— Ты уверена, что нам все-таки стоит туда забираться? Может издалека поглазеем, а? — всхлипнула я.

— Мора, ты не можешь больше бояться. — Лицо Аклис было лишено каких-либо эмоций, пока она смотрела куда-то вдаль. — Либо они сожрут тебя, либо ты их.

— Что это еще значит?

— Это значит, что ты должна быть готова прыгнуть навстречу неизвестному, если хочешь по-настоящему жить. Это значит, что ты должна забраться со мной на страшное, заброшенное, разваливающееся колесо обозрения.

Аклис торжественно раскинула руки и потянулась, преувеличивая происходящее. И все же я не смогла сказать ей нет. Ее слова задели ту самую струнку, которая заставляла меня любить проводить время с Аклис.

Мои губы недовольно выгнулись, но я злилась вовсе не на подругу.

— Ну же, будь смелее, Мора! Разреши себе хотеть азарта, разреши адреналину бежать по венам! Пообещай мне, что сегодня отпустишь свои страхи, — сказала она и обняла мои ладони своими. — Обещай, что оторвешься по полной.

— Обещаю, — еле слышно сказала я.

— Я не слышу!

— Обещаю!

— То-то же, — просияла Аклис. — А теперь сделай еще один глоток моей волшебной настойки и позволь ночи унести себя.

Последнее «себя» она громко пропела, кружась в воображаемом танце с бутылкой, на которой, к слову, не было никакой этикетки. Я вдруг задумалась, не сварила ли она этот напиток сама. А вдруг я отравлюсь?

Слова Аклис пронеслись по памяти и зазвенели в ушах. Я перехватила бутылку и сделала еще один длинный глоток. Горло сомкнулось на несколько мгновений, пока я справлялась с дыханием, но затем я вынырнула.

Аклис повернула меня в сторону колеса обозрения. Темнота стала чуть роднее.

Сердце бешено стучало в горле. Я попыталась сделать вдох, но легкие меня не слушались.

— Не смотри вниз, — то ли предостерегла, то ли взмолилась Аклис.

Мы шагали по металлическому забору, шириной с два ботинка, крепко держась за руки. Хотя старый забор и ограждал заброшенный парк аттракционов, перелезть его не стоило особого труда, требовались только смелость и смекалка. С одного конца ограждения на него можно было легко залезть, но вот спрыгнуть на обратную сторону было опасно — кусты и разбитое стекло кололись сильнее страха высоты.

Через пару шагов я все же взглянула вниз и дернулась. Краем глаза я посмотрела на Аклис, но та, кажется, не заметила моей мимолетной слабости. Она достигла безопасной точки и резко спрыгнула, вырвав свою руку из моей.

Я последовала ее примеру, жестко приземлившись на стопы посреди чистой от осколков травы. Перед взором высилось громадное колесо обозрения, а воздух пах ржавчиной. Облезлый металл сверкал лунным сиянием.

— Теперь надо залезть вон в ту кабину, — указала куда-то наверх Аклис.

Сердце пропустило удар.

— Ты с ума сошла? Слишком высоко!

— И как же мы, по-твоему, увидим город с нижней кабины? Я хочу быть ближе к звездам!

— А я хочу быть ближе к земле!

— Тебя и так в земле закопают.

— Ну не в скором же будущем! Я после твоей выпивки еле на ногах стою!

Аклис отмахнулась и ткнула пальцем в заржавевшую лестницу, прикрученную к центральной части аттракциона.

— Если ты присмотришься, то увидишь, что на каждой ступеньке стерта краска. Значит, кто-то залезал наверх. И успешно слезал, раз ты не видишь вокруг свернутые шеи подростков.

В ответ я засопела.

— Ну, хочешь, я залезу первая? Ты меня, если что, поймаешь? — отчаянно выдохнула Аклис.

— Если ты так хочешь убиться, дело твое.

Аклис подышала на свои ладони, схватилась за одну из ступенек, а затем подтянулась и полезла наверх. Вдох застрял у меня в горле, пока я наблюдала за ней.

— Вот видишь, не так уж и опасно! Я держусь! — закричала она. — Поднимайся ко мне!

Она стояла на вершине лестницы, держась за металлические балки, которые расходились из середины колеса к кабинам. Я нервно сглотнула. Сердце отстукивало быстрый ритм, ладони изрядно вспотели, и я страшно боялась сорваться с лестницы. Сделав глубокий вдох, я подошла ближе. Краска мелкими кусочками сходила со ступенек. Очевидно, лестница должна была выполнять функцию временную и аварийную, что не внушало никаких надежд. Но за столько лет временная лестница словно приросла к аттракциону намертво. Я пару раз подергала ее, чтобы убедиться.

Только бы не упасть.

Я сжала одну из ступенек покрепче, прокручивая перед взором последние восемнадцать лет своей жизни. Ничем не примечательные восемнадцать лет. Это был мой шанс все исправить, начать сначала.

Крепко сжав зубы, я начала взбираться наверх и избегала смотреть куда-либо, кроме как на Аклис. Она ждала меня наверху. Ветер теребил ее волосы, а звезды сверху обрамляли ее так, точно она принадлежала темному безмятежному небу. Она принадлежала ночи. Фиолетовые волосы, большие карие, практически черные, глаза и бесстрашие делали мою подругу незабываемой.

Я не забуду ее, куда бы ни уехала.

— Молодец, ты почти добралась, олененок! — приободрила Аклис.

Она часто называла меня олененком. Когда я спросила, почему именно олененок, она сказала, что, хотя это животное кажется невероятно милым и застенчивым, оно с легкостью надерет задницу.

Аклис часто видела во мне что-то, чего на самом деле не существовало.

— Мне кажется… я не могу… дышать, — процедила я, пока легкие сводило от страха.

— Возьмись за мою руку, все будет хорошо!

— О нет, лучше я буду обеими руками держаться за перила!

Я осторожно переставила ногу с лестницы на металлические перила, что вели к одной из ближайших кабинок. Между каждой балкой расстояние было не меньше полметра. Я вцепилась в перила, перелезая вперед с хирургической осторожностью. Аклис же перепрыгивала между балками, словно у нее были невидимые крылья, на спасение которых она рассчитывала.

С громким выдохом я приземлилась на холодное сидение кабины и развернулась лицом к городу. С этого ракурса виднелся прилегающий к городу лес с пышными кронами, купающимися в лунном свете, а машины быстро сновали по ближайшему шоссе и казались такими маленькими.

Я не могла рассмотреть с такой высоты свой дом, но все вдруг показалось таким крошечным и незначительным. Винбрук становился меньше, пока я росла. В детстве улицы казались такими широкими, а количество прохожих необъятным. Но чем взрослее я становилась, тем крохотнее становился этот город. Родной, хоть я и не провела в нем всю жизнь.

— Я даже не хочу думать о том, как мы будем отсюда слезать, — заныла я, заглядывая вниз. — Я останусь здесь жить.

Аклис рассмеялась.

— А как же поездка на юг?

— Наплевать, я уже выполнила свою квоту приключений на тридцать лет вперед.

Грудная клетка Аклис сотряслась от еле слышного смеха. Похоже, она не знала, как воспринимать мои слова. Я вдруг разозлилась на саму себя за то, что так сильно испугалась этого подъема.

Вот она я, здесь, наверху. В целости и сохранности.

— Признайся честно, это твое первое рандеву на заброшенном аттракционе?

Улыбка Аклис померкла.

— Не первое. Ты же знаешь, какой у меня отец. У меня было много свободного времени.

— Хочешь сказать, ты залезала одна? — ахнула я.

Аклис кивнула, а я не должна была удивляться. Отец занимался ее воспитанием спустя рукава, а матери давно не стало.

Мы познакомились с ней возле полицейского участка три года назад. В тот день арестовали друга Аклис, а не ее саму. С горящими глазами она выбежала из отделения полиции и столкнулась со мной. Мой кофе расплескался по белоснежной школьной рубашке, и я очень громко выругалась. Аклис нашла это очень забавным, разозлив меня еще сильнее.

Я уже опаздывала в школу, и, учитывая время, которое заняло бы возвращение домой, чтобы переодеться, в кои-то веки решилась прогулять. Мой взгляд поймал ее смазанный макияж, помятую байкерскую куртку, разорванные колготки, и я пришла к выводу, что после бессонной ночи незнакомке кофе требовался гораздо больше, чем мне. Я вручила ей остатки в стакане. Тогда у нее уже были фиолетовые волосы, и Аклис показалась мне самой крутой девушкой в Винбруке.