— После обеда приятно подсластить рот, — и поспешно вышел из ода.

— Старик, кажется, добрый, — сказал офицер. — Удивляюсь, как он мог приютить в своем доме русского шпиона и константинопольского смутьяна?

— У осла уши длинные, а ум короток, — ответил, как всегда, прибауткой эфенди. — Добрыми обычно бывают глупцы, — продолжал он, — этот старик из той же породы.

Турецкий офицер оказался человеком с более чистой совестью, чем армянин эфенди. Он сказал с сожалением:

— Боюсь, что паша-эфенди выжмет из него все соки.

— И правильно!.. Только глупец может упустить такой удобный случай.

— Ты знаешь пашу? Что он за человек? Я только один раз его видел.

— Я его хорошо знаю, — самоуверенно ответил эфенди. — Я познакомился с ним, когда он был уездным начальником в Тигранакерте. Больше десяти лет он грабил этот уезд, изрядно нажился, потом уехал в Константинополь и стал там пашой.

— А что он за человек?

— Из тех, кто даже с дохлого осла подкову снимет.

Пока офицер и эфенди беседовали, а пьяные солдаты горланили песни и забавлялись плясками, женщины незаметно вышли из дому через задние ворота, ведя за руки детей. Покидая дом, они горько плакали. Им казалось, что их изгоняют отсюда навсегда, что они больше никогда не вернутся в это жилище, где были так счастливы, где меж ними царили доброе согласие и любовь.

Вслед за ними через те же ворота вышли вооруженные Его и Сако. Никем не замеченные, они сели на лошадей и ускакали.

Несмотря на свою дьявольскую хитрость, Томас-эфенди не догадался арестовать этих молодчиков, которые были правой рукой Вардана и могли помешать осуществлению его злых замыслов.

Томас-эфенди считал, что он отчасти преуспел в своих намерениях, но главная цель его была еще впереди. Он давно уже знал, что Степаник девушка. Об этом ему сказал крестивший ее священник Тер-Марук. Как-то раз, приглашенный к Томасу-эфенди на обед, он спьяна выболтал ему эту тайну, которую поклялся никогда не разглашать.

С этого дня в сердце эфенди запала любовь к Степанику.

Но что такое любовь для человека, лишенного нравственного начала? Такое же преходящее чувство, как голод и жажда: поел, выпил — и потребность прошла! Возвышенная, идеальная любовь была недоступна Томасу-эфенди. Любовь для него была только животной потребностью.

Женщина для Томаса-эфенди была предметом забавы, вещью, которую можно было приобрести для временного удовольствия и развлечения. При виде другой, более красивой женщины он старался отделаться от первой, чтобы удовлетворить новую прихоть. Последний его выбор пал на Лалу. Почему же он добивался ее таким нечестным путем? Разве он не мог попросить у отца ее руки?

Томас-эфенди и на этот раз был верен себе: идя к какой-либо цели, он пускал в ход свои собственные, особые приемы. Сборщик налогов был выжигой, а такой человек никогда не идет к цели прямым путем. Он предпочитает окольные пути, даже если им руководят добрые намерения. Он расставляет своей жертве ловушки, опутывает ее сетями. Чтоб завладеть Лалой, Томас-эфенди применял свои обычные дьявольские уловки.

Томас-эфенди старался поставить отца Лалы в такое положение, чтобы тот, даже вопреки своему желанию, вынужден был отдать ему свою дочь.

На Хачо он смотрел как на собственника Лалы; постоянно имея дела с крестьянами, как сборщик налогов, он хорошо знал, как трудно заставить крестьянина расстаться со своей собственностью; он знал, что, прежде чем не вымотаешь из него все силы, не измучаешь, не истерзаешь его, он не выпустит из рук свое достояние. Поэтому Томас-эфенди так крепко опутал старика, что выбраться из этих пут тот мог только с его помощью.

Донеся на старика и его сыновей как на политических преступников и единомышленников бунтаря, укрывающих в своем доме русского шпиона, Томас-эфенди преследовал двойную цель: он хотел выслужиться перед турецким правительством, доказать ему свою преданность и служебное усердие и вместе с тем застращать старика: «Если ты не отдашь мне Лалу, тебя вместе с сыновьями вздернут на виселице, дом твой предадут огню, а имущество отберут… Спасти вас могу только я! И наградой мне должна быть красавица Лала…»

Вот какой злодейский замысел вынашивал в своей душе Томас-эфенди! Доказательство, подтверждавшее его донос, он бережно хранил в кармане: это был ключ от тайника, где они со стариком спрятали хурджин Салмана.

Вначале эфенди не собирался прибегать к крайним мерам. Он надеялся, что легко сумеет добиться согласия старика Хачо. Но с некоторых пор ему стал внушать сильную тревогу Вардан, в котором он видел опасного соперника. С того дня как юноша вырвал из рук Степаника чубук, приготовленный ею для эфенди, и, вне себя от ярости, выбросил его за окно, с того самого дня, когда из-за Степаника он набросился на сборщика налогов, последний был уверен, что Вардан и Степаник любят друг друга, и ревнивые подозрения не давали ему покоя. Он знал, что в семье старика Хачо хорошо относятся к Вардану и охотно отдадут ему в жены Лалу. А если бы даже юноше и отказали — это не меняло положения: девушка его любила, и бесстрашному контрабандисту ничего не стоило похитить ее! На это у Вардана хватило бы и смелости и находчивости. Эта мысль беспокоила эфенди и толкала его на решительные действия. Самое верное, с его точки зрения, было удалить юношу из дома старика Хачо, — и удалить по распоряжению военных властей, чтобы он не мог увезти с собой Лалу. Это и побудило Томаса-эфенди выдать Вардана за русского шпиона.

Но почему же из всех сыновей Хачо сборщик налогов велел арестовать только Айрапета и Апо? Неужели ему стало известно, что они разделяют убеждения Салмана? Нет, ему даже в голову не приходило, что у армянского крестьянина могут быть свободолюбивые мысли. Он хорошо знал, что остальные сыновья Хачо просто-напросто покорные «ослы». Единственно кто мог помешать осуществлению его планов в отношении Лалы — это Айрапет и Апо. Эфенди давно уже заметил, что они с неприязнью относятся к нему, а потому и велел посадить их за решетку.

Какая судьба ожидала Лалу? Ее любили три человека, и каждый из них старался завладеть ею. Прославленный разбойник, бесстрашный Фатах-бек, намеревался похитить ее, подобно смелому горному орлу, который, налетев из-за туч, уносит в когтях свою добычу. Томас-эфенди извивался змеей, надеясь заполучить ее коварством. А отчаянный и дерзкий контрабандист Вардан хотел тайно увезти ее в том случае, если бы девушку не пожелали отдать добровольно. А кого из них она любила, читатель уже знает.

Теперь курдский бек был занят приготовлениями к войне и до поры до времени оставил мысль о Лале. Вардан был всецело поглощен судьбой Салмана. Зато Томас-эфенди так повел дело, что мог надеяться на успех.

После обеда опьяневший офицер сразу же заснул. Солдаты сторожили все входы. Айрапет и Апо все еще где-то бродили. Томас-эфенди решил, что настал удобный момент поговорить со стариком Хачо.

Он оставил в ода уснувшего офицера и вышел. «Раз уж начал, надо довести дело до конца, — подумал он. — Сидеть на осле позорно, но еще позорнее упасть с него».

Он нашел старика во дворе; тот, пригорюнившись, сидел возле ограды, грея на солнце одеревеневшие члены. Тут же во дворе подгулявшие солдаты с гоготом гонялись за служанками, хватали их за подолы, охальничали или же награждали их пинками.

На глазах у патриархального старика оскверняли его дом, где свято чтили семейные устои, где даже нескромная улыбка постороннего не оставалась безнаказанной. А теперь в этом доме распоряжалась кучка наглых солдат…

«Судьба наша окаянная… Эх, смерть нейдет!.. Лучше бы земля разверзлась и поглотила нас… лучше бы небо обрушилось на нас… Разве это жизнь — видеть, как тебя бесчестят, и молчать!.. Для кого же тогда уготован ад?.. Почему небесные молнии не поразят этих бессовестных людей!..»

Испуская тяжкие вздохи, старик поднимал к небу полные слез глаза, но небо не давало никакого ответа.