Он коснулся ее шеи, чтобы замерить пульс.

Ратбоун покачал головой. Мое сердце оборвалось.

— Он вызвал у нее быстрое кровотечение, пока я пытался убить тебя, — прошептал он. — У него была ее кровь. Она мертва, Мора…

— Я должна ее воскресить! Убей меня, я спущусь в мир мертвых сейчас же!

Я аккуратно положила мамину голову обратно на пол, чтобы освободить руки.

Ратбоун посмотрел на меня глазами, полными боли и сожаления.

— Мора…

— Что?

— Некромансера нельзя воскресить. Природа не позволяет. Вы можете управлять жизнью своей и смертью других людей, но после перехода на тот свет, вы не способны оттуда вернуться. Тень потребует ее назад.

— Что?! Нет! Нет… Такого не может быть! Ты лжешь! Ты просто врешь, потому что не хочешь, чтобы мы помешали тебе стать королем крови!

Его лицо перекосилось от боли. Болью раскаяния? Болью сожаления?

Я снова надела амулет на грудь.

— Это правда? — спросила я у артефакта.

Сначала голоса молчали, отчего я затрясла камень на шее, чтобы пробудить их, но затем послышался неохотный шепот:

— Мальчишка говорит правду. Некромансера невозможно воскресить.

Слезы потекли ливнем, стирая комнату перед взором. Я царапала свою грудь, ощущая, что мне рвут душу. Горе накрыло: мышцы обмякли, желудок скрутило, а ноздри задрожали. Я закрыла уши руками.

Ратбоун обнял меня сзади. Из груди вырывались рыдания — его и мои.

Жизнь, какой я ее знала, окончательно закончилась вместе с маминой.

Вот уж теперь точно ничего не будет, как прежде.

Я свернулась калачиком на диване, когда Гарцель вошла в зал. Просыпающееся солнце отразилось от океана и осветило помещение теплым заревом, но наслаждаться красотой у меня желания не было. Все внутри онемело.

— Ты бы приняла душ сперва, — наморщила нос она. — Обивка кожаная…

— Сколько?

Гарцель отвела глаза и прошла вглубь зала. Она неуклюже приземлилась на кресло и сложила руки сначала на груди, а потом на коленях, будто не знала куда их деть.

— Четверо. Двое пали жертвой заколдованных людей, когда порталы только открылись. Одна от рук гвардейцев Миноса. Одного убил гемансер.

Мы потеряли четверых.

Среди мертвых был мужчина. Если некромансеры в принципе были очень редкими в природе, то некромансеры мужского пола рождались еще реже. Гарцель объяснила мне, что таким образом природа поддерживала некий баланс. Дар у нас редкий, в основном проявляется у женщин. И воскресить некромансера нельзя.

— Что нам делать с ее телом? — тихо спросила она.

— Я хочу похоронить ее здесь.

Гарцель коротко кивнула. Мысленно я пообещала себе, что посажу самые красивые цветы вокруг ее могилы.

— Я распоряжусь.

Слезы снова подступили к моим глазам, хотя, мне казалось, что жидкости в моем теле уже не осталось. Я сняла с мамы кольцо перед тем, как перенести тело через портал, и теперь вертела его на среднем пальце.

Моей мамы больше нет.

— Может, ты желаешь сообщить кому-нибудь еще?

Аклис. Я хотела бы рассказать все ей.

— Нет… Бабушка мертва, а больше я не знаю никого из родственников. Теперь понятно почему, — горько усмехнулась я.

Гарцель подошла ко мне и приподняла руку, словно хотела погладить меня, но тут же опустила ее.

Я тоже не знала, что делать, когда кто-то горюет.

— Я могу еще чем-то помочь?

— Где Аклис?

— Она внизу. Мы выделили ей комнату. Ратбоун с ней. Объясняет ей, как все работает, — сказала она.

Аклис теперь бледнокровка, и он понимает ее лучше, чем кто-либо другой. И все же, когда я представила их наедине, меня немного кольнула ревность. К кому именно — это вопрос.

— Я все же настаиваю, чтобы ты сначала приняла душ. Уверяю, что твоей подруге будет приятно видеть тебя не в таком потрепанном виде…

Я опустила глаза и осмотрелась: футболка и штаны были выпачканы грязью, на груди виднелись брызги крови, и я лишь могла только представить как пахну. Благо мой нос заложило от слез.

Да, мне определенно нужен был душ. Но водой не смыть смерть, которую я принесла человеку в ту ночь. Кровь навсегда на моих руках.

***

Аклис выделили комнату на цокольном этаже рядом с лестницей в винный погреб. В спальне не было ни одного окна. В общем, Аклис поселили в подвале.

— Солнце раздражает глаза первое время, — пояснил Ратбоун.

Мы встретились на пороге ее комнаты, и мое дыхание на мгновение сбилось. Он тоже принял душ и сменил футболку, из-под которой теперь выглядывала аккуратная повязка на боку. Его волосы еще не до конца высохли, и он небрежно пригладил их рукой. Привычное тепло вернулось к коже и глазам Ратбоуна.

— Я оставлю вас, чтобы вы провели время наедине, — сказал он и мягко коснулся моего плеча, проходя мимо.

Я не удержалась и посмотрела ему в след. Мне стало стыдно за все, что я наговорила.

Аклис сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и покусывала губы. Я чувствовала себя ужасно неловко и не смогла даже поздороваться. Просто стояла на пороге и рассматривала ее.

Кожа моей лучшей подруги стала бледной и тусклой. Холодной, почти как ее ярко-фиолетовые волосы. Она выглядела совсем как Ратбоун, когда мы с ним познакомились. Как только моя магия восстановится после всего, что произошло, я собиралась вернуть к жизни и ее тоже.

Я шаркнула ногой, и Аклис подняла голову.

— Привет, — покраснела я.

Что со мной такое?

Она осмотрела меня дважды, словно не узнала с первого взгляда, а затем кивнула.

Я прикрыла дверь и присела рядом с ней на кровати. Она подвинулась в самый край, чтобы между нами осталось пространство. На прикроватной тумбочке стояла ваза со свежей лавандой.

— Ты… не помнишь меня?

— Помню. Но ты другая, — ответила она охрипшим голосом.

Как же много всего произошло за такое короткое время…

— Я больше не смогу вернуться в Винбрук? — спросила она.

Аклис теперь привязана к магии теней, и если мы не придумаем другой способ питать ее без моего присутствия, ей придется быть неподалеку от того места, где буду жить я.

А где я буду жить?

— Как же моя учеба? — произнесла она бесстрастным тоном.

— Ты сможешь вернуться. Я не могу гарантировать, что останусь в Винбруке навсегда, но сделаю все, чтобы ты смогла продолжать учиться и жить, как обычно. Я очень виновата перед тобой.

Я постаралась вложить в свой взгляд как можно больше любви.

— А ты теперь нужна мне, чтобы жить, не так ли?

Я кивнула. Втайне я надеялась, что она захочет продолжать быть моей лучшей подругой, без привязки к магии. Потеря еще одного близкого человека окончательно разобьет мне сердце.

— А он тоже будет с нами? — Она кивнула на дверь.

Ратбоун. Аклис имела в виду Ратбоуна.

— Сложный вопрос, — усмехнулась я.

— Он… хороший. Пусть будет.

Он скоро станет главой Дома крови, если я все верно поняла. А я больше не хотела даже и ступать туда ногой. Значит, наши пути разойдутся.

Я нежно коснулась руки Аклис, и она вздрогнула.

— Это тебе поможет, — заверила я и накрыла ее мертвенно-бледную кисть своей.

Магия медленно перетекала к моей подруге, напоминая мне, как я истощена, но кожа Аклис стала чуть менее тусклой. Хотя, может, это все игра моего воображения.

— Со временем будет лучше.

— Хорошо, олененок.

Сердце больно кольнуло. Она прикрыла глаза, словно от усталости, а затем распласталась на кровати. Я оставила ее одну.

Ратбоун ждал за дверью ее комнаты.

— Она отогреется, вот увидишь. Магия творит чудеса, — хихикнул он и по-свойски обнял меня за плечи. — Все будет хорошо.

Я не смогла улыбнуться в ответ, потому что не верила в эти слова, но и его руку отталкивать не стала. Ничего уже не будет хорошо. Нормально, возможно, но «хорошо» погибло вместе с моей матерью.

Я попрощалась с ним и направилась к себе в комнату.

Отогреется ли Аклис ко мне, как когда-то потеплел Ратбоун? А, что, если его чувства продиктованы лишь нашей связью? Он ведь меня едва знает, но складывается такое ощущение, будто мы знакомы целую вечность.