Приложив руку к груди, я почувствовала, как колотится сердце. Легенды не врали: я отправила стихийный дух в недра Аркании, возвращая к истокам магии. Навсегда разорвала связь между драконом и его духом, превращая обезумевшего от злости дракона в безмага.
Дрожащей рукой я спрятала ведьминский артефакт в карман своего платья, осознавая, что только что создала самое опасное оружие в империи. Если кто-то поверит безумному Серпенсу, меня будут пытать, а потом казнят. Если я отдам свои наработки магам, начнется война.
Объединившись и вооружившись такими артефактами и моими заклинаниями, маги смогут уничтожить драконов и вернуть себе власть в Аркании. У нас всегда было численное преимущество, предыдущие попытки свергнуть императора провалились только из-за использования драконами стихийных духов, но если лишить их магии зверя, драконы обречены.
Я брела по снегу в сторону академии и пыталась осознать, что именно сделала, создав оружие против драконов. Оружие, которое уже давно создали артефакторы и так же давно использовали ведьмы. Но только мои заклинания могут разорвать связь.
Вир Серпенс был прав: я опасна, но он не понимал насколько, даже не догадывался насколько. И самое трагичное во всей этой ситуации, что он сам создал это оружие, запугав меня тогда в коридоре. Если бы не его угрозы, я бы никогда не стала искать способ защититься от драконов, веря в их неоспоримое превосходство и благородство. И не нашла бы, если бы не его вторая попытка, от которой меня спас Честер.
_______________
На улице стремительно темнело, и только благодаря этому я заметила мерцающие неподалеку артефакты. Кажется, дракон все же оглушил меня, поскольку я не слышала криков, только сейчас осознала, что ничего не слышала.
Заметив магов впереди, я направилась к ним.
Мужчины что-то говорили и накинули на меня плед, а я искала взглядом знакомое лицо. Заметив в толпе Никаса, я ринулась к нему, уворачиваясь от рук других магов. Не знаю, что говорил мужчина, но я прижалась к нему и больше не сдерживала слез. Было странно не слышать собственных рыданий. Но крепкие объятия мужчины и его подбородок на моей макушке единственное, что имело значение.
Никас поднял меня на руки и куда-то понес. Кажется, мужчина что-то говорил, но я не слышала и не хотела слышать. Тишина вокруг словно защитный кокон. Я могла ничего не говорить и не отвечать на вопросы, просто плакать, поливая рубашку мага слезами, и даже если я громко рыдала, мне не было стыдно, потому что я не слышала ни всхлипов, ни звуков, которые вырывались изнутри.
Когда Никас внес меня в кабинет целителя, глаза вира Мартимуса заметно округлились. Эльф приложил руку к моей голове, не позволяя усадить на стул, а потом мы снова куда-то пошли.
При академии были палаты для студентов боевого факультета, которые пострадали при отработке заклинаний, и судя по всему, именно туда меня несли. Уложив на кушетку, маг погладил меня по голове, что-то сказав. Я непонимающе хлопала глазами. Маркус Мартимус провел пальцем у моего уха и показал окровавленную руку. Подскочив, вир Водник куда-то убежал, оставляя нас с целителем.
Эльф не был дураком и, достав какую-то табличку, написал: “Вы слышите хоть что-то, дона?” — Я прочла написанное и отрицательно покачала головой. — “Сделаю все, что смогу. Но слух может не вернуться,” – написал целитель и тоже куда-то ушел.
Изучая потолок, я снова вспоминала все, что произошло в лесу. Видимо, пока я наблюдала за потолком, кто-то наблюдал за мной, возможно, даже что-то говорил, но я не слышала. Когда руки коснулось что-то горячее, я повернула голову и встретилась взглядом с серыми глазами Максимильяна. Дракон сидел у койки и держал меня за руку, слегка касаясь ее губами.
Приподнявшись, я осмотрела палату, но ни целителя, ни кого-то другого не было. Похоже, Максимильян был тут один, и я вопросительно посмотрела на инквизитора.
Мужчина что-то сказал, очевидно, не зная, что со мной. Освободив руку, я коснулась уха и показала инквизитору кровь, которую он тут же вытер своим платком и снова поцеловал мою ладонь. Наблюдая за странным поведением строгого инквизитора, я не могла понять, чего мне больше хотелось — огреть его магией или снова ощутить горячие губы на своей коже.
Дракон что-то говорил, хотя знал, что я не слышу ни слова. Пришлось указать ему на табличку, оставленную целителем. Как-то странно улыбнувшись, мужчина написал только одно слово: "Прости."
Я закатила глаза, жалея, что не могу сказать ему, куда именно ему стоит отправить свои извинения. Хотя почему не могла. Отобрав табличку, я спросила, слышит ли он меня, и дракон кивнул.
Улыбнувшись, я, кажется, определилась с выбором: "Засуньте свои извинения в свой драконий зад, вир инквизитор. Мне они не нужны," — намеренно, излишне громко сказала прямо мужчине в лицо.
Максимильян прикрыл глаза рукой, обреченно вздыхая.
Только увидев рядом с койкой веселого Никаса, я осмотрелась и заметила, что в палате мы уже не одни. У дверей стоял удивленный ректор, декан, целитель и еще несколько профессоров. И, судя по виду большинства, они явно слышали мои слова. Похоже, такая реакция на извинения наследника позабавила даже его друга. Скайлар подошел к виру Террагону и, положив руку на плечо, увел дракона, позволяя подойти целителю.
“Никас, я глухая и без магии! А еще с меня на сегодня хватит драконов! Ты не мог бы мне помочь и попросить драконий конвой ждать за дверью? Я не настолько опасна, и тут нечем дышать!” — специально прокричала я, и маг прищурился, показывая, что это было очень громко и неприятно.
С нескрываемым удовольствием я наблюдала, как палату покинули все, кроме целителя и декана.
Вир Мартимус улыбнулся и покачал головой. Уложив на кушетку, он сам закрыл мои глаза, и я ощутила, как по телу бродит эльфийская магия. То, что глухой я не сотанусь, стало понятно уже спустя несколько секунд. Мир наполнили звуки, и чем больше магии вливал целитель, тем отчетливее они становились. Было ощущение, что слух даже немного обострился, так как я слышала, как шумно дышат декан и вир Водник, и чьи-то нервные шаги за дверью палаты. Кто-то ждал новостей, громко шагая по коридору.
"Уймись, Макс. Мартимус – один из лучших целителей. Он починит твою ледышку," — я смогла различить голос Скайлара и резко открыла глаза, услышав знакомое прозвище.
Похоже, инквизиторам уже не терпелось начать допрос. Звуки приглушились, и я посмотрела на магов.
"Скажите что-то," — попросила своих коллег и скривилась от звука собственного голоса, хриплого и севшего, словно я много и долго кричала.
“Аврора, судя по тому, что ты больше не вопишь, наш целитель не зря считается лучшим в империи,” — довольно заявил декан.
“Судя по всему, да. Спасибо, вир Мартимус,” — снова прохрипела я и взялась за горло, спрашивая у эльфа, можно ли и с этим что-то сделать.
“Простите, дона, но мне еще нужна магия. У вас просто сел голос, несколько дней отдыха и теплой настойки – и все восстановится. А мне еще вира Вентуса нужно привести в сознание, прежде чем отправить в казематы. Его нужно подлатать. Похоже, в лесу он встретил не только одаренную магичку, но еще и бешеного оленя. Там травмы посерьезней будут, только голова и уцелела,” — покачал головой эльф.
“Казематы?” — спросила я целителя, но Никас коснулся моей руки, намекая, что не время для расспросов.
"Я все расскажу тебе, Ава, но потом. Не стоит задерживать целителя. Наши надзиратели вспомнили, кто они, и ждут отчета, чтобы выдвинуть обвинение и написать императору. Ты сможешь рассказать, что случилось?" — спросил друг, и я кивнула в ответ.
Рассматривая потолок, я уже придумала, как объяснить состояние вира Вентуса и свое, не раскрывая правды. Декан пригласил инквизиторов, и драконы вошли в палату, уставившись на меня.
"Спрашивайте," — сказала я, и Скай достал какой-то артефакт.
"Мы записываем твои ответы на артефакт, чтобы потом не таскать в отдел," — объяснил он, и я вздохнула, но кивнула. Поставив кристалл на столик у моей койки, мужчины нахмурились и спустя некоторое время начали задавать вопросы.
