«Не трогай! Эта дрянь ядовита! Её мерзкие споры отравили тут воздух и воду! Именно они сделали меня таким… — Полоз снова издал тяжелый хрип, высунутый язык заколыхался от негодования. — И проклятые эльфы! Честолюбивые негодяи сочли вас лёгкой мишенью, решив расширить свою Империю. Они напали на только начавшее отстраиваться царство, и новая война толкнула меня на опрометчивый поступок. Полученные силы помогали обороняться, но их явно не хватало, чтобы как следует проучить остроухих мерзавцев. Я знал, что искра, отданная мне, не единственная, потому не устоял перед искушением и решил позаимствовать ещё одну. Понимаю, это звучит безрассудно и бесчестно, и мне самому от того было немного не по себе, но я убедил себя, что это временная мера, и, как только эльфы покинут царство нагов, искра вернётся к своему хранителю. Именно поэтому я и одолжил её тайно, хотя правильнее будет сказать — украл. Однако я не учёл эльфийской хитрости, они, видимо, следили за мной, и пока я отвлекал внимание хранителя, им удалось перенастроить мой портал. Так я попал в устроенную в этой пещере ловушку. Они заточили меня, словно узника, и заставили целую вечность гнить мою плоть!»

Гнев Полоза наполнил сознание, вызывая острое почти непреодолимое желание отомстить подлым эльфам. Неистовая ненависть затмевала разум, и, ощутив её сполна, Рена вдруг осознала, что все прошедшие войны и непереносимость эльфов была заслугой самого Полоза. Всё это время он внушал свои чувства нагам, надеясь, что когда-нибудь им удастся победить и спасти его!

«Ты права, — сознался он. — Пока мои силы не иссякли, я ещё пытался достучаться до твоего народа, но всё тщетно. Наги так и не смогли покорить несносных эльфов. Я совсем отчаялся, поняв, что мне суждено сгнить в этой пещере всеми забытым и брошенным, а потом вдруг увидел твой Танец. Ты дала мне надежду, и я звал тебя, как только мог… Но твоё сознание было затуманено проклятьем, и мне не удалось ничего объяснить…»

Горечь и обида вновь обожгли всё существо Рены. Всё могло сложиться иначе, если бы… Если бы…

«Никто не знает, что случилось бы тогда, — мягко заметил Полоз. — Моё тело уже давно пришло в негодность, потому не стоит из-за того сокрушаться. Да и я заслуживаю не помилования и спасения, а расплаты за грехи. Возможно, ты бы не смогла этого сделать, не хватило бы духу… Теперь же у тебя просто нет выбора, потому позволь напоследок покаяться ещё в одном проступке. Так будет легче…»

Слёзы навернулись на глаза Рены, но она с прежней настойчивостью отгоняла чудовищные мысли. Там, в глубине души, ей было уже понятно, чего ожидал от неё Полоз, но разум и всё её существо противилось тому. Чтобы тот не совершил, какие чудовищные интриги не плёл, в чьих смертях не оказался повинен, он по-прежнему оставался богом. Её любимым богом, и уж точно не ей становиться для него судьей.

«Потеряв тебя, я окончательно озлобился и решил отомстить, — Его мысленная речь стала ещё тише и слабее. Похоже, долгий рассказ совсем измотал Полоза, но он твёрдо вознамерился довести его до конца. — Эти места облюбовала эльфийская наследница, ей приглянулись мои минералы и драгоценности, которые в неисчислимом количестве скопились здесь за время моего заточения. Я показал ей уникальные свойства некоторых из них, и вместе с тем внушил постыдное желание, низменный интерес к нагам. Это была нудная и кропотливая работа, которая, впрочем, увенчалась успехом. Когда наследница привела своего избранника, я потратил остатки сил, чтобы в её чреве зародилось дитя. Должен был случиться великий позор и скандал. Наследница империи понесла змеёныша, но, похоже, я и тут просчитался. Война так и не началась, и теперь мне страшно за то дитя, которая она рискнула оставить и выносить. Желая напомнить о себе, я обрёк невинного на страдания…»

— Значит, Рэл и эльфийская принцесса… — Рена осеклась и вновь посмотрела на Полоза. — Моя семья позаботиться о малыше, чего бы нам этого не стоило!

«Ты всё такая же самоотверженная. Удивительно. Даже Тьме не удалось полностью сломить тебя… — В словах Полоза прозвучали теплота и светлая грусть. — Но влияние слишком сильно…Это так несправедливо!»

— Могу я кое-что попросить? — Голос Рены предательски сорвался.

Полоз с трудом вновь приоткрыл один глаз и обреченно спросил:

«Что же ты хочешь?»

— Станьте моей струной!

«Что?! — От изумления у Полоза открылся второй глаз, а голова чуть приподнялась. — Разве ты пришла не за искрой? Она там, подо мной, но к ней не подобраться, пока я жив!»

Рена приблизилась к Полозу и взглянула в догорающее пламя глаз. Осторожно приподняв руку, она коснулась тонкой чешуйки у носа и порывисто прошептала:

— Тьме не получить эту жертву!

Глаза Полоза удивлённо вспыхнули, но Рена не дала ему опомниться. Склонившись, она мягко коснулась губами воспалённой ноздри, а затем резко втянула в себя его вдох. Полоз вздрогнул, а затем его тело тяжело и мучительно начало подниматься. Чешуя посыпалась, подобно дождю, а вскоре стали отваливаться куски гнилой плоти. Однако Полоз, словно заколдованный, продолжал тянуться к высокому своду. Медленно раскручивались массивные изъеденные язвами кольца, несмотря на бесконечную жуткую боль. Наконец, голова упёрлась в каменный потолок, а сгнившие остатки хвоста улеглись вокруг Рены. Огромное тело с трудом удерживалось на весу, его шатало из стороны в сторону, будто на ветру. Но стоило Рене положить руку на лишённую чешую кожу, как оно тут же замерло и напряглось, подобно натянувшейся тетиве лука. Уверенный толчок, и мир содрогнулся от родившегося звука.

Мощная вибрация разнесла полуистлевшее тело на куски, забрызгав гноем и кровью всё вокруг. Однако Рена этого уже не видела. Она не заметила даже, как дрогнул и заплясал под ногами пол, а с потолка повалились тяжёлые осколки. Поддавшаяся вихрю безумного чудовищного Танца, её хрупкая фигура закружила среди взвившейся с пола окрасившейся кровью чешуи и чёрной пыли.

Ариат:

Седьмая ночь от полнолуния кровавого Янгоса, второй день после возвращения короля Дамиана

Леди Эрэль крепко обняла дочь, и Ариат невольно поймал её светящийся взгляд. Он поспешил отвести глаза: подобные яркие и искренние эмоции вызывали у него неловкость.

— Ты всё-таки жива! Какое счастье! — радостно лепетала Юфемия, продолжая сжимать леди Эрэль в своих объятьях.

Ощутив себя лишним, Ариат стремительно повернулся к выходу. Матери и дочери стоило побыть немного наедине, однако леди Эрэль его остановила.

— Не спешите нас покинуть, мой дорогой зять! — Она отпрянула от дочери, но лишь затем, чтобы с нежной любовью оглядеть её. — У меня есть для всех нас радостная весть!

Юфемия с недоумением воззрилась на мать, тогда как Ариатом вдруг овладело странное волнение, будто предчувствие некоего триумфа. Оно прокатилось по нему сладкой волной за секунду до того, как леди Эрэль объявила:

— Судьба благословила нас. Юфемия ждёт маленького принца! — Её руки мягко легли на пока ещё плоский живот дочери.

— Что? Как? Откуда ты знаешь, матушка? — встрепенулась Юфемия. Её милое лицо покрылось румянцем, а в голосе послышалась тревога. Вслед за матерью она положила свои руки на живот и нахмурилась, видимо, пытаясь что-то почувствовать.

— Эльфийское чутьё, — произнесла самодовольно леди Эрэль. — В таких вопросах оно не знает промаха.

— Он… будет полукровкой? — с беспокойством переспросила Юфемия.

— Не волнуйся, моя дорогая, я помогу тебе выносить нашего маленького принца! — поспешила успокоить её леди Эрэль и покосилась в сторону Ариата. Вот только теперь это был совсем иной взгляд, более требовательный и решительный.

— Что ж, это действительно прекрасная новость, — проговорил Ариат, а потом добавил с явным намёком: — Теперь Её Высочеству стоит быть более осторожной, и пока не особо распространяться о своём положении, чтобы не привлечь ненужного внимания.

Юфемия ещё сильнее покраснела и, словно дитя ищущее поддержки, уткнулась в плечо матери. Ариат сдержал ухмылку. Напомнив себе, что жена ещё слишком юна и только что ей довелось пережить отвратительные события, потому он не стал ещё больше вгонять её в краску своими нравоучениями.