Вероятнее всего, комната, в которую его поместили, находилась на верхнем этаже, потому что Аалам сейчас смотрелся как с высоты птичьего полёта. Отсюда можно было разобрать и площадь, на которой на Тео напали, и городские ворота. Правее от города огней было меньше — всего пять или шесть, совсем крохотные точки, однако синее небо со звёздным полотном размыто очерчивало контур невысоких гор.

«Драконовы Пещеры!» — ахнул Тео, вдруг узнавая весь пейзаж, многократно описанный Авалой. Значит, он находился совсем недалеко от места своего рождения, вернее, появления яйца-колыбели на свет. А значит, в эту минуту он… в Академии…

Подёргал рамы, те легко распахнулись, впуская в комнату пронзительную весеннюю прохладу, и перегнулся через узкий подоконник, чтобы удостовериться в предположении.

Увиденный днём, впечатливший своей масштабностью огромный архитектурный ансамбль готического стиля протянулся в северной части Аалама, как бы завершая городскую черту. Днём Тео подивился визуальному единству его трёх частей: две крупные части по краям соединялись мостом со сторожевыми донжонами и, кажется, акведуком. Правая часть, если стоять к ней лицом, выглядела гораздо величественней за счёт мелких деталей и статуи парящего дракона в центре, и, если бы не рассказы Авалы, Тео принял бы восточное крыло ансамбля за дворец. Но по замыслу алатусов, строивших некогда это великолепие и таскавших камни с северных гор, знания и мудрость должны быть значимее власти — как напоминание бессмысленности тщеславия перед законами Создателя.

Таким образом, Тео оказался прав — он находился в Драконовой Академии. Бросив последний взгляд на несколько освещённых окон, за которыми не двигалось ни единой тени человека, он закрыл окно. Ночная прохлада прогнала остатки сна, тем более, если судить по сдвинувшемуся звёздному Треугольнику (ещё позавчера Тео наблюдал за изменениями на ночном небосводе), то было около полуночи, а значит, до утра времени оставалось слишком много для человека, который до этого отдыхал половину суток.

Он подёргал ручку двери, не надеясь на удачу, — так и есть, его заперли. А то, что при этом выход через окно для алатуса не являлся проблемой, дарило надежду на хорошие новости. Его не считали опасным пленником. Возможно, просто дорогим.

Обойдя комнату по периметру, Тео обнаружил в углу отхожую бадью с деревянной крышкой во избежание распространения «ароматов» по комнате. Неподалёку, невидимый в темноте стоял столик с железным тазом, кувшином, полным водой и плошкой с чем-то вроде мыла. Во всяком случае, шершавый кусок, помещающийся в ладонь, пах похоже на то, что приобрёл Тео в лавке «Сапонариус».

На учебном столе стояла свеча и рядом — огниво, чем, к сожалению Тео, он пока не научился пользоваться; чернильница и две плоских деревянных доски, назначение которых осталось загадкой. Зато порадовал деревянный разнос с бортиками, уставленный двумя тарелками — в одной были фрукты, во второй — подобие каши, в которую окунулся, ощупывая, палец. А так же прилагался хлеб, деревянная ложка и, внезапно, палочки. Вкусовые рецепторы определили кашу как простую пшеничную, но соли и жирности в ней хватало.

Молодой организм, одиночество и скука взяли своё — пленник поел, не зажигая свечи, справил нужду, умылся. И задумался, сыто растягиваясь на заправленной кровати, чем бы занять остаток ночи.

Можно было бы «сходить» к «родственникам», чтобы узнать, всё ли с ними в порядке, как они добрались и что купили.

— Отличная идея! Разбуди их ночью, испугай ещё больше, — цокнул сам на себя Тео. Да и кто знает, может, у них «гости», по велению того вельможи, что натравил на Тео ратников.

Можно было попытаться устроить себе экскурсию по ночной Академии или королевскому дворцу… От этой соблазнительной идеи удержал единственный довод — попадись Тео кому-нибудь на глаза, завтра сложно будет объяснить, как он выбрался из запертой комнаты. Опять же, как скажется новая странность и без того отшибленного братца на судьбе остальных членов семьи? Если исчезать, то насовсем, а Тео хотел понять этот мир досконально, и было бы грешно портить так удачно складывающуюся пока картину.

Подумав о ещё нескольких вариантах имеющихся развлечений, он пришёл к окончательному выводу — не надо будить лихо, пока нет проблем, полезнее для дела будет остаться здесь и попытаться уснуть снова.

Так он промучился час или два: сна не было ни в одном глазу. То в голову лезли воспоминания о событиях на площади, и если про семью Дардена всё было понятно, то кто такой тот крепыш, что полез с объятиями? Ему-то какая выгода от подставного Тео? Вспоминалось и испуганное лицо черноволосой девушки-алатуса. Она ведь его узнала... Где она со своим спутником сейчас? Затаились ли в Ааламе или улетели к себе, за горную цепь?

И если задуматься, то здесь, в сердце нового мира Алатуса, в столице, сколько, должно быть, жило драконов... Эта мысль зацепила Тео. Любопытно стало, сколько сейчас рядом с ним жило, возможно, спало в этот час или бодрствовало настоящих драконов? И теперь, когда у него есть возможность увидеть не только чистых алатусов, но и их антиподов — дизалатусов, то как магические нити покажут связь с проклятыми, лишёнными крыльев?

Он сосредоточился, решил воплотить свою теорию в жизнь, немедленно, но осторожно. Магия потекла к нему на удивление тяжело, как будто её что-то удерживало. Возможно, в Ааламе были залежи ираниума, которым недраконы защищались от драконов. Чувствовал себя Тео превосходно, значит, дело было не в нём. Или не совсем в нём? Созидательных дел он сегодня не совершал и поэтому не обращался за ресурсом ко вселенной, а значит, мог быть слаб...

— Вовсе нет... — стоило поднять руку, и в неё влетела пустая кружка со стола, стоявшего в метре от кровати. Силы имелось в избытке. — Значит, ираниум. Чёрт бы его побрал...

От усилий он взмок, но паутина с точками разной яркости и величины, означавшими драконий разум, была построена в голове. Много было пустых, словно потёртых, точек в двух или трёх километрах отсюда. На мысленной карте там находились Драконьи Пещеры. В самом Ааламе, вне Академии и дворца, он насчитал троих драконов, двое из них сейчас пребывали вместе, возможно, те самые девушка с косой и её жених-муж.

Во дворце магическая “карта” показывала несколько странных узлов. Они не были яркими, жёлтыми в ментальном представлении, как прочие. А выглядели пустыми чёрными дырами, и лишь в одной из них теплился огонь, возможно, какой-то дизалатус обладал особой силой... Либерис!

Тео содрогнулся и разорвал все нити, идущие во дворец, на всякий случай, чтобы главный дизалатус его не почувствовал. А ведь если разобраться, и его, Тео, мог вычислить подобный ему человеко-дракон. Если алатусы были врагами, то каким образом им удавалось беспрепятственно разгуливать по Ааламу?

Вопросов было больше, чем ответов. Будь Тео королём, он бы обязательно время от времени проверял своё государство на местонахождение всех потенциальных врагов — для этого требовалось простое умение видеть нити, такая малость! Причём, эти связи отчётливо показывали состояние драконов. У Пещер, например, “точки” спали. Те двое, что прятались в восточной части Аалама, тоже, точнее, один из них. Третий бодрствовал, активность его мыслей наталкивала на предположение, что он не один.

И четыре “звёздочки”, самые тревожные, находились где-то совсем рядом с Тео, точнее — внизу, под землёй или на первых этажах Академии. Трое из этих драконов, явных алатусов, дремали. И только один... молился... яростно и дерзко, проклиная кого-то...

Тео последовал за этой нитью, “дотронулся” до яркого узла и “постучался”:

— О разреши, мой друг... внемли моим призывам! — с трудом сдержался, чтобы не выругаться: приходилось кроить язык Авалы на фразы, чтобы построить осмысленную фразу. — Моё имя — Арженти. Я сын Авалы и Сальватора Амидат. Кто ты? Как тебя зовут?

На том конце молитва оборвалась, последовала длинная пауза.

— Нет, не безумен ты... Я существую... Откликнись!