И царь расположился в другом месте с прекрасной зеленой рощей, и ему преподнесли пищу и напитки по обычаю. Евнабий и Юлий вернулись в стан как джеданы войск в набеге. И царь пребывал там в течение дня, а когда время приблизилось к девяти часам, на опушке всего леса показались агау. И поднялся царь, повернул и пошел в стан свой, а дедж-азмача Хафа Крестоса и Малька Крестоса[481] сделал джеданами: Малька Крестоса — [джеданом] тыла, а Хафа Крестоса — середины. И когда появилось множество агау, ужаснулся Малька Крестос и преисполнился страха, и бежал перед ними. И, убегая, настиг Малька Крестос дедж-азмача Хафа Крестоса; и войско дедж-азмача Хафа Крестоса не стало сражаться в полную меру своих сил; и оба они со всеми своими воинами бросились в безумии, словно одержимые бесами, к царю, пораженные тем, что все возрастало число агау, наступавших на них с луками. О причине же страха своего вещали они устами и говорили:

“Агау устроили засаду”. Агау же ничего не устраивали, никакой засады, и дорога была безопасна, как и раньше. А они говоря невесть что, обогнали царя и оставили его позади. И царь удивлялся их страху и удерживал поводьями своего коня. И когда пробежали трусы, царь надел броню железную и встал быстро, подобно льву и зверю единорогу. И разделил агау на две части и преследовал их до чащи леса. Абетохун Ахава Крестос тоже обратил их в бегство и сражался так, что похвалы ему раздавались из уст всех, кто был в этой битве.

Царь же, после того как обратил в бегство этих агау, остался один, а люди с ним бывшие бежали в стан по дороге, по которой до того шел царь. И мучил их страх великий и теснота дороги, ибо казалось им, что агау устроили засаду на этой дороге у опушки леса. И царь не захотел идти по этой дороге, но, поворотившись, стал он рассеивать агау направо и налево со своими немногими людьми. А агау тем временем все увеличивались в числе, прибавляясь из каждой рощи и из-за каждого пригорка, и нападали на него и бились с ним; а он отбрасывал их и отгонял от себя и от присных своих. И так сражаясь до захода солнца, перешел он реку Фацам и вошел в землю Вамбара. А агау возвратились и не преследовали его более.

И когда услышали люди стана и князья тогдашние от сбежавших трусов, что исчез царь, содрогнулись и испугались, и охватил их трепет, и сотрясся корабль их сердец при вести этой тяжкой, опаляющей сердце и потрясающей внутренности. А тогда не было лада и любви между расом Сээла Крестосоми дедж-азмачем Юлием, ибо шла у них распря из-за наместничества годжамского. Половина сердец людей склонялась на сторону одного, а половина сердец людей — на противоположную. И пока царский стан пребывал в таком волнении и воздыхании великом, пришла весть из Вамбарма, что объявился царь, целый и невредимый. И вышли все навстречу ему с радостью великой и многими кликами и встретились с ним. И вошел царь в стан свой, и возрадовались мужи и жены, и устроили торжество, и благословляли бога благословением уст и сердец. И были покой и тишина, спокойствие и умиротворение во всем стане по причине благополучного возвращения царя. И царь провел в стане недолгое время.

И когда он был там, пришел Йонаэль, который был тогда начальником младших пажей, и рассказал царю, что люди Гумана забрали подать золотом и почти ничего не отдали. И царь разгневался, и сказал людям Гумана: “Почему вы забрали подать мою, установленную издавна? Идите и принесите, и отдайте подать Йонаэлю”. И приказал Йонаэлю, чтобы привел их связанными, и не отпускал до тех пор, пока не принесут подать. Но, говоря с ним с глазу на глаз, назначил он день, когда пришлет войско ратное захватить и разграбить страну Гуман. А затем царь поднялся и пошел по дороге в Гуагуаса. И восстали агау на людей стана, которые рассеялись в поисках необходимого для себя, ибо тот день был днем перехода. И, узнав об этом, царь приказал всем всадникам двинуться на бой с агау. И, отправившись в путь, они встретили многих, и отрезали им головы, и принесли к царю, и бросили перед ликом его. И обрадовался царь смерти этих язычников. И тогда встал он из Гуагуаса и пошел в Азана Амбара.

И когда он там находился, пришел рас Емана Крестос из Амхары со многим войском ратным и встретился с царем. И тогда поднялся царь из Гуагуаса и прибыл к границе Гумана. И там послал он дедж-азмача Хафа Крестоса, и раса Сээла Крестоса, и бэлятеноч-гета Лебаси с большим войском ратным. И, проведя в пути ночь и прибыв на рассвете, они пустились в набег; и были захвачены в плен рабы и рабыни, женщины и дети без счета; юноши и их начальники пали от копий, и не осталось даже старух, чтобы их оплакать. И скот захватили, и не оставили им ни единого животного. А уцелевшие люди Гумана взошли на свою амбу, называемую Верк Амба. И некоторые из людей, участвовавших в набеге, отправились с абагазами на разведку этой амбы, но взять ее оказалось невозможно, и они расположились, отойдя немного от амбы. А на другой день люди Гумана прислали посредников, говоря: “Смилуйтесь над нами, не приходите воевать нас и не берите амбы; царскую подать мы будем давать, как прежде; вас же мы ублаготворим по мере возможности”. И из-за этой просьбы их они простояли два дня. А на третий день, поскольку медлили с уплатой подати люди Гумана, выступило войско царское, разделившись надвое: одна часть войска — с расом Сээла Крестосом, а другая часть — с дедж-азмачем Хафа Крестосом и бэлятеноч-гета Лебаси; и начали бой с людьми Гумана, и взяли ту амбу в короткое время; и было убито много начальников шэнаш и юношей их. А оставшихся взяли в плен как рабов и рабынь; и была добыча людей большая, нежели добыча прежнего набега. И всех собрали и пригнали к царю. И, увидев их, смягчился царь и провозгласил указ, чтобы их отпустили, не задерживая никого, кроме тех, кто раб раба. И по мягкосердечию своему царь сам, сев на коня, проводил их в их страну.

И затем он пошел в страну Буре; а из Буре повернул и отправился в Дамбию по дороге на Гумбели. И, прибыв в землю Цима, назначил Емана Крестоса на должность бехт-вадада, а Юлия — на должность цахафалама Дамота от пределов реки Абья до берега Абая в земле Бад. И, поднявшись из Цима и прибыв в Дагусама, услышал царь, что там — убежище агау; и воевал он Зэбд, и Сакалат, и Ванжата, и было захвачено много скота, и царь раздал его нуждавшимся людям. И, обретя добычу в этих селениях, царь направился по дороге в Дарха и проследовал в Дамбию, и разбил стан свой в Дэхана; и там зимовал. А потом царь поднялся в месяце сане[482] и выступил на агау. И Юлий пришел из земли своего назначения. И воевал царь с Ачафар, и Анбаса, и Лаг, и взял у них добычу людьми и скотом многую, и роздал ее нуждавшимся. И дорогой на Такуаса пошел царь обратно, чтобы зимовать в стане своем в Дэхана. И тогда назначил он [на должность] бэлятеноч-гета всего стана годжамского нагаша Кефло, выведя его с острова Дак, где тот пребывал в заточении и зимовал.

И по окончании зимы в месяце хедаре[483] царь поднялся из Дэхана, когда начались там болезни, и пробыл в Шэмагле, Шум, в земле, называемой Каказа, недолго, малое время. И в то время начал царь возводить дворец. А затем в месяце тахсасе[484] встал царь и спустился в Такуаса, и расположился в земле, называемой Айбегая, которая была прежде станом азмача Харбо[485]. И справил там праздник рождества господа нашего и спасителя Иисуса Христа, имени его — честь и славе его — благодарение. И после этого встал царь из Такуаса и пошел дорогой на Халафа и Сагаба в землю Бад. И, прибыв, воевал людей Лага, ибо злы они и не давали подати царю. И потому разорил он, и уничтожил их селения, и сжег огнем, и пограбил хлеб. И так как ушли агау в многочисленные пещеры, подобно сусликам и дикобразам, он приказал военачальникам своим разделиться по пещерам и разместиться над ними, чтобы те [агау] не вышли ночью и не ускользнули. Но когда их стала мучить жажда и усилилась жара в пещере, запросили они пощады и жизни душам своим, и открыли пещеры, и вышли. И царь не стал карать их смертью, но, чтобы их наказать, взял у них в плен женщин и детей.