На кухне стояла миска, обернутая фольгой. Наверняка, это были мои любимые котлеты или фаршированные яйца, любезно приготовленные матерью. Но я миновала миску, открыв вместо этого холодильник. Там меня ждали шесть пирожных в пластиковой упаковке, с каждого из которых мне улыбалась надпись «С днем рождения!». Дешевые свечи прятались где-то неподалеку.

— Бинго, — прошептала я, засунув руку в ящик с разнообразным хламом для кухни и не только.

Я зажгла свечу на одном из пирожных и вышла на крыльцо. Немногочисленные звезды глазели на меня, их жалость чувствовалась за версту. На бесконечном синем небе подмигнула яркая серебристая луна. Я задула свечу, даже не загадав желание. Мое единственное желание уже и так сбудется завтра. Я начну жизнь сначала в новом месте.

В тот день мне исполнилось восемнадцать лет.

Я только оторвала взгляд от струйки дыма, что исходила от потухшей свечи, когда на подъездную дорожку с громким дребезжанием заехала моя лучшая подруга Аклис. Фары машины потухли, и вместе с ними замолкла и электронная музыка, рвущая старые колонки.

И как я не услышала ее издалека?

Аклис всегда была резка на поворотах, но в этот раз она задела бампером наш забор. Я подбежала, чтобы осмотреть урон и выдохнула от облегчения. Забор оказался сильнее развалюхи Аклис. Полопавшаяся оранжево-красная краска осыпалась с машины на землю и на забор, но в целом ущерба видно не было. При вечернем освещении, по крайней мере.

— Почему эта развалюха еще жива? — искренне удивилась я и по-дружески похлопала ладонью капот.

— И тебе привет, олененок! — воскликнула Аклис, выбираясь из машины. — Мама дома? Чего мина какая кислая? С днем…

— Даже не начинай! — прервала я ее.

Аклис нахмурилась, но спорить не стала.

— Ты и твои причуды… Готова к приключениям?

Я демонстративно хмыкнула.

— И что ты задумала?

— О, у меня на этот вечер целая программа. Мы обязаны оторваться по полной в твой последний день в Скучнобруке!

Аклис была единственной, кто знал о моем грядущем отъезде. Возможно, потому что она полностью поддерживала мое решение и называла наш город «Скучнобруком».

— Первым делом выпивка! — пропела она, выудив с заднего сидения бутылку без этикетки. — Это будет незабываемый вечер, я тебе гарантирую!

Ее улыбка, как всегда, оказалась заразительна. Я выхватила бутылку у нее из рук и принюхалась. Сильный аромат ударил в нос, и я даже на мгновение потеряла зрение. В желудке заныло.

— Господи, что это? — ужаснулась я, приходя в себя.

— Это наш лучший друг на вечер, — улыбнулась Аклис и зазвала меня внутрь рукой. — Поехали!

Недоверчиво взглянув на бутылку, я все же села в машину. Салон пах привычной пылью, бензином и солью для ванн, которую моя лучшая подруга рассовала по маленьким мешочкам и разложила по периметру. Я еще раз втянула воздух носом, чтобы запечатлеть это мгновение в мозге.

Как же я буду по ней скучать.

Аклис тараторила что-то про колесо обозрения и новый клуб в старой части города, но я украдкой рассматривала ее профиль, стараясь записать в памяти и ее саму. Я хотела запомнить горбинку у нее на носу, фиолетовые волосы до плеч, уложенные волнами, ее ярко-красную водолазку, сквозь которую просвечивала небольшая татуировка кинжала на плече. Но больше всего я желала запомнить личность Аклис.

Ее смелость.

— Что думаешь? — повернулась ко мне она.

Я рассеянно моргнула, отчего Аклис рассмеялась:

— Алло! Прием, Мора! Вернись на Землю.

Мы обе расхохотались, хотя я почувствовала, как кровь прилила к щекам.

Аклис никогда не краснеет. Мне казалось, ничто не могло ее сломить или заставить спрятаться от угрозы. Чего нельзя было сказать обо мне.

— Ну так что, мы сначала едем на колесо обозрения или в клуб?

— Колесо обозрения? — переспросила я с подозрением. — Сейчас уже почти полночь. Парк аттракционов наверняка закрыт.

И охраняется, хотела добавить я.

— А мы не поедем в тот парк, о котором ты думаешь, — сказала она, поворачивая на шоссе.

— Мы едем за пределы города? — догадалась я.

— Мой приятель с курса анатомии недавно устроился стажером в городской администрации. Правда, понятия не имею, зачем будущему врачу сдалось работать среди важных дядек и теток в костюмах, но кто я такая, чтобы судить…

Аклис была старше меня на год и уже училась в медицинском университете на первом курсе. Она мечтала спасать жизни, и никакая кровь или кишки не пугали ее. Вот только моя подруга плохо вписывалась на поворотах и часто ставила стакан мимо стола.

Поэтому я бы не доверила ей касаться иглой моей вены.

— В общем, он копался в каких-то документах городских объектов и обнаружил заброшенное колесо обозрения на западе от черты Винбрука. Он говорит, оно не охраняется и мало кому известно, — продолжила она.

— Идеальное место для убийства, — усмехнулась я. — Ну ты знаешь, как бывает в маленьких городах, как наш… Две молодые девушки отправляются искать приключения. Все жители тихо спят, и тут зверский крик посреди ночи нарушает их идиллию. Они удивляются: как среди них мог затеряться серийный убийца?

— Ну и фантазия, олененок…

— Кто знает, может Винбрук не так прост и безопасен, как нам кажется? Вдруг, по кладбищу снуют демоны? Оно как раз на западе…

Я, безусловно, шутила, но колени предательски затряслись и выдали меня с потрохами. Аклис демонстративно закатила глаза и кивнула на бутылку, лежавшую у меня на коленях:

— Начинай пить. Когда мы доберемся до клуба, я брошу машину и присоединюсь к тебе.

— Что здесь? — Я покрутила бутылкой перед ней.

— Храбрость в жидком виде, — подмигнула Аклис.

Ее глаза сверкали предвкушением. Я сняла крышку с темной бутылки и зажала нос, словно прищепкой. Горькая жидкость обожгла горло и спустилась ниже, унося огонь за собой по телу. На вкус этот яд был еще хуже, чем на запах — как сожженные кости и нескончаемая ночь.

Боль служила предвестником.

И все же я была готова сделать последнюю ночь в родном городе незабываемой. Я хотела почувствовать себя свободной.

— Молодец, моя девочка, — ласково погладила меня по голове Аклис.

Она поощряла мои пороки.

Спустя несколько секунд жидкость все еще стремилась прожечь дыру в моем горле, а я продолжала морщиться и высунула наружу язык, дыша, как собака.

— Почему… ты… не взяла… что-нибудь… запить, — выдавила я.

— Ой, да ладно тебе, не так уж это и плохо, — цокнула она и выхватила из моих рук дьявольский напиток.

Аклис сделала быстрый глоток и даже не поежилась.

— Видишь? Я в порядке, — восторжествовала она.

— Это все годы твоей практики… Эй! Ты же сказала не будешь пить, пока ведешь машину. Нельзя пить за рулем!

— Мам, расслабься! От одного глотка ничего не будет.

Моя грудная клетка завибрировала от смеха, и я переключила внимание на мчащиеся за окном машины улицы. Фонари освещали нам путь, и в сумраке все привычное казалось новым.

Вкус алкоголя все еще плясал у меня во рту, но мышцы отяжелели и расслабились. Как только мы свернули прочь от шоссе, развалюха задребезжала и завибрировала, продираясь по гравию.

Только не сломайся, молила я любимую машину своей подруги.

— Ну же, детка, — шепнула ей Аклис.

Я восторженно вскрикнула и подняла вверх руки, ударившись кистями о крышу, когда мы наконец выехали на ровную дорогу. Впереди показалось то самое колесо обозрения, и в темноте оно выглядело жутким. Лишь свет фонарей машины Аклис позволил моим глазам различить, что оно было светло-голубого цвета.

Мы остановились неподалеку. Выйдя из машины, я тут же содрогнулась от холода. Под ногами виднелись стоптанные кусты и валялись стеклянные осколки. Я даже заметила шприцы.

Жуть.

Может раньше это место и было наполнено радостными криками, то теперь детский смех раздавался у меня в ушах трагическим эхом. Мурашки разбежались по коже, как тараканы при дневном свете. Вся радость, которую приносило это место, благополучно забыта. А вот сам парк аттракционов все еще был здесь, превратился в кладбище надежд и стал отличным местом для попоек. Почему все это старье здесь до сих пор не снесли?