Сейчас он чувствовал себя так, словно мушкетерская юность кончилась окончательно — и нисколечко об этом не жалел. Он был в рядах, он все время ощущал рядом чей-то локоть, чье-то надежное плечо, он не ломал голову в одиночку над головоломными загадками. Многое по-прежнему зависело исключительно от него, но это было совсем другое, и жизнь становилась другой.

И это только радовало.

…Теплая компания собралась незадолго до сумерек в Малой каминной «Медвежьей берлоги». Несмотря на название, там уместился бы пиршественный стол человек на тридцать, а камин размерами мало уступал парадным воротам иной дворянской резиденции, так что в нем можно было жарить целиком оленей и диких кабанов. Что в прошлом, несомненно, и происходило — был убран только вертел, остались крепления для него и система из четырех громадных шестерен, приводившая некогда вертел в медленное вращение. Она до сих пор исправно работала, Сварог из любопытства проверил. (Большая каминная размерами и вовсе не уступала иному танцевальному залу дворца.)

В камине пылало не магическое пламя, а настоящий живой огонь — так было естественнее. Компания, как Сварог и планировал, собралась небольшая: он с Яной, Элкон с невестой, Канилла с Гаржаком и Вердиана. Чтобы не тянуть с претворением в жизнь плана насчет будущего Вердианы, разработанного им с Яной, он собирался обеспечить явку и лейтенанта Боулдера — но оказалось, что тот сегодня вечером заступает в караул. Здешние воинские уставы — штука железобетонная. Даже королю, будь он трижды самодур и сатрап, не положено снимать с караула офицера по столь пустяковому поводу, как вечеринка с танцами, даже с участием короля. Ничего. Ничего, спешить некуда, не на пожар. А семерка — здешнее счастливое число (роль чертовой дюжины отчего-то играет число одиннадцать, и вокруг него клубятся почти те же самые суеверия, что окружают на земле «чертову дюжину»: в гостиницах и на постоялых дворах сразу за десятой комнатой идет двенадцатая, хозяева стараются, чтобы за стол никогда не садилось двенадцать гостей, включая их самих, и так далее).

Некоторое время Сварог в глубине души чувствовал себя несколько неловко: здесь присутствовали четыре красавицы в коротеньких платьях, отнюдь не монашеских спереди и уж тем более сзади, одна танцевала, три сидели, вольно забросив ногу на ногу. Одна из них, краса ненаглядная, была его законной женой, пусть только в Хелльстаде, а с двумя ему выпало провести ночь. Ситуация не лишена пикантности: Вердиана не знает о Канилле, Канилла не знает о Вердиане (хотя полностью уверенным быть нельзя, у Каниллы талант — все знать об окружающих), Яна не подозревает о двух других. Но прошло совсем немного времени, и неловкость эта пропала. В конце концов, продолжения не будет: зная Каниллу, не сомневаешься в ее словах, что та ночь останется единственной, а Вердиана, умница и молодец, держится превосходно, ни взглядом, ни движением бровей не показала Сварогу, будто помнит, что меж ними однажды что-то было — а ведь иные на ее месте вели бы себя иначе…

Сварог покосился на нее: золотистое платьице отлично гармонирует с ее волосами и великолепным сильванским загаром, веселая, шутит и смеется непритворно, вся из себя очаровательна и соблазнительна… пора девушку замуж выдавать. Принца Элвара позовем в посаженные отцы, отца Грука пригласим венчать, напляшемся…

Настроение у компании было приподнятое — уже успели одолеть по бутылочке «Сильванского ревеня». Белокурая невеста Элкона, правда, до сих пор держалась чуточку скованно, хотя и не так зажата, как в самом начале — на дворцовых балах она себя вела вполне непринужденно, так что причиной всему, конечно же, присутствие на вечеринке короля королей. Ничего, обвыкнется. Им тоже закатим торжество с участием принца Элвара и отца Грука — гулять так гулять…

Сварог чувствовал себя распрекраснейше. Ни забот, ни хлопот, и не видно на горизонте таковых, вокруг только приятные ему люди, беззаботному веселью можно предаваться хоть до утра. Давненько такого не случалось, всегда в сторонке маячила какая-то жизненная сложность, не позволявшая о себе забывать. Но теперь…

Он бил по струнам виолона от всей души, широкой сейчас, как ворота в кремле. Поскольку под любыми звездами, в любом мире нот остается семь, не больше и не меньше, он без труда подобрал мелодию, наиболее близкую к каталаунсклому бартеку — в свою очередь, имевшему много общего с незабвенным казачком. И самовыражался во всю глотку:

Гаржак, в отличие от большинства здесь веселившихся, русского пока не знал, но ему хватало ритма. Не зря его и Каниллу негласно признали лучшей танцевальной парой дворцовых балов, даже соперники и соперницы смирились с общим мнением. Вот они с Каниллой и танцевали бартек.

Ах, как они танцевали! Душа, радовалась. Задорный перестук каблуков, золотой волной взлетают волосы Каниллы, лицо Гаржака исполнено мужской солидности, они то расходятся, то сближаются, то кружатся, переплетя пальцы широко разведенных рук, так что их лица совсем близко, то Гаржак, заложив руки за спину, выкаблучивает на месте, а Канилла вьется вокруг него, подбоченясь обеими руками, безукоризненно выстукивая каблучками серебристых туфелек ритм бартека. Они танцевали так самозабвенно и красиво, что Элкон с Элиной и не пытались к ним присоединиться. Сварог старался изо всех сил:

Судя по их взглядам (один классик в великолепном романе назвал такие налаенными), по лицам, отрешенным от всего окружающего, по тому, что они словно бы составляли одно целое, все у этой парочки всерьез и надолго. Вот только (Сварога мимоходом царапнула грусть) на этот раз о веселой свадьбе и речи нет, собственно, и будущего у них нет…

Он отогнал эти верные, но неприятные сейчас мысли, с присвистом бил по струнам:

Когда песня кончилась, Сварог еще какое-то время наигрывал бравурную мелодию. Когда отзвучал последний протяжный аккорд, Канилла с Гаржаком словно бы проснулись далеко не сразу, с явным сожалением остановились, вернулись в свои кресла. Канилла на миг прижалась к Гаржаку, послав ему накаленный взгляд. Пожалуй что, не стоит затягивать вечеринку до поздней ночи, три пары будут только рады закончить ее уже через пару часов. Вот только Вердиана, бедолажка, ляжет спать в одиночестве, чего ей, судя по мечтательной, отрешенной улыбке, вряд ли хочется. Нет, нужно ускорить события, Баулдер сменится с караула утром, отоспится — молодому гланцу и нужно-то несколько часов крепкого сна, чтобы вновь стать бодрым и свежим — а завтра вечером Канилла устроит ему торжественный прием в члены Ассамблеи Боярышника, и дальше лишь нужно будет умело направлять события, в чем примет участие добрая половина членов Ассамблеи, все обставят так, заранее расписав сценарий и роли, что парочка ничего и не заподозрит, видя в происходящем естественный ход событий. Ну, а остальной половине следует мягко намекнуть, как именно следует себя вести, чтобы не оказаться помехой…