Ещё в гостинице-харчевне ему пришла голову умная мысль — притворяться немым. Он отдавал себе отчёт — стоит ему открыть рот, вопросов будет больше, чем от немого. Если Дарден иногда хихикал от его заковыристых фраз, то мудрее было бы воздержаться от привлечения ненужного внимания незнакомцев. Кто его знает, с какой скоростью можно заполучить те самые оковы из ираниума в сердце дремучего мира?

Так совершенно неожиданно его «немота» оказалась хорошим подспорьем в исследовании этого торгового и подвижного мира. Цены не приходилось вытягивать одну за одной — понимая, кто перед ними, лавочники экономили время, показывая и расхваливая весь свой товар уверенному гостю.

Наконец, он набрёл на лавку со смутно знакомым названием — «Сапонариус», а когда зашёл, обрадовался — то было святилище чистоплотного человека. Огромные куски мыла, духи и отдушки, масла в бутылочках и порошки в холщовых мешочках — здесь покупатели выглядели солиднее тех, которые покупали хлеб, мясо и зелень в других лавках. На глазеющего Тео в нарядно расшитой крестьянской одежде по той же причине долго не обращали внимания, пока он не наклонился к витрине понюхать огромный кусок, напоминающий халву. Пахло мыло примерно как хозяйственное, которым дома у Тео никто не мылся, зато стиралось самое грязное бельё. Здесь, вероятно, это был один из самых приемлемых образцов мыловарения.

Чтобы узнать, сколько стоит мыло, Тео протянул лавочнику серебряк и ткнул пальцем в «халву». Ему отрезали примерно фунт, чуть больше. Положили в небольшой холщовый мешочек с верёвочкой и, недолго думая, Тео привязал его к поясу, своевременно подумав о так необходимой котомке. Подарить её гостю Дарден не догадался, либо не имел лишней.

С сожалением бросив последний взгляд на непонятные вещи, Тео вышел — мылом Макса и Мэйли не удивишь, для них он хотел приобрести кое-что особенное. Какие-нибудь ножи или стилеты, небольшие кинжалы… Но оружейной лавки в центре города не оказалось, а углубляться в сторону окраин Тео пока не хотел: здесь было слишком много интересного.

Например, он уже получил ответ на свой вопрос — какие расы населяют мир Алатуса. Аалам, подобно любой столице крупного государства на Земле, представлял собой многолюдный и многонародный мегаполис, по которому перемещались, гуляли, ели, покупали и продавали свой товар люди с отличающимся цветом кожи и разрезом глаз. Основную массу составляли «европейцы», чей разный загар на лице мог свидетельствовать о нескольких климатических поясах мира Алатуса, но и в том числе — о материальном статусе. У бедно одетых, как правило, кожа казалась темнее из-за частой работы на свежем воздухе, прохожие состоятельнее имели загар благородный — слабый, золотистый.

Людей с восточным типом внешности, Тео отметил, было мало. Но почти все — хорошо одетые, как будто одна из областей Алатуса выделялась процветанием. Вдруг вспомнился дед Амидат, отправившийся за большой магией на Землю. А ведь, по словам Авалы, Тео унаследовал его серебристые волосы, в простонародье считающиеся седыми. Значит, дед не выглядел как коренной китаец, но, однако же, прослыл за своего…

Ещё Тео встретил трёх «афро» — все они были одеты в серые платья с золотой тесьмой по краю длинных пол, рукавов и горловины. Возможно, то были ликторы, но спросить об этом было не у кого — Дарден с Хирамом вероятно в этот момент навещали младшую дочь Хирама — Уну. Краем уха Тео по дороге услышал имя маленькой девочки, почему-то живущей в Ааламе, что расстраивало Дардена. Кажется, крестьяне собирались её навестить и Тео с собой не позвали.

За два часа шатания по оживлённому центру Аалама Тео успел потратить половину монет на дешёвую ерунду. В только что приобретённой простенькой суме при ходьбе позвякивала мелочь, как-то: бусы для Делфины из ярко-красного с белыми разводами камня, деревянные свистульки-драконы, то ли подвески для девушек, то ли украшения для конской сбруи, несколько фруктов, напоминающих земные яблоки, свеклу, авокадо и редьку (их Тео собирался осторожно распробовать вечером), наконец купил что-то вроде ножа, но уж со слишком коротким лезвием. Таким разве что кожуру с мелких яблок срезать. Продавцу-лоточнику Тео показал, что ему нужен длинный размер, однако мужчина изменился в лице и категорично сказал:

— Нет такого! Будешь этот брать? Или проваливай!

Подумалось, что в Ааламе оружие под запретом, но, приглядевшись к мимо проходящим, Тео сразу увидел хорошего качества кинжалы в ножах на некоторых мужчинах. Юноши тоже носили оружие, но почти все они являлись ратниками — их одежда один в один походила на ту, которую Тео подарили в горах стражи с драконами.

Наконец, обойдя все магазины и осознав, что от монет осталось чуть больше десятка серебряков, Тео заставил себя умерить туристический пыл. Он чуть было не забылся, представляя себя туристом в чужом мире, где на него пока не обращали внимания. Но возвращаться в харчевню, чтобы дождаться Хирама и его сына, Тео не стал, а зашагал в ту часть центра, где приметил шатры, возле них — ратников в чистой и новой одежде, а также достаточно много постороннего народа, толпящегося возле этих шатров — наверное, будущих наёмников.

На полдороге он вспомнил негодование хозяина харчевни и свернул к шатру, возле которого стояла девушка с парнем — явно зазывалы, рекламщики. Перед ними топтались пятеро или шестеро девушек возрастом от шестнадцати до тридцати, и половина из них была одета уже в мужскую одежду. Тео подошёл и встал в стороне, парень-зазывальщик что-то рассказывал девушкам, собравшимся променять свою нелёгкую женскую долю на мужскую.

В самом деле, как и сказал хозяин харчевни, королеве вдруг пришла великолепная идея создать женский отряд, сначала для охраны дворца, той части, где обитала сама королева, ведь много бывших талантливых ратников ушло на войну с оборотнями и до сих пор не вернулось…

Тео с любопытством рассматривал лики будущих амазонок, на которых появлялись нерешительные улыбки от обещаний, потом сменялись смущением и страхом… И лишь одна из них выглядела уверенной. Выцепив её взглядом в толпы, Тео не смог отвести глаз — так она была хороша! Тёмные, почти чёрные волосы, были заплетены в косу, но у лица выбивалось несколько коротких вьющихся прядей, что делало и без того притягательное лицо миловиднее. Большие карие глаза, в которых, кажется, от некоторых слишком дерзких мыслей вспыхивали на солнце золотистые искры. Чувственные губы, аккуратный нос и мягкий овал лица — почти как у красивого ребёнка.

Сама стройная, подтянутая, словно занималась спортом, вроде гимнастики или прыжков в воду. Стоит, заложив пальцы за широкий пояс, словно мужчина. Тео нестерпимо захотелось узнать, какой у неё голос — низкий, грудной, или высокий, тонкий. Он подошёл ближе, встав за спиной какого-то мужика, сопровождавшего простолюдинку, и прикидывая, можно ли подобраться ближе, оставаясь незамеченным.

Когда рекламщики закончили соблазнять, последовали короткие диалоги — девицы и их отцы или братья что-то уточняли. Одна из девиц подошла к столу, на котором лежали пергаменты, очевидно, собираясь подписать контракт. И только кареглазая покинула толпу и направилась куда-то.

«Из тебя амазонка получилась бы лучше, чем из этих пастушек», — подумал Тео и последовал за девушкой, останавливаясь и отворачиваясь, если она озиралась.

Вот незнакомка свернула в узкий проулок, Тео — за ней, удивляясь своему любопытству. «Мне скучно», — признался он самому себе и задвинул в угол сознания на время память о том, что надо возвращаться и можно заблудиться. Но не могла же такая девушка жить в трущобах!

В проулке к ней присоединился молодой человек, одетый на манер простолюдина, но его стать, как и его спутницы, не могла обмануть внимательный взгляд — парочка казалась непростой.

Они зашли в какую-то лавку сомнительного вида, Тео подумал и нырнул следом.

Он оторопел, когда оказался внутри. Нет, его поразило не убранство этой лавки, внутри казавшейся небольшой — на стенах висели топоры, наконечники, по-видимому, для пик, стрелы, луки… В самой лавке не оказалось загадочной девушки и её путника! Тео для уверенности даже покрутился, рассматривая стены: может, где-то есть вход в соседнюю комнату или зал? Но единственная дверь за спиной молодого человека, сверстника Тео, была заперта, да и добраться до неё казалось проблематичным — если только не перепрыгнуть через высокий прилавок