Но ректор его осадил:

— Пока нельзя. Через дня два или три, как вам пошьют приличную одежду и научат благородным манерам, ты представишь своих девиц Её величеству. И к тому времени я хочу, чтобы младший мастер не изъяснялся, как отшибленный на всю голову. Речь тебе напишу я сам, вызубришь — проверю, — видя, как Тео-безродный прислушивается к словам, пытаясь их осознать, добавил медленнее. — Девиц будут учить манерам, но их не для этого набирали, не так ли? Это значит, что за два дня ты должен придать им боевую форму... Это-то понятно или нет?

Вэйланд-эве в который раз поразился про себя невозмутимости этого отшибленного парня. На его голову столько всего свалилось, а на его лице — ни тени эмоции, кроме, пожалуй, любопытства и интереса, да-да, к девицам. Уж это ректор успел поймать и усмехнулся: ту половину дворца, на которой обитала Её величество со свитой, можно поздравить с будущими сплетнями и женскими интригами. Справится ли он с двумя десятками самонадеянных девиц — ещё один вопрос, ответ на который Вэйланд-эве хотел бы получить как можно быстрее.

— Бла... Хорошо, эве Вэйланд, — наконец, переварил установку молодой мастер и склонил голову.

— Надо говорить “Вэйланд-эве”. Это более уважительно, — и ректор переключился на трясущегося Рифелура, уставшего за полдня на ногах и озирающегося в поисках своих помощников, которые увезли бы его назад, в замок главного мастера.

Его отпустили отдыхать, а Тео ректор повёл к себе — чтобы дождаться портних и посетить мастерскую по изготовлению боевого оружия. Молодому мастеру Её величества полагался изящный (королева, как и любая женщина, была склонна к роскоши и блеску) шест.

Вечером приведших себя в порядок девиц представляли мастеру.

— Должен я быть их учить сегодня? — уточнил Тео незадолго до встречи у ректора, сопровождавшего его почти неотступно — за день Риуз-эве отлучился всего на час, оставив мастера в его комнате отдохнуть.

— Как хочешь, — усмехнулся ректор. — Но не усердствуй, не сломай девиц раньше времени.

“Какие... уверенные”, — удивлённо думал Тео, рассматривая вручённую ему женскую гвардию.

Ректор, представив его, тактично и, возможно, из желания посмотреть, что будет делать молодой мастер, отошёл в сторону. А тот, не произнося команды, которые только вчера записал под диктовку учителя Рифелура, прошёлся вдоль короткого строя, рассеянно оценивая физические данные и уговаривая лицо не краснеть — Она вперила взор в пустоту, а на губах застыла язвительная улыбка. Но драконица однозначно боялась его, Тео это чувствовал и понимал двусмысленность ситуации. Он, придуманный алатусами, враг, тянул время, не выдавал почему-то... От страха неопределённости и с ума сойти можно...

— Имя? — наконец произнёс он, становясь напротив первой, самой высокой и мужеподобной. К слову, одарённых мужским телосложением было всего трое, не так уж и много на два десятка. Остальные — фигуристые, сухопарые, стройные и спортивные — все были истинными женщинами от природы. Двое имели по-земному восточное смуглое лицо и миндалевидные глаза, на Земле сошли бы за жительниц Латинской Америки.

— Тэлль, дочь Эверетта-безродного. Северные земли.

Не зная, надо ли как-то прокомментировать представление, Тео шагнул вправо и повторил, глядя в лицо второй:

— Имя?

— Космин, дочь Залана-безродного. Восточные земли.

Сдвигаясь на шаг с каждым именем, он чувствовал напряжение, идущее от одной фигуры, на лбу которой выступила золотая испарина — лучи заходящего светила коснулись премилых веснушек, рассыпанных по лицу окаменевшей брюнетки брюнетки.

— Имя? — стараясь сохранить прежнюю интонацию, он встал напротив, заглядывая в карие глаза, но, странное дело, зелёной каймы по радужке уже не было.

— Айя, дочь Уилбера-безродного. Межземелье.

Чтобы не смущать её, он кивнул и сделал шаг в сторону:

— Имя...

Айя... Словно аккадская богиня, жена бога солнца Уту и богиня рассвета... Имя удивительно шло к девушке, но — “Странно, что она не рыжая”, — подумал Тео: чернота волос не сочеталась с мраморно-веснушчатой кожей лица.

Наконец последняя назвала своё имя — и ни одно после Айи Тео не запомнил, — и мастер медленно вернулся в ту точку, откуда обозревался сразу весь строй.

— Приступить к разминке! — и выжидательно сделал паузу.

Кое-кто из девушек переглянулся: они явно не понимали, чего от них хотят. И, проклиная своё косноязычие, Тео начал их расставлять, не произнося ни звука, от чего происходящее казалось ещё страннее. Но чтобы избежать прикосновения к плечам, как это было у других, Айя первая подала пример — будто сообразила и заняла свободное пространство. Вскоре “шахматный порядок” оформился.

— Стойка всадника! — также немногословно и демонстрируя базовую, выстраданную стойку мабу, скомандовал Тео.

Девушки попытались повторить, кто как увидел. И снова он пошёл меж застывших фигур, поправляя локти, колени, головы... У Айи стойка получилась идеальной — потому ли что алатусы владели кунг-фу или из принципа — лишь бы до неё не дотрагивались.

Следом за первым уроком последовал второй. Целый час отрабатывали переход из одной стойки в другую, плавность движений и устойчивость. Тео кипятился внутренне: как же ему не хватало слов! Мелькнуло решение: пока он не научится говорить прилично, о ментальной связи с упрямо отводящей взгляд драконицей можно не думать.

Чего-то не хватало тренировке. Какого-то огня. Заметив усталость от монотонности движений, Тео остановил урок. Взял шест и показал пятиминутный “урок”. Вот, мол, смотрите, и вы так же сможете... Эх, если бы знал, как это сказать правильно!

“Оттанцевав”, поставил шест и сказал:

— Урок сегодня окончен. Свободны! Новый занятие завтра утром.

Ректор, к которому подошёл Тео, коротко прокомметировал свои наблюдения:

— Неплохо. Но вот что, возвращайся-ка ты к Рифелуру-эве и учись дальше.

Глядя вслед удаляющейся толпе, Тео кивнул:

— Я понял.

*****

В “заячьем” домике, когда туда переместился Тео, было тепло, уютно пахло сытным ужином. Грэйг сразу предложил разделить с ним полуночную трапезу, но гость отказался:

— Я пить чай с удовольствием, — Тео развязал узел на принесённом бауле и начал доставать позаимствованные из хозяйства Рифелура-эве вещи: ещё один котелок для отвара, мешочек с сухой травой, овощи, комплект одежды... Ей Грэйг обрадовался, как ребёнок:

— Отлично, благодарю! Завтра устрою себе мыльный день.

— Много воды надо греть, — к вещам на столе добавилась свеча. Батарейка на фонарике Мэйли, вероятно, села, поэтому в домике было темновато. Пара лучин больше чадила, чем освещала.

— Я сделал сегодня бадейку, — Грэйг не поленился, сходил к печке и поднял рядом с нею в воздух деревянное ведро, — завтра ещё что-нибудь смастерю.

— Ты много отдыхать надо. Я книги принести, не знать, какие ты читать, но вернуть надо, — стопка фолиантов опустилась рядом со свечками.

— Пустяки, я так быстрее восстановлюсь... Не знал, что здесь настоящее заячье царство — сложно пропасть с голоду, — Грэйг улыбался, убирая принесённые вещи по своим, им самим определённым местам.

Тео удивлённо остановился:

— Алатусы есть мясо?

— Почему бы и нет? Главное, не делать этого после оборота — потом жажду крови сложно победить... А зайчатина — мясо диетическое, в самый раз. От души сегодня я налакомился. Жирные они тут. Кто их разводил?

Тео пожал плечами и полез в карман:

— Не знать. Но мы быть в долгу. Я сейчас...

Он вышел, в темноте нашёл не без труда место, где возле дома была закопана ныне пустая кубышка, принёсшая достаток семье Дардена. Ножом подкопал рыхлую землю, положил в горшок несколько золотых монет и закопал снова. Вдруг однажды хозяин хижины окажется здесь...

— Я иметь большой просьба к тебе, — вернувшись в домик, Тео уселся за стол. Грэйг колдовал с отваром возле печки.

— Моя жизнь принадлежит тебе, принц Арженти, проси, что хочешь. Нет — приказывай!