Тем, кто любит воспринимать историю через зримые образы, мы советуем взглянуть на самый старый храм в городе — церковь Белой Троицы. Построенная в 1563–1584 годах на окраине тогдашней Твери, она не слишком изящна по пропорциям, но дышит какой-то подлинной средневековой мощью.

Черным крылом скользнула над Тверью опричнина, оставив могилу задушенного Малютой митрополита Филиппа в Отроче монастыре. Затаился в кушалинской сельской глуши чудом избежавший удавки потешный царь Симеон Бекбулатович… Вот, пожалуй, и вся общерусская составляющая история Твери в XVI столетии.

Смута не обошла Тверь стороной. Безвластие, резня, грабежи… Но минули лихие времена. Настало время благочестивых Романовых. Тихо шелестели над Волгой года и десятилетия. И только Петр Великий грохотом своих пушек разбудил сонную Тверь. В переплетениях новых российских дорог она вдруг оказалась на очень удачном месте: на полпути между старой и новой столицей. Открытая в 1709 году Вышневолоцкая гидротехническая система превратила тихую речку Тверцу (левый приток Волги) в едва ли не главную водную артерию страны. Верховья Тверцы возле Вышнего Волочка связали каналами и шлюзами с верховьями реки Мсты, текущей на север, в озеро Ильмень. По Вышневолоцкой системе из глубины России в державный Петербург пошли бесконечные караваны дощатых барок — этих далеких предшественниц современных «фур».

В эпоху великой Екатерины опустошенный небывалым пожаром старый город возродился уже в ином, «регулярном» обличье. Его выпрямившиеся улицы и переулки напоминают о геометрии Петербурга. Дома приобретают единообразные фасады и выстраиваются строго вдоль красной линии улицы. Исторические эпохи встречаются лицом к лицу. Рядом с огромным Спасо-Преображенским собором времен царя Алексея Михайловича Никитин и Казаков строят роскошный путевой дворец в духе Версаля.

Но вскоре вся эта строительная лихорадка затихает, и Тверь на целый век уходит в свое обычное состояние — сонный покой. Корабли легкокрылыми стаями уплывают из Твери в Рыбинск — столицу новой, Мариинской гидротехнической системы. Воцаряется тихое, размеренное бытие одного из полусотни губернских городов необъятной матушки-России…

Столица нищего Нечерноземья, Тверь всегда была переполнена ищущими заработка крестьянами. С отменой крепостного права цены на их труд упали до смешного. Предприимчивые купцы устраивают в Твери текстильные фабрики, химические заводы, мастерские, элеваторы. Работники толпами ждут найма у ворот предприятий.

Советская эпоха встряхнула Тверь грохотом своих литавр. Первые пятилетки отметились здесь мощным полиграфическим комбинатом, вагоностроительным заводом, заводом искусственной кожи, а также — разрушением едва ли не всех церквей. Старую добрую Тверь словно вывернули наизнанку, переименовав в город Калинин. Поводом послужило то обстоятельство, что «всероссийский староста» родился в деревне Верхняя Троица Тверской губернии. Говорят, добрейший Михаил Иванович не очень-то и хотел такого бессмертия. Однако по обыкновению предпочел не спорить с начальством и держать свое мнение при себе.

Осенью 1941 года немцы ненадолго взяли Тверь, но быстро были выбиты из города. Особых разрушений Тверь в эти дни не испытала.

Послевоенные годы ознаменовались — мы говорим лишь о примечательных чертах архитектурного облика Твери — возведением дюжины помпезных гигантов в стиле сталинского ампира. Особенно замечателен в этом отношении речной вокзал, некогда кипевший пассажирами, а ныне заброшенный и тихо догнивающий на стрелке близ устья Тверцы.

Потом — эпоха пятиэтажек, торжество серых тонов, силикатный кирпич…

Однако за этими разговорами мы уже въехали в Тверскую губернию. Справа то и дело сверкает зеркало Волги. За дамбой широко раскинулся Шошинский плес. Вот и большое село Городня — древний городок Вертязин (201, 177). Во времена удельной Руси он служил «часовым» у переправы через Волгу. Здесь сохранилась красиво стоящая над Волгой Рождественская церковь.

Эта церковь — «единственная сохранившаяся постройка самостоятельной тверской архитектурной школы» (120, 23). Ее нижний ярус («подклет») был построен во второй половине XIV столетия. Эти камни помнят заказчика храма — тверского князя Михаила Александровича. Возможно, в этих стенах летом 1375 года молился и Дмитрий Донской, прося у Всевышнего победы над непокорной Тверью. И где как не здесь вспомнить строителя храма — князя Михаила Александровича Тверского…

В то время как в Московском княжестве после гибельного «дуновения чумы» к 60-м годам XIV века уцелело всего лишь три князя-отрока: Дмитрий Московский, его младший брат Иван (умерший в 1364 году) и Владимир Серпуховской, в Твери, напротив, было слишком много претендентов на власть. Тверское княжество длинной полосой тянулось вдоль Волги, по форме напоминая лодку, нос которой был устремлен на северо-восток, а корма — на юго-запад. В этой в общем-то небольшой «лодке» теснились более десятка князей. Среди них наибольшую известность получил князь Михаил Александрович — яркий и даровитый правитель, пытавшийся объединить тверские земли и отстоять их от московской экспансии. Для исторической славы ему не хватило лишь одного — победы в каком-нибудь великом сражении. Но жизнь — не стол заказов, где каждый может получить всё, что пожелает. Так и остался Михаил Тверской в русской истории довольно странной фигурой — героем без подвига…

Михаил родился в 1333 году и был назван в честь архангела Михаила — предводителя небесного воинства. Со времен святого князя Михаила Ярославича Тверского этот образ стал сакральным знаком города на Волге.

Отец Михаила Александровича — князь-изгнанник Александр Михайлович Тверской. Орда считала его виновником восстания в Твери 15 августа 1327 года, в ходе которого тверичи уничтожили стоявший в городе татарский отряд. Александр долго скрывался от ханского гнева во Пскове, потом в Литве и опять во Пскове. В 1336 году Узбек сменил гнев на милость и разрешил Александру вернуться в Тверь. Однако старые подозрения тлели под пеплом примирения. Вероятно, москвичи не давали ханскому гневу окончательно погаснуть. В итоге 38-летний Александр Тверской был казнен в Орде в 1339 году.

Семья опального князя долгое время жила во Пскове. Супругу Александра Тверского звали Анастасией. Помимо Михаила она родила Александру еще семь детей — пять сыновей и двух дочерей. Никаких других подробностей ее биографии источники не сообщают.

В год гибели отца Михаилу было шесть лет. В сущности, он рос такой же «безотцовщиной», как и Дмитрий Донской. Но на этом сходство биографий двух героев не заканчивается. Дмитрия Донского воспитывал митрополит Алексей. Михаил Тверской воспитывался в Новгороде, при дворе умного и образованного архиепископа Василия Калики. Такого рода воспитание предрасполагает к размышлениям о своем призвании, о Божьей правде как высшей цели правителя.

Со временем Михаил Александрович вернулся в тверские земли, где получил из владений отца собственный удел — городок Микулин в среднем течении Шоши. Этот городок под именем Микулино Городище существует и ныне. Красивый старинный собор времен Ивана Грозного окружают высокие земляные валы, помнящие удельные войны и набеги татар. Вокруг крепости вьется речка Шоша — левый приток Волги. Кругом мирные сельские пейзажи. До Москвы — почти две сотни верст…

Здесь, в сельской глуши, Михаил провел свои отроческие годы.

В 1352 году Михаил Александрович женился на Евдокии — дочери князя Константина Васильевича Суздальско-Нижегородского. В этом семействе не любили Москву и не скрывали своих чувств. Брат Евдокии осторожный Дмитрий Константинович в начале 1360-х годов имел спор за великое княжение Владимирское с малолетним Дмитрием Московским. Другой брат, Борис Городецкий, долго и упрямо ненавидел Москву и был, в конце концов, раздавлен ее жерновами…

Сходство биографий Дмитрия Московского и Михаила Тверского порой вызывает удивление. Оба они по рождению принадлежали ко вторым или третьим рядам княжеского корпуса. Но словно неведомая сила выталкивала их вперед, убирая все препятствия и всех соперников. Их владения быстро расширялись за счет выморочных уделов. Оба они отличались неистовой энергией и верой в свое особое предназначение.