Зачем вообще было помогать этим неблагодарным, возиться с ними?

— Пит, - повторил Олег, пытаясь выговаривать правильно.

Положение осложнялось еще тем, что раненые говорили минимум на двух разных языках. Похожих, но разных и бедный имплант перегревался в попытках анализа и создавал головную боль Олегу.

— Пит, - еще раз произнес он и поднес к губам, сделал глоток.

В смеси даже был какой-то вкус, не мерзкий привычный картон, и Олег приписал это тому, что биомасса росла на "натуральных продуктах" и вне загрязнения мегаполисов. А может и потому, что он не халтурил с рецептами и не пытался снизить издержки, чтобы получить большую прибыль, Олегу такое точно не требовалось.

В этот раз раненый принял стакан, начал пить из него пищевую смесь.

— Баомеро? - раздался голос сзади.

Олег обернулся, тот молодой, что единственный бился с зомби в полную силу, пришел в себя. Его тоже следовало просканировать, проверить раны, сменить перевязки, дать поесть и попить, возможно, обтереть губкой. К счастью, вот эти напольные санитарные кровати отлично впитывали в себя все выделения, не давали образоваться пролежням (по крайней мере не сразу) и оказывали легкое бактерицидное воздействие, во всяком случае, так утверждалось в рекламах.

На Земле они считались одноразовыми, а здесь… в общем, Олег решил не выбрасывать кровати сразу.

Одежду спасенных он уже собрал, постирал, обработал, обнаружив всяких мелких паразитов и насекомых, и долго размышлял на тему гигиены и санитарии. Ощущения, что вокруг блохи, которые его кусают и пьют кровь, не возникло, но обработку от них в тот момент Олег проводил предельно тщательно.

— Олег, - сказал он, указывая на себя.

— Хелех, - попытался повторить тот и следом задвинул длинную фразу.

— Да, надо бы вам сюда принести разных предметов и заставить называть, - ответил ему Олег.

Баомеро - имя? Название чего-то? Вопрос, кто такой Олег?

— Одна головная боль от вас, - проворчал Олег, вручая бойцу стакан с пищевой смесью и готовя губку. – Олег.

— Хелег, - раздалось в ответ.

Были среди спасенных и женщины с девушками, те закрывались от него руками, не давали обтирать себя. Олег не настаивал, смотрел на них бараньим взором, не испытывая, в общем-то какого-то вожделения. Дети жались к женщинам, но в то же время оживали быстрее других, пытались выбраться из пещеры, и Олег вынужденно прикрыл вход.

Не электронным замком, механическим, чтобы раненые видели - они не в плену, но все равно, это было как-то зыбко и ненадежно. Наилучшим выходом было и оставалось освоение языка, и Олег расставил еще больше записывающих устройств в пещере, дал импланту разрешение работать даже, когда сам Спицын спал. В дело пошли планшеты и медиа-устройства, ведь каждое из них тоже являлось компьютером.

Объединение их в общую сеть прошло легко, равно как и подчинение импланту, ведь они и без того подключались к Олегу ранее. Все это не было решением вопроса, конечно, тут следовало бы синтезировать лингводекодер и целый кластер серверов, поддерживающих полноценный ИИ и поставить перед ним задачу лингвистического анализа, но увы. Синтезатор мог многое, но он не мог синтезировать Олегу программное обеспечение.

Секреты сил крови и тайны производства родовых артефактов сменились секретами программ и тайнами производства высокотехнологичных вещей, а рода сменились корпорациями, но суть осталась та же. Слежка, строгие кары за попытки украсть "интеллектуальную собственность", даже какие-то простейшие мелодии и программы для принтеров, что уж говорить о специализированных программах!

Обычный человек мог купить многое, те же киберпротезы, станки, собрать дома автомобиль и вертолет, оружие (если ему лень было дойти до ближайшего магазина), но ко всему этому требовались программы и еще раз программы. Нечто, способное оживить электронику, связать с сетью и владельцем, заставить работать так, как надо, и это же до известной степени касалось и биологических улучшений, изменений зверей, генома растений и прочих схожих вещей.

Олег притащил с собой целую библиотеку бесплатных знаний - бесплатных в силу несоответствия цифровому миру вокруг - и еще немного разного "из серой зоны", но программы для лингводекодеров и уж тем более полноценных аналитических серверов у него отсутствовали. Максимум, что смог бы Олег, так это сваять простейшую курсовую программу для бляшек и то, на основе уже имеющихся данных.

Приходилось обходиться тем, что имелось в составе импланта и это тоже раздражало.

— Чего я вообще злюсь? - разговаривал сам с собой Олег как-то вечером, потягивая чай и наблюдая за экранами, на которых отражалась пещера внизу.

Выздоравливающие больные пытались передвигаться и общались, помогая в анализе их языков.

— Едва станет понятен их язык, как придется общаться с ними, много, много общаться, - вздохнул он.

Отхлебнул чая и подумал, что тут, наверное, больше подошло бы вино.

— Много общаться и узнавать о людях вокруг и мире, а также наверняка отвечать на их вопросы.

Или не отвечать, выступая с позиции силы, что неизбежно ухудшило бы отношения. Но хотел ли Олег дружить с этими спасенными? Будь у него роботы - помощники, удалось бы обойтись без личных контактов, но у местных возникло бы еще больше вопросов. Стереть им память он не мог, если не нашел бы носителя соответствующих сил, по крайней мере, так что - убивать? После того, как спас и притащил сюда, едва не надорвавшись?

Не говоря уже о том, что порви он себе усиленные мышцы и вылечить их здесь оказалось бы некому.

— А злюсь я из-за неизвестности и неопределенности, - ответил он самому себе.

День 60

Дела продвигались, больные шли на поправку, имплант анализировал и составлял базу слов, и помогал Олегу в изучении. Практически все внешние проекты пришлось бросить, вначале Олег вынужденно сосредоточился на раненых и уходе за ними. Затем, когда по прошествии недели, опасность смерти от ран окончательно миновала, он все равно оказался прикован к дому.

Все это радовало и раздражало одновременно, напоминало юность, когда он как-то раз лечил всю семью.

Толстые и надежные двери дома внутри скальной гряды открывались только перед ним, имплант следил через расставленные камеры, оружие Олег всегда носил с собой и не расставался с одеждой, которая по местным меркам сошла бы за легкую броню.

Теоретически он мог выйти из дома, но его сразу начинали одолевать мысли и сомнения, подозрения, что вот сейчас, только отвернись и раненые хлынут внутрь. Сломают камеры и двери, все переломают и изгадят, а то и еще чего похуже. Совершенно иррациональный страх, который не отступал даже после ежеминутной проверки камер, показывающих, что спасенные Олегом даже не думают куда-то бежать и что-то ломать.

Не требовалось быть гением или Хавалом Крошкиным, отцом психоанализа, чтобы понять причины и истоки происходящего. Олег понимал и злился, как на сложившуюся ситуацию, так и на самого себя, все еще считал, что поступил верно - как можно было бросить живых на съедение нежити? - но это не мешало ему испытывать раздражение и мечтать, чтобы ситуация как-то разрешилась сама собой, без лишних слов.

Ночью шестидесятого дня в новом мире его мечта сбылась.

— Олег, - ласково шептал ему имплант в ухо, - проснись, Олег.

— Отстань, Имма, у меня тут проблемы на работе, - бормотал он в ответ.

Ему снилось, что он снова на работе в "Драккаре". Фантасмагория коридоров и кабинетов начальства, бесчисленных этажей, в которые вливался настоящий поток нежити. Зомби и скелеты, какие-то обглоданные собаки, и даже роботы, металлические скелеты их, и какие-то дохлые ломщики, невесть как сохранившие свои навыки проникновения в сеть. Они размахивали топориками и баграми, клинками и тестерами, пытались сожрать всех и вся, грызли двери, решетку и электронику.