Колонна мороза, прозрачно-фиолетовая, с клубками белого дыма внутри (и с точки зрения эстета, наверное, жутко красивая) совсем рядом, в каких-то паршивых трех каймах, от обжигающего тумана, струящегося вокруг нее, режет в глазах, немеют щеки… «Скаты» почти над самой головой. Наверное, костюм от дамургов старался как мог, нагревая тело, но его кроили без расчета на встречу с таким запредельным минусом… До зуда в онемевших пальцах тянуло испробовать шаур на поражение воздушных мишеней.
Маяком, путеводной звездой им служил крайний, последний в этом «крыле» клина «скат». Вроде и близко он, вот, казалось бы, поднажми чуток, но — нельзя, надо сторожко, пока неизвестно, подействовала ли таларская магия на загонщиков, удалось ли отвести им глаза…
— Давай, мастер охранитель, давай, дорогой, тяни последние каймы на «не могу»…
Сварог, были б силы, усмехнулся, сравнил бы себя с тренером, бегущим вдоль олимпийской лыжни и подгоняющим лыжников своей сборной: «Давай, давай, хоп, хоп…»
Заплетались ноги не только у Рошаля, но и у Пэвера. А здесь падать нельзя, конец, не успеешь два раза вдохнуть-выдохнуть. Как раз для того, чтоб воочию видели этот конец и кожей чувствовали его вползающий в тело мороз, Сварог и подвел отряд вплотную. Когда видишь смерть перед носом, то врубаются последние резервы, о которых ты и не подозревал.
Ну вот он, край. Теперь, как говорят мастера спортсмены, финишный рывок. Вот она, оконечность клина, забежать чуть вперед, взять вправо, еще отбежать, понимаю, нет сил, но на пределе, ребята, на морально-волевых еще чуток, последние метры, они же каймы, будь они неладны…
Все, клин остался позади, прошел мимо. Теперь можно валиться подкошенным стеблем на траву… Хотя нет. Под ними — это Сварог почувствовал, пережив сотню другую сумасшедших ударов пульса — была вовсе не трава, а мелкая галька, которую лишь кое-где разбавляли травинки. А «скаты»-то, «скаты» пролетели мимо, ведь попались, дурачье, на магический фокус!
— Ушли! — завопил первым отдышавшийся Олес и замолотил кулаками по земле.
— Не ори, — Кана попросила так, что князь тут же замолчал, как заткнули пробкой.
Сварог почувствовал в себе силы сесть. Потрепал Чубу по взмыленной холке. Оглядел воинство. Вроде оживают. Вроде можно и речи начинать вести. Поговорить есть о чем.
— Ни хрена мы не ушли, вот что я вам скажу для начала, — командир извлек из кармана карту, прикурил сигаретку дрожащими пальцами. — Просто отсрочили расправу. Нескоро, скоро или очень скоро мой обман стрелки раскусят — когда пальнут по пустоте. И тогда все пойдет по новой… С одной лишь разницей: играть с нами в кошки-мышки они передумают. Будет все очень просто. Увидел — заморозил.
— Во что играть? — хрипло спросила Кана.
Сварог пропустил ее слова мимо ушей.
— Они будут прочесывать местность, не жалея глаз и топлива. А то и просто начнут вымораживать все подряд.
— Пещеры, — с трудом выдавил из себя Рошаль, перевернувшись с живота на спину.
— Он прав, — подхватила Кана, садясь на корточки. — Спасение — под землей. Не насквозь же пробивает землю холод!
— Эт-точно, — сказал Сварог. — Зря я, что ли, тогда ползал вокруг лося? Подковырял краешек, поглядел, где кончается ледяной пласт. Глубина в кайм, не больше. Вот что я сейчас и высматриваю по карте — подходящее укрытие поблизости…
— Эх, черт, до вчерашних скал не успеем добежать! — Олес в сердцах стукнул себя по колену.
— А если они включат свои пукалки на полную мощность? — спросил Рошаль. — Ведь никакой камень не спасет…
— Могут, конечно, — согласился Сварог. — Однако мне почему-то не верится, что на легких машинах могут стоять холодильные установки такой мощности. Проморозить камень насквозь — это, понимаешь, не сохатого в лед превратить… А с другой стороны, землянку нам тоже не выкопать — пес их разберет, какими приборчиками они располагают. Есть, знаете ли, такие приборчики, что ой-ой-ой… Короче, все, решено. Конец привалу. Поступаем так.
Он поднялся на ноги.
— В кабелоте отсюда на карте обозначены какие-то руины. «Старый фундамент» написано. Кана, смотри. Правда, неясно что там было, город или деревня, но нам-то это без разницы. Должен отыскаться какой-нибудь каменный погреб или, на худой конец, колодец. Или просто где-то под фундаментом вымыло землю и можно быстро соорудить примитивное бомбоубежище. Ничего более подходящего поблизости я не нашел. Кана, бери карту. Ты — старший группы. Здесь остаемся я и Чуба. Есть у меня одна идейка, как нашим друзьям палку в колесо вставить по самые помидоры. Надо ж нам ответить на дружеское приветствие?
Он по возможности весело подмигнул отряду.
— Ключ, — напомнила Кана. — Оставьте Ключ мне.
— Вот уж нет, — покачал головой Сварог. — Извини, подруга моя боевая, но ключик останется у Чубы.
— Почему? — недобро прищурилась воительница.
Сварог обезоруживающе улыбнулся и развел руки.
— А просто так. Потому что надежнее… Ну все, подъем. Кана, задавай приличный темп, но не бегом. Бегом не выдержите. Готовы к рывку? Мастер суб-генерал?
Лицо генерала сейчас был не пунцовое, а белое, как земля, над которой поработали «скаты». Испещренное синими прожилками вен.
— Да, да, готов, — заплетающимся языком пробормотал отставник, встал на ноги. Его качнуло.
— Надо, генерал. — Сварог подошел к нему вплотную, заглянул в глаза. — Последний бросок, потом отлежитесь… Ну, Пэвер, старина, разве с шестым полком имени короля Макария вы не попадали в переделки, перед которыми эта тьфу — дунуть и, послать?
— Да уж это и не переделка, — по бледному лицу генерала, как ящерица по камню, быстро пробежала и соскочила улыбка, — по сравнению с теми-то. Детская игра в «бубенчики» и то пострашнее будет…
— Вот и отлично. Ну вперед, орлы. Свидимся. Мы с Чубой вас найдем.
Проводив взглядом группу Каны, Сварог повел Чубу к озеру, мимо которого они пробегали, уходя из-под клина «скатов». То, что Сварог собирался приготовить охотникам за двуногой дичью, было донельзя нагло и примитивно. И именно поэтому могло сработать.
Во Вьетнаме самым страшным злом для америкосов, чего они боялись значительно больше, нежели исконно вьетнамских летчиков Ли Си Цинов, были как раз таки простенькие туземные ловушки, которыми улыбчивые аборигены прямо-таки нафаршировали джунгли. Отравленные шипы, вонзающиеся в голени и бедра, стоит потревожить малюсенькую неприметную веточку, ямы на тропе, которую час назад вроде бы проверяли, а в яме — или заточенный и пропитанный ядом бамбук, или клубок ядовитых змей. Или увидит янкес гука, начнет по нему садить из своей хваленой М-16, а это не гук вовсе, а соломенное чучело, а гук сидит в засаде и целится янкесу в спину…
На берегу Сварог сказал:
— Мне от женщины сейчас пользы будет больше, — и быстро стащил с себя дамурговский костюм.
Не дожидаясь, пока Чуба завершит обращение в человека, Сварог засунул в костюм несколько увесистых булыжников и приступил к сбору камыша, тростника, веток и прочего мусора. Женщина Чуба-Ху присоединилась к нему, ни о чем не спрашивая.
Со всей подготовкой они управились в три минуты. Да и чего там готовить? Набить костюм, опустить его в озеро на подходящую глубину и присобачить к той башке того чучела тростинку. Озеро не чистейшее, но достаточно прозрачное. Поэтому, пролетая над ним, «скатовцы» должны увидеть следующую картину маслом: глупый человечек, решив, что он самый хитрый, залез в озеро и дышит через соломину. Если, конечно, у «скатовцев» нет прибора, способного отличить живой объект от неживого. То, что они потащились за иллюзорно-липовым отрядом, к сожалению, гарантией не является. Приборы они могли отключить, раз и так видят эти живые мишени. Если же — чур-чур и не приведи Тарос — приборы все же имеются, то из контролируемой «скатами» зоны отряду так и так и не выбраться.
Сварог занял позицию, исходя из недавних воспоминаний. Вспомнил мокрую, жухлую траву и насколько близко от нее располагались следы от опор приземлившегося «ската» (а от чего ж еще?). Прикинул, где бы он на месте пилота посадил машину…