Мы сели на каменных ступеньках забегаловки, которая, судя по разносившемуся запаху, готовила яичную лапшу и супы со специями. Ратбоун шмыгал носом.

— Что с тобой? — обеспокоилась Киара.

Ратбоун глазами дал ей понять, что расскажет позже. Когда я отвернулась, он продолжал на меня смотреть. Киара кашлянула, а затем недовольно прищурилась, глядя на него.

Неужели они вместе, и она разозлилась, что он на меня смотрит?

Вместо того, чтобы разбираться, отчего они себя так странно рядом друг с другом вели, я снова распахнула книгу Миноса и попыталась ухватиться за уже знакомый аромат старых страниц. Он моментально приземлил меня.

— Итак, в этой главе изображено дерево, — объявила я. — Но мне не совсем понятно, что это может значить. Символ жизни?

— Магия не всегда говорит метафорами, но все-таки текста тут и впрямь маловато, — заметила Киара. — А что вот здесь…

Она указала на фразу на стволе дерева. Мелкий шрифт и незнакомый мне язык.

— Trangando kalang equisemos pa, — прочел Ратбоун.

Вопрос на моем лице был ясен как летний день.

— Раны кинжала добрая рука лечит, — перевела Киара.

— Так обычно говорят о врачах, — махнул подбородком Ратбоун.

Я провела кончиком пальца по растрепавшемуся уголку страницы, гадая, как именно были связаны врач и это дерево. А еще был нарисован кол, острый, как у охотника на нечисть в сериале, что крутят по пятницам по телевизору.

— Исцеление? Это дерево обладает исцеляющими свойствами? — догадалась наконец я.

— Точно! Но как это относится к поискам Империальной звезды? — спросил Мауриц.

Моррисон молчал, нахмурив лоб. Я предположила, что он, как и я, не знал этого магического языка. Мне в голову не приходило, что не только я могла чувствовать себя не в своей тарелке.

Какова была судьба Моррисона? Или Маурица? Росли ли они при Доме крови или где-то еще? Обладали ли гвардейцы магическими способностями? Порой я забывала, что нахожусь среди необычных людей.

Как же много всего я не знала и едва ли подумала спросить… Не зря говорят, что человеческий мозг быстро адаптируется к любым ситуациям. Какими бы абсурдными они ни казались.

Я перелистнула страницу. Дальше были изображения деревянного домика, много текста и непонятных символов.

— Похоже на какой-то пазл, — вздохнула я. — Минос просто решил надо мной поиздеваться.

Все это оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Если мы застряли на первых же страницах, что будет дальше?

— Это дерево нам зачем-то нужно, — продолжила рассуждать вслух я.

— Браво, гений! — огрызнулся Моррисон.

Я поджала губы.

— Я имею в виду, что нам стоит попробовать отыскать такое дерево здесь на острове.

— Почему бы тебе просто не звякнуть отцу и спросить к чему вообще это дерево? — буркнул Мауриц и взглянул на Ратбоуна.

Тот с надменным видом фыркнул.

— Минос не дает легких ответов. Если он добавил это дерево в книгу, предполагается, что нужная ведьма сможет догадаться для чего оно и зачем вообще все остальные страницы. — Он посмотрел на меня. — Знаешь, это не первая его попытка.

Он всегда называл отца по имени, и это напрягало. Я бы свою мать не стала звать Тамалой, даже за глаза.

— Хочешь сказать, куча других некромансеров уже провалились? — ахнула я.

— А ты думала, что никто раньше не пытался отыскать утерянный драгоценный артефакт? — насмехался Моррисон.

Я поникла. Если другие ведьмы до меня не смогли разгадать таинственные записи Миноса и найти Империальную звезду, то какие шансы были у меня? Чего могла добиться ведьма, которая провела всю жизнь вдали от магии и едва ли осознает свои силы?

Моррисон словно прочел мои мысли и отвел глаза.

А что, если гвардейцы и Киара с Ратбоуном вовсе не верили в успех этой миссии и ожидали, что все скоро закончится? Даже надеялись, чтобы я быстро проиграла. Ведь их послали со мной, словно нянек.

— У меня нет выбора. Я не могу повернуть назад, — тихо призналась я. — Мы обязаны хотя бы попытаться.

Я рыскала взглядом в поисках поддержки, но они все избегали смотреть мне в глаза.

— Мы попробуем, — наконец сказала Киара.

В ее взгляде читалось сожаление, но уверенностью и не пахло.

В носу защипало. Я сконцентрировалась на страницах перед собой, уговаривая глаза не выделять влагу. Ветер трепал бумагу, и я разгладила рукой страницы, задержавшись по краям, чтобы закрепить их положение.

— А что вот здесь написано? — спросила я и указала на надпись в левом углу.

Слова частично скрывались от меня все это время, прячась у сгиба разворота.

— Deyin numeros nu, — по слогам произнес Ратбоун.

Затем он вскинул брови, смотря куда-то вдаль, словно чему-то удивился.

— Означает «первый ингредиент», — пояснил он.

Поезд сдвинулся с места. Кровь заклокотала.

— Если это первый ингредиент, следовательно, нам нужно собрать определенные предметы, чтобы произвести некий ритуал, — сказала за меня Киара.

В ее глазах мелькнуло удивление и отблеск надежды. Неужели Минос действительно не дал ни единой подсказки своему отпрыску и его подруге?

Теперь чуть более воодушевленные, мы отправились искать. Мы обошли все деревья в парке, вокруг площади и по дороге назад к гостинице Мираж, но не нашли достаточно похожее. Листья каких-то деревьев были слишком круглыми на концах, какие-то чересчур острые, как у крапивницы. Кое-где листва выглядела точь-в-точь, как на изображениях, но кора и размеры веток разительно отличались.

Спустя час все деревья стали казаться грустными. Свесили к земле стебли, угрюмо покачиваясь на легком ветерке. Никаких подсказок по местоположению в рисунках мы не нашли, лишь четкое изображение, выведенное графитом. Страницы блокнота как раз на нужном нам развороте пожелтели от лучей солнца, и уже приблизился закат.

В тот момент я старалась не унывать, потому что во время поисков ко мне пришла идея. Если мы даже не найдем все указанные в книжке Миноса, то это определенно были стоящие вещи. Кол из исцеляющего дерева? Его вполне можно будет продать за информацию. За сведения о тюрьме, других заключенных и их семьях, вердикт, который светил моей маме. И, хотя я так мало знала об этой стороне мира, но была уверена — ведьмы говорят.

Стоило мне вспомнить ужин в Доме крови, у меня холодели жилы. То, как легко Минос воспользовался мною, как он унизил меня потехи ради. Зачем? Чтобы я знала свое место? Мне хотелось надеяться, что не все маги крови, да и в принципе любые маги, раз уж на то пошло, такие жестокие, как Минос. Поговорив с членами других домов, я могла бы узнать больше.

Вдруг найдутся иные способы спасти маму из тюрьмы Синклита?

Потертое дерево коридорной двери смотрело на меня, покосившись. Я пила маленькими глотками воду со льдом, будто навороченный коктейль. Кушетка подо мной приятно прогнулась, и в комнате пахло старыми книгами. Сон вновь ускользал от меня, ворочавшаяся Киара не давала уснуть.

Много думала о маме.

В тот вечер бессилие закапало меня в землю. Утром необходимо было восстать из могилы, чтобы двигаться дальше. Я боролась с желанием подняться с кушетки и броситься бежать куда-нибудь. К маме. Не сидеть на месте и в ту же секунду предпринять действия, чтобы ускорить встречу с ней.

Но что я была в силах сделать?

Я понятия не имела куда бежать, да даже чертово дерево из книги не смогла найти. Поэтому все, что мне оставалось, так это покачивать бокал в руке, слушая, как бряцали кубики льда. Пока и это не надоело. Ногти на пальцах превратились в кровавое ноющее месиво.

Перед тем, как выйти в коридор, я посмотрела на себя в зеркале. На мерцающие в отражении глаза, которые горели у всех магов, когда поблизости находился магический источник. Не так ярко, как у Киары или Ратбоуна, но они все же сигнализировали, что во мне теплилась магия. Как бы я ни отрицала этот факт.

Сон по-прежнему ко мне не шел, и я отправилась изучать погруженный в тишину отель. Одна из дверей вела в крошечную библиотеку. На единственном столе — запыленная лампа и присохшие к поверхности остатки воска. Темноту слабо освещали керосиновые лампы, и многое рассмотреть не удалось. Вдоль стены библиотеки тянулся стеллаж книг. Я прошлась пальцами по ближайшему ряду и стерла слой пыли. «Большая кулинарная книга» — гласила одна из них, но под названием были небрежно нацарапаны ручкой символы, похожие на те, что периодически встречались на острове. Я пообещала себе вернуться при свете дня и рассмотреть книги на полках, старинные часы в углу и лепнину у потолка.