Из этих генеалогических и, так сказать, «теоретических» изысканий следовали вполне практические выводы. Если суздальцы происходили от Андрея Ярославича, брата Александра Невского, то тёзка, тесть и соперник Дмитрия Донского Дмитрий Суздальский был на одно поколение старше своего зятя. При «лествичном» подходе к наследованию великокняжеского стола это давало ему право первенства. Старинное правило «дядя старше племянника» нередко нарушалось, но в принципе никем не оспаривалось. Тот, кто брался за оружие во имя этого правила, в глазах окружающих представал борцом за «правду».

Но если суздальские князья XIV столетия происходили от Андрея Александровича Городецкого, сына Александра Невского, — Дмитрий Донской был на поколение старше своего тестя. В этом случае права Дмитрия Донского на великое княжение Владимирское были столь очевидны, что не нуждались в особых доказательствах…

Под властью энергичного князя Константина Васильевича Суздальско-Нижегородское княжество быстро набирало силу. В 1350 году он перенес свой стол из Суздаля в Нижний Новгород. Это был важнейший в стратегическом отношении город Северо-Восточной Руси. Отсюда по Волге и Оке открывались дороги во все стороны. Пользуясь молчаливым попустительством Орды, Константин Васильевич развернул наступление на владения мордовских князей. Новое значение города символизировал построенный князем каменный Спасский собор.

В Москве на усиление Суздальско-Нижегородского княжества смотрели с хмурой настороженностью. Это была явная угроза дому Калиты. Глава большого семейства, Константин Васильевич во всех отношениях соответствовал роли великого князя Владимирского.

Смерть Семена Гордого 26 апреля 1353 года ослабила политический потенциал Москвы. Уставшие от многолетнего правления московской династии, русские князья осенью 1353 года собрались в ханской ставке, с нетерпением ожидая торжества Константина Васильевича Суздальского. О том же хлопотали и новгородцы, направившие к хану своего посла Семена Судакова (41, 226).

Однако хан по обыкновению не спешил решать столь важное дело. Князья в бесконечных застольях до хрипоты спорили о том, на чьей же стороне «правда». Все признавали «лествичный» принцип наследования верховной власти, так как понимали, что отказ от него приведет к полному хаосу и слепому произволу хана. Но при этом москвичи выстраивали «лестницу» верховной власти от Семена Гордого к Ивану Красному и далее к Андрею Серпуховскому. Суздальцы отстаивали свои собственные представления о преемственности владимирского венца: от Ивана Калиты к Александру Суздальскому и далее — к Константину Суздальскому.

Приехавший в Орду из зачумленной Москвы и всё еще охваченный страхом «черной смерти» Иван Красный имел мало надежд на успех. Но, видно, сам Господь строил путь этому 27-летнему счастливцу. Укрыв его от чумы, передав ему московский стол, Провидение теперь руками «вольного царя» Джанибека дало ему и великое княжение Владимирское. Недруги Москвы, понурив головы, разъехались по своим градам и весям.

Московско-суздальский спор на время затих. Однако обе стороны предвидели его возобновление и копили силы. Константин Васильевич Суздальский (конечно, по дозволению хана) в 1354 году женил сына Бориса на дочери великого князя Литовского Ольгерда (41, 227). Этот брак создавал серьезную угрозу для Москвы. В случае войны потомков Калиты с суздальским домом Ольгерд мог прийти на выручку зятю и нанести москвичам удар в спину.

Известно, что чем больше правители готовятся к войне, тем больше говорят о стремлении к миру. В 1355 году между Иваном Московским и Константином Суздальским был торжественно заключен мир. «Того же лета князь велики Иван Иванович взя любовь со князем Констянтином Васильевичем Суздальским», — сообщает всезнающая Никоновская летопись (41, 228). Однако договору этому не суждено было стать долгим по независящей от князей причине. 21 ноября 1355 года Константин Суздальский, самый опасный на тот момент соперник московского дома, ушел в мир иной.

Зимой 1355/56 года старший сын Константина Суздальского Андрей «поиде во Орду ко царю Чянибеку, Азбякову сыну, з дары; и чествоваше его царь, и пожалова его отчиною его, и даде ему стол отца его княжение Суздальское, и Нижний Новгород, и Городец» (41, 228).

Получив искомое, Андрей поспешил домой. Его визит в Орду уложился в одну зиму. «Тое же зимы прииде из Орды князь Андреи Костянтонович и седе на княжение в Новегороде в Нижьнем», — сообщает Рогожский летописец (43, 64).

Такая необычная быстрота объяснялась двумя причинами. Во-первых, Нижний Новгород имел достаточно средств для того, чтобы вовремя и в полной мере платить ордынский выход. Во-вторых, права Андрея на отцовский стол не вызывали ни у кого сомнений. Наконец, Джанибек этой зимой был занят подготовкой к большой войне на юге и потому не желал вникать в бесконечные русские споры.

Кажется, это был последний визит русских князей ко двору Джанибека. В 1356 году правитель Золотой Орды предпринял поход в Иран. Военные действия складывались благоприятно для ордынцев. Завоевание Джанибеком «Тебризского царства» (город Тебриз, центр северного Ирана) отметили даже русские летописцы (41, 229). Однако в походе хан тяжело заболел. Он успел вернуться в свою столицу, где и скончался 22 июля 1357 года. Ходили слухи, что больного хана задушил его сын и наследник Бердибек (41, 229).

Русские летописцы с возмущением отмечают крайнюю жесткость борьбы за верховную власть в Орде. Подстрекаемый своим советником «окаянным Товлубием», Бердибек убил не только отца, но и 12 своих родственников (согласно русским летописям — младших братьев) (41, 229; 266, 119). Однако мораль моралью, а политика — политикой. Убийца Бердибек пришел к власти в Орде, и русские князья поспешили выразить ему свои верноподданнические чувства.

«Того же лета поидоша вси князи во Орду к новому царю Бердибеку» (41, 229). Судя по всему, Бердибек сохранил за суздальскими князьями все их владения. Московско-суздальское военно-политическое равновесие оставалось краеугольным камнем ордынской политики в Северо-Восточной Руси.

Кровавый хан Бердибек правил Ордой около двух лет. Даже для привычного к политическим убийствам сообщества потомков Чингисхана методы Бердибека казались слишком вызывающими. Глубокая трещина недоверия и презрения к ханской власти прошла по самому основанию Монгольского государства. Именно поэтому правление «окаянного Бердибека» ознаменовалось началом долгой полосы братоубийственных войн в степях. Русские летописцы назвали их «замятней великой в Орде» (41, 229).

Период между Петром Великим и великой Екатериной в русской истории получил название «эпохи дворцовых переворотов». Для этого времени характерна частая смена правителей на шатком троне. Хочется посочувствовать людям, жившим в столь беспокойные времена? Но не будем спешить. Как известно, «всё познается в сравнении». Не только политические пертурбации XVIII столетия, но и сама русская Смута времен самозванцев покажется нам временем порядка и стабильности в сравнении с тем, что творилось в эпоху «великой замятни» в Золотой Орде. Все архивы, канцелярии и библиотеки Золотой Орды давно развеял ветер перемен. Историки с осторожностью и большой долей сомнения восстанавливают события этого тревожного времени:

«Однако правление Бердибека оказалось недолгим: в 1359 г. он скоропостижно скончался — то ли умер от распутной жизни, то ли был убит своими недоброжелателями. В результате молодой и амбициозный Мамай, столь круто взлетевший при своем тесте (Бердибеке. — Н. Б.) на самые вершины власти в Золотой Орде, сразу после его смерти лишился своих постов.

Преемником Бердибека на золотоордынском троне стал Кульна (Кульпа), происхождение которого так и не выяснено. По всей видимости, он являлся потомком Бату и, имея близкое родство с Джанибеком, старался проводить политику, которая бы свидетельствовала об этом. Так, он назначил бекляри-беком Могул-Бугу, поскольку тот занимал этот пост при Джанибеке. Однако никаких других значимых решений Кульна принять не успел: после пяти месяцев правления хан был убит вместе со своими сыновьями (носившими христианские имена — Михаил и Иван) в результате заговора эмиров.