— Ловко! — восхитилась Люция. — А там, что происходит?

Около противоположной трибуны, где расположились горожане попроще и победней, стирали одежду. Четыре девушки, задрав юбки и рукава, полоскали бельё в деревянных чанах.

— Это молодые прачки. Они демонстрируют умение, доказывая, что их статус прачки поможет будущей семье. Мужчина рядом нахваливает девушек. Ага, вот и первый желающий.

С трибуны спустился чумазый толстячок. Он заплатил деньги ведущему и увёл одну из девушек.

— Куда он её?

— В комнату доходного дома, чтобы проверить… Он выбирает жену. Нужно убедиться, что девушка подойдёт… Вы понимаете?

— Да, — соврала девушка, чтобы не показаться невежественной перед Тацитом.

— Простой люд не привередлив к невинности. Статус и здоровье важней. Вообще смотр сопровождается подбором супругов. Вон, видите, как женщина с белым бантом на поясе присматривается к сапожнику? Мужчина нахваливает свой статус, сколачивая обувь, а вдова выбирает нового мужа.

— Смотрите, там бард Балун, — сказал Ратмир. — Похоже, именно он отвечает за демонстрацию девушек.

Бард Балун Сметана рос в особых условиях. Паренька в возрасте пяти лет пожалели сторонщики. «Может, вырастит и примет Сторону, — постановила банда и выделила мальчонке монету. — Город там. Иди сразу в трактир. Отдашь монету и просись на пожитие. К концу дня дойдёшь, если волки не съедят». Разбойники засмеялись, а главарь достал деньги из кошелька отца Балуна. Тот лежал рядом, сражённый насмерть дубиной. Оглушённая ударом мать добычей висела на коне главаря. Поездка в Зелёную долину оказалась для семьи последней.

Детская психика включила защиту и навсегда изменила мальчика. Смотря на уезжающую банду, Балун глупо улыбнулся. С такой же улыбкой посмотрел на мёртвого отца и засеменил тонкими ножками в город. Бойкий мальчишка исчез, жизнь «до» выветрилась. Появился вечноулыбающийся паренёк с охотой к разговору, но замкнутыми мыслями.

— Дурачок, что ли? Нормально. Будешь посетителей развлекать.

Трактирщица обрадовалась улыбчивому оборванцу, выделив угол в коровнике. Но Балун оказался смышлёным. Взрослые дочери трактирщицы забрали парня себе в комнату. Там-то Балун и начал познавать жизнь.

Сначала малого обучили воровству. Мальчик обкрадывал захмелевших посетителей. Потом привлекли к торговле. Балун научился сбивать цены у посадских торгашей.

— Вот вы заломили за душицу по двадцать чеканок за горсть, а я возьму и обижусь.

— Чего-о?

— Расскажу, что вы мне тайком каждую неделю крольчатину возите, — улыбался мальчик. — Бесплатно.

— Пятнадцать! — сдавались те, кто поумней, зная, что склочные торгаши поверят в выдумку парнишки, затребовав аналогично бесплатные поставки. Уйдёт неделя, чтобы их переубедить, а к тому сроку душица потеряет аромат.

Но главное открытие Балун совершил позже.

— Опять выходить? Холодно же. Можно я под кровать спрячусь?

— Только ни звука, — сжалилась старшая дочь трактирщицы. — Иначе выпорю.

Сначала мальчик не понял, почему «жених» согласился на идиотское предложение.

— Вот яблочко, мною целованное. Купите за десять монет?

— Держи, красавица, — отвечал мужчина.

«Он, что, дурак? За десять монет можно купить две телеги яблок! — возмущался Балун. — Теперь я понимаю, почему меня заставляют выходить каждый раз. Таких покупателей беречь нужно».

Последовавшие за этим «звуки борьбы» не отвлекли паренька от негодования глупостью сделки. Он выполнил обещание, пролежав в тишине, но после ухода мужчины потребовал оплату.

— Пятьдесят чеканок и я не скажу сёстрам, как ты нажилась на этом дураке.

— Ты посмотри на него! Опять, ведь, улыбается, — засмеялась девушка. — Кто такому откажет? Никто. Да и заработать решил, воспользовавшись ситуацией. Далеко пойдёшь, малыш. Ладно, садись. Расскажу тебе о силе похоти.

Так Балун узнал о тяге мужчин к женщинам. Что есть такие, кто продаёт своё тело за деньги. Им присваивается статус «наложница». Обычный способ заработка, как портниха или урожайница. Выбравшие этот статус женщины платили четвертной налог в закреплённом городе, вставали под защиту воеводы и подчинялись бардам.

— А кто такие барды?

— Такие же трактирщики, только для богатых. А ещё присматривают за наложницами.

— Значит, ты наложница?

— Нет, Балун. Я свободная. Хочу сплю с мужиками, хочу не сплю. Наложницам так нельзя. Но чтобы не лишать их заработка, торговать телами в баронствах запрещено, если не имеешь официальный статус. Вот и придумываем замены. Я назначаю высокую цену на какую-нибудь мелочь, мужик покупает. Понимаешь? Он как бы покупает мою любовь, но платит за яблоко. Придраться нельзя…

— Так никто же не слышит! — перебил мальчуган. — Зачем яблоко? Заплати и всё.

— А король? Поверь, он слышит всё.

На этом бы интерес Балуна пропал, он же не может торговать любовью, но вмешался случай. Мальчик увидел зарёванную младшую дочь трактирщицы. Мужчина в последний момент не пришёл, а деньги нужны к утру. Балун хотел пройти мимо, по привычке никого не жалея, как девушка сама кинулась за помощью.

— Балуша, милый. Ты ошиваешься на рынках и площади. Найти для меня… Понимаешь? Я дам тебе четверть от заработка. Только осторожней! Чтобы меня не отправили на игрища за запрещённую торговлю.

Так решился жизненный путь мальчика. Вечная улыбка, милое лицо, понимание женщин, полученное в тесной жизни с сёстрами, и торговый талант внесли Балуна в барды. Так как статус лимитированный — не больше двух-трёх бардов на город — Балуну пришлось деньгами и лестью подкупать народника. Именно его голос был решающий в голосовании на присвоение статуса барда. Поэтому Балун выбрал синий род, напросившись под неформальную опеку народника с голубыми глазами. С тех пор властная четвёрка несколько раз сменилась, но статус барда никуда от него не уходил.

Бард Балун Крутой-обрыв Сметана хорошо разбирался в людях и торговле телами.

— Деточка моя любимая, посмотри, какая красивая тарелка. Правда, здорово, что мы здесь остановились? Ратмирушка, как вы? Вам нравится Люция? Ох, кажется, начинается! — обратила внимание на площадь Фелиция, чем спасла Голяшку от чрезмерного покраснения.

Утренний корневой голод имел последствия. Пестунье не хватило одного раза и перед смотром статусов Фелиция приняла вторую порцию. Приступ доброты и нежности снова завладел старушкой.

— Как здорово! Я так люблю простой народ, их непосредственность, душевную…. Тацит, налейте мне вина. Спасибо, этого хватит. Ах, многоуважаемый Штамм! Приезжайте к нам, когда сможете. Я давно мечтаю выдать Люцию за хорошего мужчину.

Настало время смущаться Тациту. В отличие от Голяшки, он не смотрел на Люцию влюблённым взглядом. Отметил красоту девушки, но не флиртовал с ней, как поступает большинство мужчин. Тело приосанивается, улыбка оккупирует лицо, хочется произвести хорошее впечатление и быть полезным. Тацит придерживался планов. Он воспользовался предложением, помогшим проникнуть в город и пройти испытание правдой. Но не более. Однако заметив смущение и бегающие глаза девушки, мужчина осознал, что симпатичен ей. Несмотря на наблюдательность, интерес красивой девушки заметил только сейчас. Поэтому Штамм засмущался не от слов Фелиции, а от факта заинтересованности. Он ей нравится!

— Ох, что вы тётушка… — начала было возмущаться Люция, но заметив, что Фелиция уже переключилась на пролетающих птичек, замолчала.

Тацит Волиус стоял перед выбором. Во время заселения, поняв, что всё идёт по плану, он приготовил капли захвата. Необходимо продлить пребывание в городе, вынудив Фелицию остаться. Однако, если провернуть задуманный трюк, может сложиться двоякая ситуация. Люция не так поймёт мотив Штамма, испугается его напора, откажется и придётся расставаться с попутчиками, за которыми он так ловко спрятался. Но времени для нового плана не было. Тацит увидел, как около ложи появился книгочей. Нельзя было мешкать.