— Если ты хочешь добраться до своей матери до того, как ее осудят, я бы советовал тебе присоединиться к Дому крови. Впрочем, если у тебя есть другой план…

Он явно манипулировал мной. И, черт возьми, это сработало.

— Ладно.

Ратбоун не стал скрывать свое довольство: уголки его губ поднялись.

— Портал открывается в полночь. Надеюсь, тебя можно оставить одну до тех пор?

Я взглянула на кухонные часы, но не обнаружила их на стене. Ратбоун встал со своего стула и перешагнул через развитый циферблат на пути к заднему выходу.

— Где? — спросила я.

— Кладбище Винбрука. Склеп святого Иосифа.

Удивительно, но я знала, что это за место. Иногда мама брала меня с собой на уборку кладбища, когда некому было со мной посидеть. И я была там однажды с одноклассниками. Я игнорировала те воспоминания годами, но теперь они возвращались назад мощным приливом. Хотя во рту было пустынно сухо.

Ратбоун молча вышел на улицу, не удосужившись закрыть за собой дверь.

А меня прибило к берегу.

***

Его запах задержался на плече, там, где Ратбоун меня касался.

Я коснулась ручки двери в полицейский участок, и меня охватила тошнота. Я часто проходила мимо этого здания по пути в школу, но никогда не попадала внутрь.

Не верится, что у меня был повод.

Я прокрутила свой рассказ в голове по меньшей мере десять раз. Каждое слово должно было звучать вменяемо. Словно я и в самом деле сохраняла здравый рассудок. Чем больше я осознавала, что произошло, чем меньше была в этом уверена.

Подойдя к стойке информации, я поджала трясущиеся губы и вытерла ладони об рубашку, которую наспех нацепила.

— Добрый день, я… хотела бы заявить о… п-пропаже. О пропаже человека. Моей матери.

Женщина опустила очки на нос и внимательно на меня взглянула. Что бы она ни увидела, ее это не удивило. Она равнодушно указала пальцами на вторую дверь в коридоре и протянула мне планшет с прикрепленным бланком.

Заявление о преступлении.

Спустя двадцать минут, я сидела перед двумя полицейскими. У одного из них был настолько большой живот, что пуговицы на рубашке с трудом сходились. У второго на лице был скучающий вид, а в руках кружка чая.

Они спросили, что у меня стряслось, и теперь ждали моего рассказа. Слова не шли. Мысленная подготовка прошла зря.

Я выбежала из кабинета под звуки булькающего смеха.

Четырнадцать лет — самый жестокий возраст. Я поняла это на собственной шкуре.

В день субботней ярмарки в честь Дня святых я отчаянно хотела понравиться своему однокласснику, который не обращал на меня внимание, да и мама настаивала, чтобы я влилась в местный коллектив. Мы только вернулись в Винбрук из родного города моей бабушки, и школьные коридоры казались чужими и унылыми. Та школа напоминала скорее каторжную тюрьму, чем учебное заведение.

В тот день мама заплела мои волосы в косички.

Я стояла возле машины, делающей попкорн, когда в парке появились они. Три пловца, они были не только невероятно одаренными генами братьями, но и самыми популярными парнями в школе. Естественно, они не замечали меня и мои длинные юбки, доставшиеся по наследству.

Они не заметили меня даже тогда, когда я пристроилась к их кучке в очереди на один из аттракционов. Девушки в их компании пахли так, что от одного вдоха можно ненароком заработать диабет, и их губы всегда блестели. И все же у них было нечто, чего не было у меня. Уверенность в себе.

В тот день я нанесла макияж из всего, что нашла в туалетном столике мамы, пока та была на работе. Я надела новую блузку и расстегнула первые две пуговицы, чтобы показать недавно подаренную природой грудь. И хотя я выглядела старше своих лет, мое сердце билось по-детски резво, словно стремилось выбраться из клетки.

А понравившийся мне парень заболел и не пришел на ярмарку.

— Ой, да ладно тебе! — захихикала одна из девушек в компании ребят, что стояли передо мной в очереди за сладкой ватой.

Логан, один из трех братьев-пловцов, схватил ее за ягодицу. Она вспыхнула и осмотрелась по сторонам, но позволила его руке остаться. Тогда она наконец заметила меня.

— Нравится, что видишь? — усмехнулась она.

Логан тоже взглянул в мою сторону и тут же отвел глаза, но я успела заметить в них блеск азарта. Я оторопела и ничего не ответила.

— Кажется, я тебя не видел. Ты новенькая? — спросил второй брат, Мервин.

Уже три месяца как новенькая. Но, впрочем, не важно.

Я смущенно кивнула.

— Скажи мне, новенькая, ты когда-нибудь забиралась на кладбище ночью? — продолжил он жутковатым голосом.

Его дружки загоготали, но я не услышала в его реплике шутку. Очередь двигалась медленно. Инстинкт умолял меня забыть о сладкой вате и убежать со всех ног, но мама была права. Я нуждалась в друзьях.

— Меня зовут Мора, — неуверенным голосом поправила его я. — И… Нет. Не забиралась.

— Ну тогда, Мора, хочешь отправиться с нами? — сказал Логан.

Мое имя на его устах прозвучало издевательски, но меня отвлек мягкий изгиб его полных губ.

Я проигнорировала нарастающую тошноту.

— Боишься? — заметила блондинка, все еще прижимающаяся к Логану.

Хотелось бы мне ответить «да», но это слово застряло в горле. Я будто стояла среди опасных хищников и боялась показать свою слабость. Вместо этого я облизнула пересохшие губы и выпалила:

— У моей мамы есть ключи от старого склепа. Она работает на кладбище волонтером. Я могу их стащить!

Удивление прокатилось среди пловцов и их друзей, словно бильярдные шары по столу. Я облегченно выдохнула, когда они не рассмеялись в ответ.

На самом деле мне не пришлось бы ничего красть, потому что мамина связка ключей уже и так лежала в моей сумочке. Я должна была передать их ей завтрашним утром, когда она вернется с рабочей смены в госпитале.

Но вряд ли же они всерьез собрались забраться на кладбище посреди ночи, так ведь?

Я недооценивала своих одноклассников.

Не дожидаясь окончания праздничной ярмарки в честь Дня всех святых, вшестером мы набились в один джип и помчались в сторону городского кладбища. Совершенно очевидно, что Логан был пьяным, несовершеннолетним и все равно сел за руль, но мне не хватило совести высказать что-либо, сжавшись на заднем сидении между грудастой одноклассницей и презрительной подружкой Логана. Все же это было лучше, чем быть зажатой между потными мальчишками.

Паника начала свободно разгуливать по телу, как только мы пронеслись мимо больших ржавых ворот. Вместо того, чтобы выйти и пойти мимо надгробий пешком, Логан гнал автомобиль по узким дорожкам кладбища. Принимая во внимание размер машины, он наверняка задевал чьи-то могилы. Меня передернуло.

Склеп святого Иосифа хорошо сохранился. Благодаря волонтерам и местной администрации, здесь часто проводились уборки и реставрации. Я не понимала, почему местные жители чтили именно это место, ведь Иосиф был одним из наименее популярных святых. И это был не самый большой склеп, но все же он восхищал своей стариной, колоннами и горгульями на входе. Я бывала в этой части кладбища однажды в детстве, но никогда не ступала внутрь.

Взгляды нескольких подростков жгли мне спину, пока я рылась в сумке. Достав связку ключей, я нашла самый старинный на вид ключ и поднесла его к замочной скважине на входе в склеп. Цепи тянулись по диагонали громадной двери и завершались крупным железным замком. Хотя дверь и была каменной, кто-то любезно пристроил к ней механизм на колесиках. Этого я не ожидала, потому всем весом надавила на дверь и влетела внутрь, едва не упав. Щеки вспыхнули.

Это место определенно было излюбленным посетителями, потому что моя одежда не покрылась пылью от соприкосновения со старой дверью.

— Вот это да! — воскликнула одна из девочек, разглядывая витражные стекла.

Стиль этого склепа насторожил меня. Какие-то элементы излучали многовековую древность, а какие-то выглядели гораздо современнее, словно им не было места в старом склепе. Разглядывая интерьер, я старалась зацепиться за очевидную причину такого внимания к этой гробнице, но не смогла. Решила, что в Винбруке достопримечательности по пальцам можно было посчитать, и, скорее всего, поэтому склеп был столь популярен.