— А Ника правда неплохой парень. Я спросила у него, что он от тебя хочет, он очень смутился, сказал, что помогает тебе с каким-то переводом, что хочет, чтобы у тебя были хорошие впечатления о Тбилиси и просто поддерживает тебя, потому что ты совсем одна в городе.

— И все?

— Я тоже так у него спросила, он сказал, что это все. Но я, конечно, не поверила! — Гванца налила еще один стакан вина, подняла его и со словами “За Бога”, выпила его до дна. — В общем, ты ему правда нравишься.

— Думаешь?

— Ну он бы мне не соврал!

— Это точно!

— Но я обещала ему, что тебе это не скажу.

— Гванца!

— Просто знай, что ты ему симпатична. Хотя, я думаю, ты это и так знаешь.

— Знаешь, мне кажется, все грузины такие — обходительные, внимательные, вежливые по отношению к женщинам. Я не хочу путать вежливость с симпатией, это только все усложнит, а я и так запуталась.

— Поверь мне, далеко не все грузины такие!

— Но даже твой Гиорги всегда мне помогает, предлагает кофе и приносит плед, если становится холодно!

— Это потому что у него такая бабушка, как я. Давай выпьем за детей! — она налила еще один стакан, а я глянула на часы — было около 2 часов дня, но, видимо, для нас с ней день был уже закончен.

— Пусть все женщины воспитывают своих детей так, как ты — своего внука!

Гванца просияла и с удовольствием выпила вино, закусив кусочком сыра. Затем она встала и принялась за мою недобитую курицу. Мне вино ударило в голову, но я наблюдала за ловкими, уверенными движениями этой женщины и понимала, что вино разве что придало ей румянца на щеках и подняло настроение.

— Гванца, а ты никогда не хотела еще раз выйти замуж? — я решила подойти к теме, которая меня так интересовала, издалека.

— Замуж? Зачем мне!

— Ну, может быть второй брак был бы счастливым!

— Мне и первого хватило! Знаешь, несмотря на то, что мы с Гиорги не любили друг друга, я ему очень благодарна за своих детей и за годы, что мы провели вместе. Он об этом, конечно, никогда не узнает. Да и мы так и не развелись.

— Но он же умер?

— Умер? Кто тебе это сказал?

— Ты… — я растерялась, а Гванца обернулась ко мне с ножом в руках.

— Я сказала, что у него был сердечный приступ.

— И что он умер…

— Он живее всех живых! Но для меня он умер!

— Почему?

— Потому что через 45 лет брака он вдруг мне признался, что всю жизнь любил другую. Мы поругались, у него случился сердечный приступ, и я его сначала выходила, а потом выставила. Пусть делает что хочет, подлец!

— То есть он живой? — я не могла поверить словам Гванцы. Ее эмоциональный рассказ еще в день знакомства я восприняла слишком буквально. Впрочем, экспрессия Гванцы иногда настолько зашкаливала, что это и неудивительно.

— Живет в свое удовольствие у своей сестры, как у Христа за пазухой! Любит он, видите ли, эту истеричку деревенскую! И ведь трусливый, гад, даже в старости так и не решился ей на глаза показаться.

— А она тоже живая?

— А ей что сделается? — удивилась Гванца. — Устроила скандал и убралась в свою деревню. Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно…

Мне очень хотелось спросить у Гванцы, где живет Гиорги, но я понимала — я лезу не в свое дело, а от любви до ненависти у этой горячей грузинки будет ровно один шаг. Вряд ли Гванца расскажет мне что-то еще, а, это значит, что нужно найти новый источник информации. Решение само пришло на кухню — проголодавшийся Гиорги, который заглянул на кухню за пирожками, оставшимися с вечера.

“Ты свой выбор сделала. Дальше — каждый сам по себе. Я ухожу”.

Я смотрела на это сообщение от Паши в своем телефоне уже несколько минут и не знала, что делать. Наверное, нужно было ответить, но что?

Сказать, что нам нужно поговорить? Но я все еще не знала, что ему сказать. Я чувствовала жгучий ком несогласия где-то в груди и понимала, что не готова вот так разорвать с ним отношения, но и попросить его остаться я тоже не могла. В конце концов, первый шаг сделала я сама, когда сбежала в чужую страну и увлеклась чужими судьбами, чтобы не принимать решения в своей собственной жизни.

Был глубокий вечер, через пару часов за мной должен был зайти Ника, я обещала ему рассказать все то, что узнала от Гванцы. Я подумала, что стоит отменить встречу, но тогда мне придется весь вечер провести одной, а в одиночестве я начинала метаться и накручивать себя.

Чувствую ли я что-то к Паше? Конечно, но что? Любовь? Уважение? Долг? Мне нужен был кто-то, кто помог бы мне разобраться, но я знала — если я сама не могу себя понять, как это сможет сделать кто-то другой?

Не зная, что делать, я достала бутылку домашнего вина, которой накануне меня угостил один из соседей Гванцы — харизматичный, обаятельный Сосо. Если бы он был лет на 30 моложе, я бы подумала, что он всерьез начал за мной ухаживать, хотя его самого, казалось, преклонный возраст не останавливал. Я налила бокал из невзрачной бутылки и сделала глоток — терпкое, густое и очень яркое.

“Паша, давай поговорим, когда я вернусь”.

Я все-таки решилась ответить, но тут же переключила телефон на авиарежим, чтобы не видеть ответ. Это трусливый поступок, но так мне было спокойнее. Неужели Паша все-таки смог проявить твердость и смелость, которой не хватало мне, и принять решение за меня? Ведь уйти хотела именно я — иначе я не была бы сейчас в Грузии, а готовилась к свадьбе.

Но что, если я просто испугалась?

Мои мысли прервал настойчивый стук в дверь. Я бросила взгляд на часы — Ника должен был прийти только через полчаса. Но за дверью был именно он.

— Привет! Ты сегодня рано…

— У тебя все в порядке? — вместо приветствия он заглянул в комнату и наверняка заметил бокал, стоявший позади меня на столе.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я тебе звонил, ты недоступна…

— А, наверное, что-то с телефоном…

— Тебя кто-то обидел?

— Нет же, все в порядке. Просто… — я замолчала. Я не знала, что ему сказать, но мне очень хотелось просто поговорить с кем-нибудь. Рядом с ним мне всегда было спокойнее.

— Просто что?

— Зайдешь?

Он молча прошел в комнату, будто ждал приглашения. Нужно было собраться, мы договаривались прогуляться по ночному Тбилиси, но идти никуда не хотелось.

— Так кто тебя обидел?

— Думаю, это я обидела.

— Кого?

— Одного человека в Москве.

— Он любит тебя?

— Не знаю.

— А ты его?

— Мне кажется, нет, — почему-то признаться в этом Нике оказалось намного проще, чем самой себе. Он задумчиво почесал голову, потом снова обратил внимание на вино и поменял тему:

— Где взяла?

— Меня угостил сосед.

— Что еще за сосед? Я попробую?

— Конечно, сейчас дам бокал.

Я достала еще один бокал, Ника разлил вино себе и мне и залез на подоконник. Он сделал большой глоток, подумал, потом еще один. Я улыбнулась — ему явно понравилось.

— Ты переживаешь, что тот парень любит тебя, а ты его — нет? Такое бывает, — он пожал плечами, тепло улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.

— Я не хочу никого обижать.

— Но ведь мы не можешь заставить себя любить кого-то насильно. Почему ты еще не одета?

— Мне лень идти гулять, — я честно призналась и села рядом на подоконник. — Извини.

— Ладно, останемся здесь!

— Здесь?

— Ну да… Ты думаешь, я уйду, не узнав секреты Гванцы? — он засмеялся и налил еще вина, себе и мне.

— Ах да…

Я пересказала ему наш разговор, опустив моменты, где мы обсуждали его самого. Ника слушал меня очень внимательно, казалось, его самого увлекла эта история, в которой пока не нашлось ни одного счастливого человека.

— Мы должны найти Гиорги и Нино! Еще не поздно!

— Ника, ты с ума сошел!

— Давай выпьем за любовь! До дна! — он спрыгнул с подоконника, добавил еще вина в наши бокалы — почти до краев, и чокнулся со мной. — Ты в Грузии, здесь за любовь пьют только до дна!