В сей главе заключается история победы грозной и устрашающей, о которой и помышлением трудно помыслить, и страшно услышать уху слушающего. Но пусть бог подаст силу языку нашему, дабы смог он поведать историю сию. И сказал он: “Ифтахе!” — что означает “развяжи, отвори”, как сказал он одному глухонемому (ср. Марк. 7, 34). И тотчас открылись уши его, и развязались узы языка его, и заговорил он правильно. Мы же по скудости разумения своего искали дара от господа нашего Иисуса Христа, дабы провел он нас от неразумия к разумению и от безумия к пониманию. А что до счета глав сей книги, [повествующей] историю господина нашего, царя победоносного Малак Сагада, то Иосиф, сын Кориона, когда писал историю побед и поражений еврейских, заключил книгу свою этим же числом, то бишь восьмью главами. Мы же последовали по стопам его и сделали завершением сей книги восьмую главу. Но не знаем мы, прибавит ли бог побед сему царю-исполину и не продлит ли написание этой истории [свыше] того числа, что сделали мы завершением сей книги. Ибо видим мы всякое время, что творит бог руками своими многие чудеса, очам невиданные и ушам неслыханные. А если восстанет супротивник, говоря: “Кто же прежде получал [чудеса эти], очам невиданные и ушам неслыханные?” — то ответим мы и скажем:

“Кто из царей Эфиопии побеждал в бою турок, вооруженных ружьями и пушками? Никто не слыхивал и не видывал [побед], подобных победам царя Малак Сагада, который истребил пашу и присных его, многочисленных витязей Рима[154], что подобно победе над Иавином у потока Киссон и погублению хананеев и Сисары” (Суд. 4).

Если же сошлется он на слова ученых и скажет: “Невиданное очам и неслыханное ушам есть воздаяние духовное, что уготовил бог тем, кого возлюбил”, то дадим ему [такой] ответ и скажем: “И слова ученых, и наши слова — оба истинны. Воздаяние духовное невидимо очам и неслышно ушам, кроме немногих избранных, восприявших его. Подобная же победа не была видна никому из людей эфиопских, кроме немногих; и сподобились мы увидеть чудеса великие в день победы царя, когда побеждали слабые сильных, а боязливые — мужей надменных, высоких ростом и крепких членами, походивших на Голиафа-филистимлянина”.

И после свершения победы в тот же день призвал сей царь могучий и победоносный За-Праклитоса и Асбе и сказал им:

“Вот, зрите дело божие, творящего чудеса на земле!”. И они тотчас воздали благодарения богу, говоря: “Воистину, велик бог и велика сила его!”. Сему же царю, многоодаренному, далекому от гнева и щедрому милостью, подобает слава, и честь, и держава вместе с матерью его, благой и милосердной госпожой нашей Сэлус Хайла[155], и вместе с сестрою отца его, многоизрядной и добронравной вейзаро Амата Гиоргис, ибо обе пребывали в единении без разлучения, в любви и согласии, в местопребывании и житии. Да не разлучит их бог ни здесь, ни там во веки веков. Аминь.

И после сего опишем мы чудеса многочисленные, свершенные рукою сего царя после его исхода из земли Тигрэ. И, свершив в соборе Аксумском чин помазания на царство и обряда царей, отцов его (ибо из [этого собора] вышел устав церковный и царский), замыслил он тогда сам и решил один, говоря:

“Если продлю я пребывание [свое] в Тигрэ, разорится страна, ибо велико войско наше и нет [ему] числа. Лучше уйти в Дамбию, а оттуда пойти в страны языческие, чтобы [войско] ело хлеб отобранный и захватывало имущество”. Назначенных на должность разослал он по землям назначения их особенно из-за разорения Тигрэ и Дамбии, ибо подвигла его [на это] мягкость душевная и благость божия[156]. И тогда восстал он из земли Аксумской и обратил свой лик на дорогу в Цэмбэла, и прибыл он в Вайна-Дега к началу поста и провел там субботу. И было великое веселие в эту субботу: меда было как воды морской, и невозможно поведать по страницам о многом веселии и радости, что были в эти дни.

Понедельник, с которого начался пост, провели мы там. И на следующий день, во вторник, встали мы и возвратились в Губаэ, где был чертог царский, избранный средь всех монастырей Эмфраза. И в эту неделю разослал [царь] вельмож назначенных: дамотского цахафалама, шоанского цахафалама, годжамского нагаша, амхарского цахафалама, гарада Гаиза, каца Ваджа и гарада Бали. Мы не стали упоминать других, таких, как нагаша Валака и каца Манзеха, и им подобных, не имеющих [права носить] барабаны. За-Микаэля же мы упоминаем ныне, ибо не упомянули мы его по забывчивости в подобающем месте. Тогда послал его [царь] с теми вельможами назначенными, о которых упомянули мы прежде, и сделал деджазмачем надо всеми цевами Арагуа, Арэня, Шарка и Ванаг-амбы. И всех разослал он с великой честью, дав [им] коней прекрасных видом, высоких ростом, бегом подобных полету птиц крылатых. И украшения дал он им с шэфшэфами[157], кинжалами золотыми, золотыми мечами и золотыми обручьями.

Царь же завершил месяц поста в Губаэ и там справил пасху.

И была тогда радость великая, и радость была веселием мирным без раздоров и мятежа. И после сего поднялся он из Губаэ, свершив неделю веселия, и направил свой путь в сторону Халафа. Все это было по мягкосердию его к тем, кого обложили поборами азажи и вуст-бэлатены, чтобы не разорили они их взиманием податей. Цевов же, чтобы не печалились они, утешил он, сказав: “Приведу я вас туда, где захватите вы скот, рабов и рабынь”. И возрадовались они. Податные же [люди] остались в стране, воздавая благодарности благости сего царя, милостивого и мягкосердечного к бедным и убогим. И когда прибыл он в Ачнаф, дерзнули воевать с ним витязи [той] страны, пребывавшие на амбе. Дерзновение это подобно дерзновению коровы на льва и дерзновению дитяти малого на юношу могучего. Они же по неведению своему, подобно дитяти, осмелились сразиться с сим царем, победителем многих царей, восставших в свой черед и средь мусульман, и средь христиан. А дерзость такая обуяла их, ибо были они жестоковыйны потому, что не осмеливался никто воевать с ними, ни из царей, ни из князей. Он же пошел походами и прибыл к той горе, на которой укрепились они. И сразу же по приходу своему, не медля нимало, сорвал он их, как листья, и уничтожил всех: половина из них пала от копья и ружья, а половина была сброшена в пропасть. И исполнилась в тот день та надежда, которой обнадежил он цевов, ибо обрели они большую добычу.

И, свершив все это, устроил он там свое пребывание зимнее. И в этот месяц зимний поднялась в стане болезнь, и многие люди умерли от этой болезни. Прежде всего думал государь, перезимовав, идти воевать галласов от Ангота до Гэдэма, Ифата, Фатагара и Давара. И решение это принял он и утвердил со всеми [наместниками], назначенными в разные концы, когда разослал он их по областям их. Но кажется нам, что сказал бог в это время: “Не будет совет мой по совету вашему, и помышление мое будет не по вашему помышлению!”. Говорим мы это, ибо по его воле, управляющей событиями мира, было возвращение государево по прошествии зимы назад к фалаша[158]. И не стал он воевать галласов. Здесь мы поведаем причину того, что оставил он свое решение воевать галласов. Пришел гонец и сказал: “Не стал Радаи[159] присылать подать, о которой говорил он государю, когда был тот в Губаэ: „Пришлю я подать многую: хлеб и мед, коров и быков“. Так из всего этого не дал он ничего”.

И, услышав это, распалилось сердце [царя], как огонь. И тотчас принял он решение воевать фалаша и не воевать галласов. И послал он ко всем цевам и к наместникам Тигрэ, чтобы пришли они в срок назначенный, и сказал при этом: “Лучше сразиться нам с мужами, [пролившими] кровь господа моего Иисуса Христа, нежели идти воевать галласов”. И укрепился он в решении этом в месяц зимы.