На длинных скамьях, держа молитвенники в руках, сидели мужчины и женщины. Священник стоял на амвоне перед раскрытой библией и читал проповедь. Одет он был так же, как прихожане. Проповедь его была настолько ясной и простой, что Вардан понимал все. Божьи слова лились из уст пастыря, как ручей из чистого родника. Он толковал слова священного писания: «В поте лица своего добывать свой хлеб». Вардан был удивлен: до сих пор он считал, что этими словами бог навеки заклеймил человеческий род. А теперь он понял, что это была заповедь, запрещавшая человеку лениться и обязывавшая его любить труд.

Священник кончил свою проповедь. Встал один из крестьян и прочел молитву: он просил бога даровать им здоровье, ум и силу, чтобы они могли плодотворно трудиться на созданной им земле, изобилующей всякими благами. «Что это за молитва, — думал Вардан, — почему они не молятся о спасении души? Неужели они ничего не ждут от загробной жизни, и все их помыслы связаны с хлебом насущным, и они просят благ только для земной жизни?»

Молитва окончилась, мужчины и женщины, старики и дети запели псалом Соломона: «Многие сказывали — кто укажет нам доброту господа? Ты явил нам свое светлое лицо, наполнив наши сердца радостью. Ты даровал нам в изобилии хлеб, вино, масло и другие плоды».

«Опять все о земном, — думал Вардан, — и ничего о спасении души. Труженик поет об изобилии земли, которую он обрабатывает своими руками и которую даровал ему бог. Удивительно, как эти люди сочетают догмы религии с насущными потребностями своей жизни».

Но как чудесно звучит это пение, с которым гармонично сливаются звуки органа, как сладостно льется согласный напев из уст сотен людей. Вардану казалось, что голоса этих людей, слившись с пением херувимов, возносятся к божьему престолу. Он впервые в своей жизни слышал такую божественную музыку.

Богослужение окончилось. Народ стал расходиться. На амвон, с которого только что произносил проповедь священник, поднялся школьный учитель, а на скамьях, на которых сидели взрослые, расселись дети.

Девочки, сидя вместе с мальчиками, слушали учителя. «Неужели здесь идут занятия? — думал Вардан. — Неужели церковь стала школой? Ах, какие же это практичные люди, они не выстроили даже отдельного здания для школы». Лицо учителя показалось Вардану знакомым: «Неужели это отец Марук? Черты лица, рост и даже голос — его». Да, это был он, отец Марук, но только без рясы.

Вардан не верил своим глазам. Неужели это тот самый человек, который был противником школ и причинил столько неприятностей и хлопот ему и Салману? Неужели это тот самый священник, у которого за деньги можно было получить отпущение грехов и который заботился только о том, чтобы выжать побольше денег из своей паствы? Эти сомнения с такой силой овладели Варданом, что он не мог побороть любопытства и, подойдя к священнику, спросил:

— Батюшка, удалось ли вам получить деньги с ваших должников?

Священник принял его, по-видимому, за чудака. Он сурово взглянул на него и сделал нетерпеливый жест, давая понять, что он мешает ему. Учитель вел урок естествознания, и это еще больше удивило Вардана: богослов и естественник — это было странное сочетание.

Не дожидаясь конца урока, Вардан вышел из церкви. Церковный двор поразил его: ни одной могилы, как это обычно бывает в ограде армянской церкви, но зато двор был засажен цветами и редкими растениями. Вардан долго стоял и любовался красивым зрелищем, пока один крестьянин, приняв его за чужеземца, не пригласил к себе позавтракать.

Крестьянин жил в одном из тех маленьких удобных и уютных домов, которые утопали в зелени. В доме было несколько комнат, обставленных простой и удобной мебелью, повсюду царил образцовый порядок.

Юная дочь хозяина, весело напевая, с улыбкой вышла навстречу отцу. Казалось, грусть, тоска и жизненные невзгоды не были ей знакомы. Ее не испугало появление незнакомого гостя, она не спряталась от него, как это обычно делали женщины армянки. Наоборот, она очень непринужденно заговорила с ним, словно они давно были знакомы. У нее было удивительное сходство с Лалой. Это сходство привело Вардана в такой восторг, что ему захотелось прижать ее к груди и сказать: «Наконец-то я нашел тебя…»

Стол уже был накрыт для завтрака. Хозяйка налила кофе, сдобренное густыми сливками, и подала его в больших чашках.

Дочь протянула отцу утреннюю газету и с самодовольной улыбкой показала ему свою статью.

— А, тут помещена твоя статья, Лала, — заметил отец, надевая очки и поднося к глазам газету.

— Лала?! — вскричал Вардан в сильном волнении.

— Это имя часто встречается в нашем роду, — сказал хозяин.

Вардан немного успокоился, но все же не мог примириться с мыслью, что это не та Лала, которую он знал. Во всяком случае, если это не Лала, то ее призрак.

На Вардана произвела большое впечатление не только эта девушка, но и вся эта семья. Вначале он думал, что эти люди трудятся с утра до вечера, не зная отдыха. Но теперь убедился, что у них есть свои часы отдыха и веселья, что они ведут скромную, но полную довольства жизнь.

— Благополучие крестьянина, — сказал хозяин дома, — зависит не столько от постоянного и тяжелого труда, сколько от знания своего дела и умения облегчить свой труд. В природе таятся неисчерпаемые силы, созданные богом, — чтобы облегчить труд человека, надо только уметь ими пользоваться.

— Это правильно, — ответил Вардан, — если бы курды не отнимали у крестьянина плоды его труда, он был бы счастлив.

— Какие курды? — с удивлением спросил хозяин дома.

— Те курды, которые грабят вас ежедневно.

— Ах, курды, — ответил хозяин, как бы с трудом вспоминая какое-то давно забытое слово. — Да, из нашей истории мне кое-что известно о курдах. Верно, они грабили и истребляли наших предков, но это было в далеком прошлом. Племя это постепенно цивилизовалось. Еще в начале прошлого века курды приняли нашу веру, дети их начали учиться в наших школах, и это племя постепенно слилось с армянами.

Вардан не верил своим ушам: ему казалось, что он видит сон. И в самом деле, все, что он видел, происходило во сне.

Хозяин дома продолжал:

— В нашу историю курды вписали немало кровавых страниц. Нашего предка, который положил начало нашему роду, звали Хачо. Он был старостой этой деревни. Курды вырезали почти всю его семью, а он сам и двое его сыновей умерли в тюрьме. Из всей семьи остался в живых только внук Хачо, сын Айрапета…

— Тот самый, который бежал вместе с Сарой в Вахаршапат? — перебил его Вардан.

— Да. От него и пошел наш род.

— Его звали Оваким. У него была сестра Назлу, но она умерла одновременно с матерью, а осиротевшего Овакима воспитал доктор.

— А вы откуда знаете? — спросил хозяин дома, которого поразила осведомленность Вардана.

— Я был очевидцем этих событий, — ответил Вардан. — Это произошло во время нашествия курдов на Алашкертский уезд.

— Но ведь это было двести лет тому назад, а вы совсем еще молоды. Вы же не Мафусаил? — заметил хозяин дома с добродушной улыбкой.

Вардан не знал, что ответить. Ему тоже казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Из окна комнаты, в которой они сидели, видна была зеленая равнина в кольце высоких гор, поросших густыми лесами. На фоне лазурного неба четко вырисовывались их исполинские вершины. В лучах утреннего солнца, подобно серебряным змейкам, прихотливо извивались бегущие по равнине речки. Вардан залюбовался этой чудесной картиной. Рука труженика преобразила и украсила природу с таким же искусством, с каким художник создает свои полотна.

— Говоря о турках и курдах, вы имеете в виду далекое прошлое, — продолжал хозяин дома, — но с тех пор многое изменилось. Поглядите на эти прекрасные горы! Полтора столетия назад на них не росло даже кустика. Варвары не только безжалостно истребляли людей, но и беспощадно уничтожали леса. Все окрестные горы и долины были оголены. Вместо топлива люди употребляли кизяк, и дома не из чего было строить, народ жил в землянках. Но когда настали мирные времена, опустевшие деревни заселились, а наши горы покрылись лесами, посаженными трудолюбивыми крестьянами. Взгляните на эту зеленую равнину. Некогда она была безводной и сухой пустыней, по ней протекала небольшая речонка, которая летом высыхала. Но с тех пор как здесь разрослись леса, в обилии появилась и вода. Теперь наша равнина самая плодородная в округе. Да, многое у нас изменилось… Раньше здесь было бездорожье, а теперь равнину пересекают зеркально-гладкие дороги, которые ведут во все города нашей страны. По этим дорогам несутся экипажи, которые движутся с помощью пара, а не лошадей. Все, что у нас производится, мы вывозим продавать за тысячи миль, а в обмен получаем необходимые товары.