И после того как воевал он абедрай и гамбо, вышел он к Шоа 12 хамле[335], оставив обоз свой в земле Хангет. И, придя, схватил он всех наместников Шоа, ибо прежде привели они на него абетохуна Бээла Крестоса. Мстя за это, схватил он их и захватил все их имущество. И пожелал он зазимовать там, освободил захваченных и вернул им добычу из хитрости. И зимовал там, собирая с них подати и заставляя приносить ему в дар пищу и питье. А когда кончилась зима, задумал он идти в другую страну, отнял все, что вернул им раньше, и забрал их коров и коней. И спустился он в Дабра Либанос, и пребывал в Ацка некоторое время. И потом вернулся он в землю махет, где болел лихорадкой сильной со всем своим войском. И не было тогда никого, не страдавшего болезнью лихорадки, кроме нескольких людей, и многие умерли. А он поправился и стал здоров по благоволению бога пречестного и всевышнего.

И по выздоровлении в месяце хедаре[336] опустошил он землю гамбо. И когда он был в земле гамбо, пришел к нему абетохун Авраамий, сын абетохуна Козьмы, с дружинниками отца своего. Причина же его прихода в том, что была вражда великая между ним и расом Афанасием. И этот царский сын Сисинний, добролюбивый и весьма благостный, принял его с ясным лицом и радостным сердцем и посадил его рядом, ибо были они близкими и братьями по крови. И после того как пришел абетохун Авраамий, опустошил он Дэн и всех гафатцев, находящихся по ту сторону Абая, так что оставили они свою страну и ушли в Годжам. И страна эта и поныне пуста и покинута.

И затем возвратился он и расположился в Вамбарма и провел там праздник пасхи[337], и после праздника пасхи пошел он в Годжам с многим войском и многими галласами. И, придя к Васан-амбе, захватил так много коров, что не окинуть оком; и кони и мулы были среди этой добычи. А людей Годжама было убито в этом набеге около тысячи. И когда шел он, взяв все это, напали на него цевы, называемые Сэнан. А войско царского сына Сисинния не шло с ним строем, но каждый человек по отдельности гнал свою добычу. И когда появились эти цевы, испугались галласы и амхарцы и бежали, оставив его одного; и не было никого, кто бы остался с ним. И абетохун Авраамий тоже испугался великим страхом, и растаяло сердце его, как воск, и присох язык его к гортани (ср. Пс. 21, 15—16), и потерял он надежду жизни. И укреплял его искушенный в битвах военачальник, царский сын Сисинний. И всякий раз как приближались к нему сражающиеся, отгонял он их и отбрасывал. И как отступят, он поворачивался и помогал ему потихоньку отходить, как малому ребенку. Так, помогая ему, свел он его по склону. И когда устал конь абетохуна Авраамия, взял он мула у одного из юношей, усадил на него и отвел в безопасное место. А этого уставшего коня он не оставил, но взял и гнал перед собой, и прибыл к реке Абай. А цевы, которые преследовали его, принудив бросить всю добычу, забрали много коней и мулов, добытых галласами и амхарцами, и ушли, и вернулись по домам. Сын же царский Сисинний не стыдился при поражении и не превозносился при победе, ибо знал он, что один день — его, а другой — другого. Перешел он реку Абай и пошел в землю Гуагуата и там зимовал.

По окончании зимы в первый день маскарама[338], в день праздника святого Иоанна Крестителя, поднялся он и пошел на Хадья, чтобы сразиться с Сиди. И по дороге прибыл он к реке Гудар и увидел, что разлилась она, и пересек ее вплавь со своими присными, и прибыл в землю Эндагабтан. И когда он был там, перешел к нему и прибыл один аджамец[339], по имени Касо, с 20 всадниками и несколькими пешими. И после этого он направился в землю Вараб, и там приняли его несколько людей из гураге. А в Хазо все 44 племени пришли строем ратным, и, прибыв, они поклонились ему и приветствовали его приветствием, которое подобает чадам царским. И тогда посоветовали эти люди гураге царскому сыну Сисиннию и предложили ему воевать с Сиди, и сказал он им: “Хорошо”. И затем, завершив совет с ними, объединил он войско [той] страны и свое войско и поспешил в поход на Сиди. И пошел к нему со всем своим обозом и имуществом своим, и со всеми коровами своими, не оставив ни одной из тех, что обрел он прежде.

Войско же Сиди тогда насчитывало около тысячи всадников или больше, бог весть. А пеших было без числа. И при всем этом множестве войска не хотел Сиди сражаться с сыном царским, но отступил от него до реки Вари. А тогда всадников сына царского без гураге было не больше 30, и сошлись они у реки Вари, и была меж ними сеча крепкая. И осилило их войско Сиди, и была в тот день победа Сиди и поражение царскому сыну Сисиннию. Но прежде всех побежали люди гураге. И его дружинники последовали за ними, и бежали, и не остались с ним. После того как все рассеялись, стал и он отступать мало-помалу. И когда преследовали его мусульмане, оборачивался он, как зверь-единорог, как львица со львятами, отгонял их и отбрасывал от себя и от присных своих. Не было такого, кто приблизился бы и покусился бы на него, когда он оборачивался, сражаясь и шествуя, подобно льву и зверю-единорогу. Удалились присные и взирали на него издалека. И когда он неспешно погонял своего коня, у того передние ноги попали в ров, и быстрее чем в мгновение ока он схватил узду, натянул поводья, так что упал конь и перекувырнулся, и сам он упал вместе с ним. И тогда вскочил он быстро, но конь его остался лежать. И ударил он его плетью, которая была в руке его. И вскочил конь, и сел он на него, и переехал тот ров по другой дороге. И встретился с немногими присными своими, которые избежали смерти. А погибли в этот день битвы многие из них, и бог весть число их. А все имущество и скот царского сына Сисинния остался в руках Сиди, и ничего не уцелело.

И тогда, вернувшись с этой битвы, вошел он в землю Ебшо. И когда был он там, пришел Сиди воевать людей гураге за то, что объединились они с царским сыном в войне против него. И вошел Сиди в одно поселение из селений гураге. И тамошние люди приняли его и заключили с ним союз из страха. А остальные люди гураге послали к царскому сыну, говоря:

“Пришел враг наш Сиди, чтобы воевать нас. Приди, помоги нам, как прежде мы помогали тебе”. А земля, где пребывал царский сын, убежав от Сиди, называлась Ебшо. И из этой земли он пошел в Эннамор, а из Эннамора пошел в Магар. И когда он был в этой земле, изменили ему люди Эннамора и объединились с Сиди. Тогда пошел абетохун Авраамий с коварным замыслом заключить союз с Эннамором. Агамна Сарцо, и Кэнтэс Сэно, и Гурап Сарцо, и Тазкаро дагенский, и Мафкэд, и Емана Крестос, вазир такуанский[340], объединились и, забрав из стана сына царского многие одежды дорогие, вплоть до его собственного бурнуса, и захватив около 20 коней, ушли и вошли в землю Эннамор. И, будучи там, послали к Сиди, говоря: “Мы изменили царскому сыну Сисиннию и переметнулись к тебе, приходи”. И услышал Сиди слово послания этих изменников, встал и пришел к ним, и встретился с ними, и пребывал в Чатаме. И поведали ему эти изменники тайну, которую слышали, будучи с сыном царским, и сказали ему: “Многие аджамцы, которых зовут имя рек и имя рек посылали к нему и договорились через послания изменить тебе и стать его дружинниками”. И, услышав это, связал Сиди многих вельмож аджамских, а остальное войско ввел в страх и трепет, дабы убоялись они его и не ушли от него.

А царский сын Сисинний был тогда в Магаре в печали и скорби из-за поступка этих беззаконников. И когда он был там, пошел на него Сиди по совету этих окаянных, которые возлюбили мусульманина более христианина, царского сына, господина своего, и сразились они в земле Магар битвой великой. И не было победы никому в этот день. Если бы не пришел к Сиди абетохун Авраамий и те, чьи имена мы упомянули ранее, и если бы не рассказали ему тайны, что посылали аджамцы, то, ведает бог, была бы победа сыну царскому и поражение Сиди. И следующий день продолжали они сражаться, и так не переставали биться и сражаться и третий день, и четвертый, вплоть до седьмого дня. Когда увидел он, что нет ему ни победы, ни поражения, сказал он своим вельможам и наставникам: “Посоветуйте, куда пойдем”. И они дали совет и сказали ему: “Лучше идти нам в Камбат, и будем мы там с Хамальмалем”. И выслушал он их совет, и не захотел, и не понравилась ему речь их. Но дал он им совет, который был в сердце его, и сказал: “Лучше идти в Ебшо, чем идти в Камбат”. И решили по совету его. И пошел он в Ебшо, сокрушаясь и печалясь обо всех бедах, постигших его.