Пойду Гидона подразню, — малыш крутанулся и убежал.

Мортус заметил, как книгочей столкнулся с танцовщицей Балуна, тут же потеряв интерес к Гидону. Пурелий нёс околесицу, хохотал и пританцовывал. Сапожки малыша кружились вокруг полуголой девушки. Зал гудел от выпивки. Знать праздновала.

Ратмир лежал на боку, смотря на возчика. Сил держать голову не было. Голяшка лежал, сражённый слабостью и отрывничал.

— Выбей. Хозяина нет. Никто. Ничего не будет. Заплачу.

Посадник перехватил Люцию поудобней и выбил дверь ногой. Голяшка видел, что возчик был пьян, но ничего не мог сделать. Ратмир провалился в сон и не заметил, что до лавки Плантажа они добирались больше часа. За это время возчик напился. Когда посадник взял девушку на руки, Голяшка не сомневался, что он её уронит. Но мужик устоял. И у повозки, и в дверях, и внутри. Посадник уложил невесту на прилавок и скрылся в кабинете.

«За вином. Больше не выйдет. Напьётся до обморока, — понял Ратмир. — Дальше самому». Голяшка поднялся и переждал головокружение. Потом осмотрел повязку, принюхался. Рана пахла гребными пнём. Споры кустарника попали в кровь, значит жить осталось четыре часа. Значит, до утра не дотянет. «Одной проблемой меньше. Можно не думать о выживании», — решил молодой человек и осторожно посмотрел на девочку.