Внезапно нахлынул совершенно детский страх. Паника, не простительная специалисту по умерщвлению закадычных врагов в одиночку и пачками. Почему-то стало мерещиться, что опасность притаилась буквально под ним, под роскошной, доставшейся в наследство от прежнего капитана кроватью, и стоит спустить ноги, как что-то или кто-то ухватится за них, и, будто в песенке, останутся от бравого майора и владыки нескольких королевств рожки да ножки…

И тут он увидел незваного гостя. Всего-то навсего – обыкновенная корабельная крыса. Зверек маячил у двери в позе «упор присев» и тер лапками острую ехидную мордочку. И шевелил гренадерскими усами. Метнув кинжал, Сварог мог лишить эту тварь жизни в секунду… И не метнул только потому, что это было самое первое и простое, что пришло в голову.

Крыса выглядела вполне обыкновенно, магическим свечением и прочими колдовскими знаками отличия не щеголяла – в отличие от остального, окрашенного в синий, мира… Так что разбудившее Сварога и уже малость поблекшее чувство опасности крыса вызвать не могла.

Медленно-медленно лорд Гэйр сполз с роскошного ложа и принялся напяливать штаны. Натянул позвякивающий драгоценными висюльками форменный гидернийский камзол. Крыса на хозяина каюты косилась, но спасаться бегством отнюдь не собиралась. Закончив умываться, она стала выкусывать морских блох из-под мышек. И даже когда человек направился к выходу, зверек не юркнул в какую-нибудь щель, а чуть отбежал в сторону, как бы посторонился, лишь чтобы оказаться на достаточно безопасном расстоянии от сапог великана.

Сварог открыл дверь. И крыса мимо него шмыгнула в коридор, будто напросившаяся на прогулку поутру домашняя собачонка. В коридоре гул паровых машин был значительно слышней, но все равно казалось, что машины трудятся вполсилы – а это, господа, уже полный непорядок.

Серый корабельный грызун, не спеша и часто озираясь, будто приглашая маскапа следовать за собой, преодолевал ступеньки ведущего на верхнюю палубу трапа. И не было никаких вразумительных причин отказываться от приглашения. Как минимум, крыса казалась очень спокойной, слишком, и весьма собой довольной, не пребывала в панике, не делала никаких попыток бежать с корабля. А значит, несмотря на разбудивший графа Гэйра приступ страха, корабль не тонет, идет помаленьку своим курсом… Своим?

Только сейчас Сварог обратил внимание, что качка бортовая, а не килевая. Ветер, что ли, переменился? Или вахтенный матрос без согласования со Сварогом сменил курс?..

Уже гораздо бодрее командир броненосца загромыхал сапогами по палубе – следом за припустившей крысой: зверек ведь, кажется, и пытался проводить его в рубку… Интересно, достаточно ли грозно выглядит ныне маскап, чтобы внушить нерадивому матросику такой же страх, какой только что пережил сам? Будем надеяться, что достаточно грозно: маскап, ведомый на экскурсии обыкновенной крысой – такая, знаете ли, картинка кому угодно внушит долженствующий страх – а значит, и почтение…

Энергичным шагом Сварог миновал несколько отсеков, на ходу заглянул в кают-компанию. Лицо, приближенное к графу Гэйру и обязанное, пока означенный граф отдыхает, бдить и радеть, не жалея живота своего, надежд не оправдало. Суб-генерал Пэвер дрых, пардон за подробности, мордой в столешницу, потянувшись было рукой над столом за пузатой бутылью черного вина – да так и опав, не дотянувшись. Оргвыводы будем делать потом. Сейчас лорд Гэйр всего лишь выругался, как лорду не подобает, и помчался дальше. Жилая палуба, пушечная, вот и верхняя, бегом по трапу…

Палуба, по обыкновению, встретила Сварога постоянными сумерками, соленым ветром и холодными брызгами в лицо. А более ничего интересного вокруг не обнаружилось: ни загадочного ночного свечения, ни таинственных огней, ни непонятных силуэтов в округе – ночь как ночь…

И рулевого в рубке не обнаружилось тоже.

Если точнее, то в рубке вообще никого не было, однако штурвал был зафиксирован кожаным ремнем, и, слава Богу, корабль носом по волнам не рыскал. Компас подсказал, что Сварог не ошибся: курс изменился на девяносто градусов. Сварог попытался вспомнить портрет заступившего на вахту новобранца – кажется, кряжистый молодец с пухлыми губами и жуликовато бегающими лакейскими глазами. Из гидернийских. Такой запросто мог предпочесть, вместо добросовестного стояния у штурвала, подливать суб-генералу за здоровье Пресветлого Тароса и слушать мемуары о бытие Шестого кавалерийского полка имени короля Макария – пока старик не вырубится. А далее зафиксировать руль и отправиться по естественным надобностям – знакомиться с воительницами-клаустоночками. Пока, мол, мужья дрыхнут…

Версия была вполне правдоподобна, если бы не два колючих «но». Первое: не килевая, а бортовая качка. Сварог уже достаточно поднаторел в морских премудростях, чтобы понимать, чем это может грозить кораблю – смотри эпизод с рулевым Диксом. И второе: самовольная смена курса. За последнее в аглицком флоте протягивали под килем или отправляли гулять по доске. В более гуманном российском – пороли линьком, стегали цепочкой от боцманской дудки или секли розгами до опупения. В том, что новобранец споил суб-генерала, Сварог не сомневался. А вот в то, что целью акции была лишь прогулка к представительницам прекрасного пола, капитан верил не очень. Неужто Рошаль проглядел иуду в наших сплоченных рядах? Ох, поймаю дезертира и допрошу как Сидорову козу…

Сыграть, что ли, «свистать всех наверх»? Показательно уличить подлеца и утопить, дабы прочие бойцы раз и навсегда уверились, что командир Антигидернийской коалиции спуску не даст? Так-то оно так, но, как и в известном анекдоте, «есть нюансы»…

На то, чтоб плавно вернуть исходный курс, Сварог затратил неполных семь минут. Очень уж ему хотелось, чтобы перемену не почувствовало большинство команды. Хотя бы те, которые ни черта не понимают в качке. Ведь с какой стороны ни посмотри, но в том, что броненосец стал лагом, прежде всего виноват сам новоиспеченный шторм-капитан. Не проследил, доверился, прошляпил – нужное подчеркнуть… Короче, незачем команде сомневаться в руководящих талантах командира. И опять глаз нашел вылизывающую у комингса шерсть крысу. Опять зверек собирался указать неопытному кэпу на недостатки в работе.

Ситуация казалась знакомой до зубной боли: снова в ряды затесался враг и снова было не разгадать, в какую игру он приглашает скрестить копья. Прежде чем согласиться на предлагаемую грызуном экскурсию, Сварог, сверяясь с привинченной под носом медной табличкой, выбрал из голосоотводов нужный и пробасил в жерло металлической трубы, ведущей в каюту масграма:

– Вызывает маскап «Серебряного удара». Гору Рошалю немедленно прибыть в ходовую рубку. Гору Рошалю заступить на боевое дежурство!

Сварог умышленно ввернул «боевое», надеясь, что сие придаст экс-царедворцу прыти. Сам же, при помощи того же ремня зафиксировав штурвал на первоначальном курсе, поспешил за не по годам бдительной крысой. Ответа от Рошаля ждать не стал, потому как явное нетерпение начал вдруг проявлять грызун, и Сварог потихоньку проникся к зверюшке доверием. Вроде как симпатичной стала зверюшка ему казаться, хотя раньше симпатии к грызунам он за собой, знаете ли, не замечал…

Корабль спал, только монотонно бубнила вызубренный раз и навсегда урок паровая машина. Да разве что с жилой палубы доносились заунывные звуки:

Сварог прислушался. Кто-то из тоуранток тянул, как жилы, бесконечную песню, от которой на душе стало и вовсе тоскливо: