И по прошествии дней зимы он стал объезжать города Бегамедра, куда, по его подозрениям, могли сделать побег галласы. Он провел лето, разъезжая по округе и возвратился в Губаэ к началу поста. Там он провел дни поста и там справил пасху. И в это время пропал во всех городах страх пред галласами, ибо убоялись [они] грозного гнева его, сокрушавшего их множество раз. И зимнее свое пребывание сделал он в Губаэ.
И по прошествии месяца зимы, в месяце хедаре[223], пришло известие, гласящее: “Турки из Тигрэ вышли из Дахано и расположились в Дабарве, заняв крепость, возведенную турками прежде. И 11-го дня этого месяца[224], в день, когда никто их не ждал, пришли они внезапно на восходе солнца к азмачу Да-хараготу, ибо в это время был он наместником Тигрэ и бахр-нагашем. И этот деджазмач был наподобие царя, ибо разрешил ему государь делать по желанию его, назначать и смещать с должностей в Тигрэ. И тотчас обратилось в бегство все войско его и рассеялось во все стороны. Одни из них погибли от копья, другие из них были схвачены, третьи бросили коней своих, четвертые бросили мулов. Захвачено было пять двойных барабанов, знамя и множество брони и шлемов. Сам же [Дахарагот], вскочив на коня, спасся из сечи в этот день. Другие же сановники, такие, как аканцан Сараве и кантиба Хамасена, и многие другие сановники, подобные им, были убиты”. Гонец с этой вестью пришел к государю и рассказал ему все, что было. Сей же царь, гроза грозных и победитель победителей, когда услышал весть сию, стал подобен льву рычащему и ищущему [жертву], чтобы разорвать ее. И приказал он тогда провозгласить слово указа, гласящее: “Коль не придут сию же неделю к нам цевы и Вад Хадар, будь то конные, будь то пешие, и останутся, оправдываясь [разными] оправданиями, то будет разграблен дом их и расточится имение и отнято будет все достояние их!”. И, провозгласив такой указ, встал он из стана своего и пошел поспешно, по обычаю воинскому и в особенности по собственному своему обычаю, и переход десятидневный был у него переходом на два или три дня. И пока шел он так, прибыли асе цевы в Ламальмо. И тогда шел он поспешно, проходя два или три дневных перехода за один переход. Прибыл он в Сирэ, и когда услышал о пребывании турок в Дабарве, то послал перед собою Фому, нэбура-эда аксумского, и приказал, чтобы следовали за ним чада Иебаркуа и чада Иянкаре и Мадебая, что в Тэрате, и сделал его начальником над ними. И послал с ним Васано Мухаммеда, по имени крещения своего Вальда Крестоса, с множеством галласов, жадных до пролития крови человеческой, и стрельцами, называемыми Нар[225]. А из Курбан послал он с ним отборных всадников и пеших многих, искушенных в рати и битве. А его сделал он начальником войска ратного. И были они посланы на тех [турок], которые были в Дабарве. А перед этим послал тамошний паша 50 всадников и множество пеших, чтобы захватывали они людей и скот. И вышли они из Эда-Маконнен, и когда пришли в Мазбар, то сразились с ними люди [той] страны и обратили их в бегство. И когда возвращались они, то отбили у них люди [той] страны большую часть из захваченного. Турки же унесли немного добычи. И когда переправлялись они через реку Мареб, подстерег их Акуба Микаэль, спрятавшись в засаде с 80 щитоносцами. И когда прибыли они, то напал на них внезапно и убил многих из них и снял с них броню и шлемы, в еще снял ружья их, числом до 70. А у начальников их отрубил он две головы. Те же, которые шли другой дорогой, спаслись от смерти и пришли, убегая, к паше и поведали ему все, что было. И тотчас исполнился трепета этот паша. Акуба же Микаэль послал свою добычу к государю. Тогда [еще] не был бахр-нагашем Акба Микаэль[226], а был [просто] одним из людей [государя]. И когда пребывал государь в Сирэ, прибыла к нему эта добыча, и была радость великая. И с этого дня начала расти слава Акба Микаэля. Когда же достигло Тэхала войско ратное, посланное воевать пашу, услышал паша весть об их приходе и что идет за ними следом государь и тотчас принял решение твердое, чтобы спастись от смерти и сказал:
“Лучше мне уйти отсюда и войти в крепость мою и укрепиться. Там буду я биться, коль придет он”. И, решив это, вышел он из Дабарвы во время сна и бежал, бросив много утвари домашней и ружейных пуль числом до 2000. И ту ночь шел он поспешно, чтобы спастись от битвы, и прибыл через три дня в свою крепость, идя днем и ночью. И наутро той ночи, когда прибыло то войско ратное, обнаружили они, что нет в крепости [Дабарва] ни людей, ни скота. Государь же, услышав о спасении паши, весьма опечалился, ибо надеялся встретиться с ним в битве. Акубе Микаэлю же послал он золотой шлем, что надевают при пожаловании чина бахр-нагаша, и украшения послал он ему вместе с золотым обручьем. То были первые украшения, а за ними последовали украшения другие по порядку: послал он ему мула разукрашенного, подобного государевому, со сбруей прекрасной работы, со стременами золотыми и золотым чепраком. Прежде на словах стала расти слава Акба Микаэля, ныне же явилась она в деяниях, с пожалованием чина и украшениями.
И, выйдя из Сирэ, прибыл [царь] в Аксум и там отпраздновал праздник рождества. И выйдя из Аксума, отпраздновал он праздник крещения в Мугарья Цамр. И, снявшись оттуда, направил он свой путь в Дабарву, и прибыл туда в праздник богоявления. И там решил он идти в Дахано воевать тех турок и утвердился в этом решении. И спустя неделю времени вышел он из Дабарвы, и направил свой путь в Дахано. А путь его пролегал по стопам тех турок, дорогою узкой весьма и тесной; с одной стороны пропасть, с другой стороны пропасть, а меж ними дорога, по которой могут пройти лишь немного людей [рядом]. Солнце же не показывалось, разве изредка, пока пребывал там [царь]. И шел он по той дороге три дня. И, прибыв близ Дахано, расположился он станом и послал оттуда наместников Тигрэ с князем их Габра Иясусом. Бахр-нагашу же с наместниками его и со всем его войском приказал он быть с ними. И тогда сказал он им: “Проведите эту ночь, окружив крепость кольцом. Мы же выйдем ночью и прибудем на рассвете, а без нас не затевайте битвы”. И, повинуясь ему, они отправились. Государь же встал ночью, и, когда прибыл он на рассвете, забили [барабаны] медведь-лев, затрубили рога и труба каны галилейской, и пребывавшие близ крепости поднялись и начали битву. А тотчас затворил паша врата крепости. А из турок, которые были внутри крепости, одни поднялись на вершину башен, а другие отправились в море на судах, числом четыре или пять [судов]. На этих судах было много стрельцов и пушкарей. А из войска же ратного государя одни вошли в крепость, вырвав терновую ограду, ибо сделал в то время [паша] ограду для крепости, наподобие кантафа[227], а название ее на языке Тигрэ залажа, чтобы спасала она крепость построенную. Когда же зажигали огнем эту ограду терновую, бросали они на нее землю сухую и грязь сырую и гасили тот огонь. Один из корабельщиков, выпалив из пушки, убил настоятеля одного монастыря из монастырей Тигрэ. И убиение его было для того, чтобы исполнилось слово, сказанное им: “Должен я принести кровь свою в жертву богу, как сказал господь наш: „Должен сын из рода человеческого впасть в руки людей грешных, и распнут они его, и убьют“” (Лук. 24, 7). И был убит сей монах по пророчеству своему. А из турок, которые были в крепости, одни от ружей государевых погибли, другим перебили [выстрелами] руки и ноги. Говорят, что убитых и не убитых, а раненых было числом 70 или 80. А в пашу, когда выстрелил один стрелец, то пробила [пуля] его нагрудник железный, сломала древко копья и пронзила ему кожу снаружи. Пал он на землю, и тотчас смутились все турки совершенно, так что хотели они уплыть морем на кораблях в Массауа.
Все это было в день воскресный. И от усиливавшегося голода взволновались все люди стана и был ропот великий, ибо прибыли они без провизии. Государь же остался глух [к ропоту их] и не стал слушать их слов. И на следующий день, в понедельник, пребывал он, решая, какой дорогой идти, но усилился ропот войска его до того, что склонилось сердце царя к возвращению. И наутро во вторник вышел он из этого стана и направил свой путь в Дабарву по дороге [через] Бизан. И в день выхода из Дахано решил Али Гарад с присными своими вернуться к туркам. И возгордился сердцем Али Гарад, подобно фараону, так что сказал он своим ближним: “Вы идите предо мною, а я пойду вслед за вами”. И, решив так, послал он их вперед. И в этот день услышали об уходе этих маласаев к туркам, и все люди стана стали следить за Али Гарадом. Он же понял это, отказался от решения своего и не стал следовать за [воинами своими], ибо казалось ему, что избежит он смерти, притворяясь благим. И не ведал он, что бог осудил его приговором своим на смерть. И через пять дневных переходов из Дахано прибыл [царь] в Дэрфо. И в день праздника владычицы нашей Марии, коя есть завет милости, призвал государь Али Гарада и сказал ему: “Почему решил ты уйти к туркам с ближними своими? Чего не хватало тебе из всего, потребного для плоти? А что до веры, что нарушаешь ты пост среды и пятницы и что любишь веру мусульманскую, то мы, слыша все это, не верили тому, что говорилось против тебя. Ныне же открыл бог тайные деяния твои. Ныне же испей чашу смерти, которую испили господа твои, Мухаммед и все его войско — ближние твои”. И, сказав это, приказал он Атферу отрубить ему голову мечом. И, отойдя немного, вынул тот свой меч и отрубил голову сему коварному, второму Иуде. А час его смерти был во время сна; И наутро воззрели мы на труп его и воздали благодарение богу, говоря: “Слава богу, искореняющему 118] изменников и погубляющему забывающих!”. И в эту неделю был великий голод в стане. И тогда встали советники и сказали: “Ускорим выступление наше и не будем медлить, ибо гонит нас голод”. И тогда вышли они оттуда и начали грабить в Дэрфо и направили свой путь в Дабарву, грабя хлеб Хамасена. И провели мы начало поста в одном городе из городов Хамасена, называемом Ад-Наашэн, напротив амбы Вад Эзума. И, выйдя из этого стана, прибыли в Дабарву. На вторую субботу поста позволил [царь] людям стана грабить без разбора, земли противников и союзников. И тогда настала сытость в стане, и исчез голод. Чудо, бывшее при этом грабеже, опишем мы после в подобающее время.
