— Война на Каэре продолжается, так что пока вашему отцу будет недосуг вами заниматься, — хмыкнула Арата.

— Только на это и надежда, — со вздохом проговорила Юфемия, погружаясь в мысли о безрадостном будущем. Она слишком хорошо знала свой народ и своё только с виду высокое положение. Любая женщина на Бэрлоке — всего лишь вещь, которая либо полезна, безропотно подчиняясь воле мужчины и без конца рожая сыновей, либо мертва. И даже сейчас, став, по сути, ценным трофеем, Юфемия не тешила себя иллюзиями. Никто и ничто не защитить её от неизбежного насилия и унижения в браке. Её мнения, желания, капризы — всё это она может оставить для фрейлин и служанок, и в то, лишь в том случае, если супругу не вздумается запереть её в четырех стенах исключительно для своего удовольствия.

Однако, рассуждая о своей незавидной участи, Юфемия совсем не ожидала, что её худшие опасения начнут сбываться так скоро. Уже в порту её встречал большой военный эскорт во главе с матушкой. Это казалось сущей нелепицей, но даже в густых вечерних сумерках, Юфемия разглядела неподалёку несколько хорошо вооружённых подозрительных экипажей.

— Кто это? — с тревогой спросила она у матери, забираясь в карету.

— Мерзкие шавки! — с презрением выплюнула леди Эрэль, поднимаясь следом, а затем, вмиг посуровев, предупредила: — Вчера твой отец взошёл на престол, и теперь ты — главная цель каждого мужлана этой проклятой страны! Некоторые прохиндеи вьются тут с самого утра, и откуда только узнали о твоём возвращении!

— На меня, что, объявлена охота? — Юфемия судорожно сглотнула. Она осторожно покосилась в сторону эскорта и с удивлением заметила среди стражи несколько вампиров.

— Ещё какая! — В голосе матушки звучал гнев. — Стоило только сдохнуть Чесмику, как осиный улей загудел. Повылезали все недовольные и недруги. Юджина, пусть он хоть тысячу раз Победитель Драконов, никто всерьёз не воспринимает. Он слишком далеко, а война непредсказуема, а ты — здесь и слишком лёгкая мишень!

— И что же нам делать?

— Сейчас нам лучше стараться держаться вместе, но, уж в случае чего — вся надежда только на них, — Матушка махнула в сторону вампиров.

— Получается, вампиры… — Голос Юфемии предательски сорвался. — Допущены в королевский дворец?..

Признаться, происходящее с каждой секундой вызывало у неё всё больший страх. Дворец Бэрлока никогда не был безопасным местом: разозлившийся вельможа мог запросто прирезать слугу или, поддавшись похоти, изнасиловать служанку, в коридорах нередко случались кровавые стычки и между подвыпившей знатью. Но вампиры… Бэрлокское общество продолжало считать их тварями, которых надо изничтожать, как паразитов. Чесмик, с явной неохотой, всё же принимал небольшие делегации, но эти визиты всегда были краткими. И уже никто и помыслить не мог, чтобы оставить кровопийцу во дворце на ночь!

— Времена меняются, — коротко ответила леди Эрэль.

— Хочешь сказать, отец… справился… — Юфемия не договорила, прочитав ответ в материнских глазах. Значит, вот кто помог отцу смыть пятно позора, да ещё получить такое громкое прозвище! Однако она не была настолько наивна, чтобы не понимать очевидного: — Но ведь за такие услуги надо платить… Что они хотят?

— Уже неважно. — Леди Эрэль подозрительно отвела взгляд, после чего непреклонным тоном заявила: — Чтобы они не попросили, я сделаю всё и отдам им хоть весь этот проклятый мир, ради твоей безопасности!

Почему-то от слов матери Юфемии стало очень неуютно. Она прежде не замечала у неё такой ненависти и злобы, но списала всё это на излишнюю нервозность. В конце концов, поводов для беспокойства хватало. За недолгую дорогу до дворца трижды их карете перерезали путь. Чья-то повозка становилась поперёк, явно намереваясь устроить нападение, но каждый раз незадачливых разбойников спугивали стайки неизвестно откуда взявшихся летучий мышей. Во дворце тоже не обошлось без тревог. Жуткие громилы то и дело выскакивали из-за поворотов с явно нехорошими намерениями, но, слыша лязг вынимаемых из ножен клинков и замечая обнажающиеся у вампиров клыки, делали вид, что просто слишком спешили. И даже, оказавшись в своей комнате, Юфемия не могла расслабиться. В окна постоянно кто-то царапался, в двери периодически стучали и даже били, но стоило тоненько, но призывно пропищать летучей мыши, и всё стихало.

Скромный завтрак в покоях прошёл тихо, если не считать стопки писем, который мать не глядя бросила в камин. Юфемия успела приметить пару имен важных леди на корчившихся в окне конвертах. Писать рекомендации для выгодных союзов было в высшем бэрлокском свете в моде.

— Нам разве не нужно составлять вежливые отказы? — с недоумением переспросила Юфемия.

— Напишешь хоть строчку, и эти гарпии сочтут её за согласие! — с раздражением выдала матушка. — А потом будут твердить, какая ты непостоянная, вертишь хвостом, сбивая с толку достойных кавалеров!

— Но, может, мне и в самом деле попробовать выбрать? — робко заикнулась Юфемия. — Вдруг хоть кто-то окажется не настолько ужасным и противным…

— Не говори ерунды! — оборвала леди Эрэль. — Все твои попытки выбрать лишь добавят хлопот в будущем. Всё равно решать будет твой отец.

Юфемия смиренно вздохнула, затем подтянула к себе заброшенную из-за поездки на Ю вышивку и медленно и чинно принялась за работу. Матушка принялась ворошить сундуки и шкафы, пока не достала из самых закромов спрятанный в чехол наряд. Осторожно расстегнув крючки, она вытащила на свет изумительно красивое красное платье. Эльфийский шёлк нежно зашелестел под её рукой, искрясь и блестя. Ажурное золотое шитье украшало корсет, едва заметной паутинкой ползло по рукавам и юбке, заканчиваясь крохотными резными бусинками.

— Моё свадебное платье, — задумчиво оглядывая наряд, произнесла матушка. — Думаю, тебе тоже будет в пору.

— Оно слишком красиво… для Бэрлока, — во все глаза рассматривая невероятное платье, признала Юфемия.

— Да, и именно поэтому я предпочла бы, чтобы ты не надевала этих ужасных аляповатых нарядов. — Леди Эрэль скривилась, выражая всё отвращение к своеобразным вкусам бэрлокских дам. Впрочем, Юфемия разделала с матерью это чувство. Свадебная мода на Бэрлоке была данью традиции, в которой невесты отчаянно пытались сохранить себе хоть что-то из девичества, потому и надевали на себя все любимые наряды сразу, напяливали украшения и даже прятали монеты в обувь и в пояса. Все прочие богатства приданного отдавалось будущему мужу, и только он мог распоряжаться судьбой даже какого-то носового платка или банального белья! Женщине на Бэрлоке не полагалось ничего, кроме того, в чём она была. И, стоило признать, такое дикарство процветало и по сей день. Вот потому на юных леди висела тонна украшений, а к платью, даже летом в жуткую жару, полагалась меховая шуба.

— Примерь. — Матушка протянула алое великолепие, и Юфемия с осторожностью прикоснулась к драгоценной ткани. Лёгкий нежный холодок, похожий на тёплый бриз, пробежался по её пальцам. Тихо застучали друг об друга крохотные бусинки. Ах, как бы прекрасно она выглядела в этом на церемонии с Марселу. Ему бы пошли более статные одежды с белым меховым воротом. Он бы выглядел таким мужественным! Но… Юфемия мотнула головой, надеясь вытрясти горькие мысли. Она принялась перебирать в памяти герцогских сыновей, и настроение её принялось стремительно портиться. Все они были до отвращения грубы и уродливы, словно в их жилах текла кровь троллей. Наряжаться ради такого совсем не хотелось!

— Я не буду, — возвращая платье, сказала Юфемия. — Ни один местный жених не стоит этого платья! Я буду выглядеть нелепо: словно забредшая в свинарник леди в шелках и кружевах.

— Твой отец тоже не стоил этого, — хмыкнула леди Эрэль. — Но… ему льстила моя красота и те завистливые похотливые взгляды, которыми награждала меня его челядь. Возможно, только это и удержало его от убийства в день твоего рождения. Ты же знаешь, как бэрлокцы презирают девочек.

Юфемия знала и потому всё же уступила матери. Платье село идеально. Оно струилось алым водопадом и казалось настолько невесомым, что невольно возникало ощущение полной наготы. Но не стыдливой, прячущейся, а открытой и вызывающей.