— Пожалуй, ты прав, — поддержал его Айрапет.

— Надо удостовериться в этом, — сказал Вардан.

Смеркалось. Отстояв всенощную, старики и старухи возвращались из церкви. Вардан с товарищами торопились поскорее выбраться из этой деревни.

— Иголки, нитки, бусы… — послышался знакомый голос коробейника. Прихрамывая, он шел им навстречу, неся за плечами свой короб и опираясь на толстую дубину, которая была бы под стать самому Геркулесу.

Завидев Вардана со спутниками, он обратился к ним:

— Люди добрые, купите что-нибудь. Время позднее, напоследок дешево отдам.

— А что у тебя есть? — подойдя к нему, спросил Вардан.

— Все, что душе угодно, — ответил коробейник и опустил свой короб наземь.

Вардан, делая вид, что рассматривает товары, незаметно подсунул ему записку Салмана. Прочитав ее, тот торопливо шепнул:

— Я знаю об этом.

— Как же быть?

— Встретимся, поговорим.

— Где?

— Подождите меня за околицей.

Ни Айрапет, ни Апо ничего не расслышали. Коробейник взвалил на плечи короб и, уходя, пробормотал:

— Хватит с меня, наторговался, пора и отдохнуть…

Вардан с товарищами продолжали свой путь. В деревенских домах уже зажглись огни. Они поравнялись с жилищем мастерового Петроса. На пороге своего дома стоял сосед Охо.

Армянские крестьяне, завидя путника, проходящего в вечерний час мимо их дома, неизменно обращаются к нему с приветствием: «Будьте гостем». Вардан и его товарищи, проходя по деревне, в ответ на подобные приглашения отвечали: «Благодарим» — и шли дальше. Но у дома мастерового Петроса они остановились — не потому, что собирались воспользоваться гостеприимством соседа Охо, а потому, что до них донеслись оттуда приглушенные крики. Они вбежали в дом Петроса, но там никого не оказалось.

Крики доносились из хлева. Апо схватил горевший на столе светильник, и они кинулись в хлев. Взору их предстала страшная картина: в петле висела девушка, а женщина, обхватив ее колени, пыталась освободить несчастную из петли.

— Отпусти, отпусти, — хрипела девушка.

— Варваре, Варваре! — истошно кричала державшая ее женщина.

В одно мгновение друзья перерезали веревки и опустили девушку на пол. Приди они минутой позже, все было бы кончено, так как женщина совсем обессилела и уже не могла спасти самоубийцу.

Варваре на руках внесли в дом и положили на постель. Она была без сознания. По ее посиневшему лицу пробегали судороги. Сусанна плакала, проклиная какого-то человека, не называя его имени. Припав к девушке, она со слезами на глазах твердила: «Варваре, родная, почему ты наложила на себя руки?.. Ты ни в чем не виновата… пусть бог покарает его!..»

Вардан и его товарищи поняли, что это происшествие связано с какой-то семейной тайной, но с какой — они не знали. Сусанна ничего им не сказала, а, кроме нее и двух малышей, в доме никого не было. Айрапет был знаком с мужем Сусанны, мастеровым Петросом, который не раз бывал у них в доме и ремонтировал инвентарь, но его жену Айрапет видел впервые. А если б даже он и был с ней знаком, это не меняло дела: женщина-крестьянка не вступает в разговоры с посторонними мужчинами. Сусанна ограничилась тем, что поблагодарила за помощь и попросила дать знать ее мужу.

— А где он? — спросил Айрапет.

— Ушел в соседнюю деревню, — объяснила Сусанна.

Они уже собрались уходить, как вдруг Варваре открыла глаза и попросила пить. Сусанна поспешно подала ей воду, и девушка жадно выпила. Синева уже сошла с ее лица, но она была очень бледна. Увидев посторонних, девушка стыдливо натянула на голову одеяло и горько заплакала. От ее жалобного плача щемило сердце, но вместе с тем Вардан и его товарищи обрадовались: они решили — раз девушка плачет, значит она спасена.

Выйдя на улицу, они увидели какого-то подростка и, сунув ему в руку несколько медяков, попросили сходить за Петросом в соседнюю деревню.

Сосед Охо все еще стоял у своего порога. Увидев Вардана и его товарищей, он обратился к ним:

— Благословенные, куда вы идете на ночь глядя? Ах, если б вы знали, какой кутеж у нас был тут вчера! Почему бы и сегодня не повеселиться?

— Какой кутеж? — заинтересовался Айрапет.

Охо с увлечением принялся рассказывать о том, что Томас-эфенди был вчера в гостях у мастерового Петроса. Он, Охо, тоже был приглашен. Весь вечер играли музыканты, девушки танцевали; ели, пили и веселились на славу. И Охо добавил:

— Ей-богу! Прекрасный человек этот Томас- эфенди! Столько водки велел принести, что хоть купайся в ней.

— И, наверное, всех напоил? — спросил Айрапет.

— А как же иначе, благословенный! — рассмеялся Охо. — Трудно остаться трезвым, если выпить столько, сколько мы. На то и кутеж, чтобы пить.

— А хозяин был дома?

— Нет, я заменял хозяина.

— А когда ты охмелел, тебя заменил эфенди, не так ли?

— Я ничего не помню, меня на руках отнесли домой.

Товарищи попрощались с Охо и ушли. Дорогой Вардан сказал Айрапету:

— Теперь я понимаю, почему эта бедняжка наложила на себя руки.

— А мне ясно, кто мог донести на Салмана, — сказал Айрапет.

— Сомнений нет, это донес Томас-эфенди, — сказал Вардан. — Он такой пройдоха, что, несомненно, пронюхал о намерениях Салмана и, желая выслужиться перед турецкими властями, донес на него. Он провел ночь в этой деревне и распорядился об аресте Салмана. Зная черную душу эфенди, можно не сомневаться, что это дело его рук.

Друзья молча шагали по улице. Каждый из них думал о том, как спасти жизнь товарища.

— Все, что ты сказал, Вардан, верно, — нарушил молчание Айрапет. — Что же теперь нам делать?

— Мне приходилось иметь дело с турецкими чиновниками, и я знаю, как они беспечны и нерадивы, — ответил Вардан. — Я уверен, что сумею легко освободить Салмана с помощью моих слуг. Их храбрость вам хорошо известна Сегодня же ночью мы отправимся в путь. Куда бы ни увезли Салмана, мы сумеем его найти, и если не удастся его освободить, то отобьем силой. Трусость турецких стражников мне хорошо известна.

— Мы готовы следовать за тобой, — в один голос сказали Айрапет и Апо, — мы не отпустим тебя одного.

— Это не только не нужно, но и опасно, — возразил Вардан.

Вспомнив о коробейнике, он решил подождать его и, выйдя за околицу, предложил товарищам:

— Давайте посидим здесь и потолкуем. На ходу трудно что-либо решить.

Вид у Вардана был усталый и измученный. Его грызла тревога, которая росла с каждой минутой…

Они свернули с дороги и пошли по тропинке, идущей к шалашу огородника; он пустовал, так как до сбора урожая было еще далеко и крестьяне могли не опасаться воров. Шалаш огородника — удобный приют для уставшего путника: там он может укрыться и от зноя и от дождя. Последние часто выпадают в этих местах.

Ночь была довольно светлая, хотя луны не было. Вдали мелькали огоньки деревни О…, и время от времени доносился настороженный лай собак.

Вардан вернулся к прерванному разговору. Он сказал, что надо во что бы то ни стало освободить Салмана из тюрьмы, иначе его казнят. Но так как это связано с большим риском, то Айрапету и Апо лучше не участвовать в этом деле, поскольку при любом исходе — будь то успех или провал — им не избежать мести турок. Это дело, говорил он, не обойдется без борьбы и кровопролития, возможно будут и убитые, и если Айрапет и Апо примут участие, то им, как местным жителям, это не пройдет безнаказанно. Причем пострадают не только они сами, но и вся их родня. Вардан же чужестранец, он ничем не рискует: исполнит то, что задумал, и скроется отсюда, его никто не отыщет — тем более сейчас, когда время военное.

Выслушав соображения своего искушенного в борьбе с опасностями товарища, братья предложили:

— А мы переоденемся, и нас никто не узнает!

— Это вас не спасет, рано или поздно вас опознают. Среди местных армян найдутся люди вроде Томаса-эфенди, которые, чтобы выслужиться перед турками, донесут на вас. Ведь зачастую армянин армянину враг.

Последние слова Вардан произнес с глубоким негодованием. События этого дня взвинтили его. Арест Салмана — человека, которого он глубоко уважал, равнодушие крестьян, несчастный случай с Варваре, козни Томаса-эфенди — все это крайне угнетало его. Но юноша не знал еще о последней подлости, которую подстроил этот низкий человек старику Хачо.