Взгляд Логана задержался на мне, и я невольно поежилась. Его длинные ресницы оставляли тень на щеке. Другие ребята прошли вглубь склепа, и послышалось шипение открывающихся пивных банок. Я осталась стоять рядом с выходом, осматривая мраморную плиту гроба, превращенную в своеобразный алтарь. Черные свечи и засохшие лепестки цветов покрывали его большую часть.

— Все это для тебя слишком порочно, не так ли? — Горячее дыхание Логана коснулось моей щеки. — Ты ведь хорошая девочка? Девственная и чистая?

Меня затошнило от волнения. Он стоял так близко и пах алкоголем. Но его голос звучал возбуждающе, а моя спина покрылась мурашками. Логан был самым старшим среди братьев, и ему уже исполнилось шестнадцать.

— Ты когда-нибудь пробовала алкоголь? — спросил он, по-прежнему находясь за моей спиной.

— Не пробовала.

Логан протянул мне свою банку. Я быстро осмотрелась, но его подружки не было поблизости. Мое сердце совершило кульбит и застучало в горле.

Горький хмель коснулся моего языка, и я поморщилась, но сделала глоток. Он наблюдал за мной, поэтому я сделала еще и второй, прежде чем вернуть ему банку.

Было в его взгляде нечто жестокое и опасное, но это лишь приводило меня в тот момент в экстаз. Внизу живота тянуло, но я приняла это чувство за бабочек.

— Я сначала принял тебя за одну из верующих, когда ты ходила по школе вся такая тихая, — томно произнес он и провел костяшками по моей щеке. — Но похоже я ошибался.

Мое тело поддалось его прикосновениям, я наклонилась вперед. Он обвил мою талию рукой. Тепло кружило голову и путало мысли. Меня разбудил звон стекла.

— Мы ее таки вскрыли! — торжественно закричал брат Логана и вознес над собой трофей — разбитое горлышко винной бутылки.

Он направлялся к нам. Я инстинктивно отпрыгнула от Логана, но тот крепко прижал меня к себе за плечи. Тревожная тошнота подошла опасно близко к горлу, но мне нравилось то, как он меня касался. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

Подружка Логана вонзила в меня свой взгляд, словно нож, и гадко ухмыльнулась. У меня все похолодело внутри, и я отвела глаза.

— Мора у нас еще не пробовала алкоголь. Мервин, может ты хочешь угостить нашу новую подругу? — оскалил зубы Логан.

Мервин хищно улыбнулся в ответ и протянул мне вино. Острое горлышко свидетельствовало о том, как по-варварски открыли они эту бутылку. Никто не догадался украсть у родителей не только алкоголь, но еще и штопор.

Я сделала глоток вина, но напоролась губой на острый край. Слюна стала соленой на вкус. Логан выхватил у меня бутылку и принялся залпом пить остатки. Вишневая струйка потекла мимо его рта. В темноте она выглядела, словно кровь. Я коснулась подушечками пальцев порезанной губы.

Вдруг внезапно потух наш единственный источник света — фары стоящей на улице машины Логана (она на самом деле принадлежала его матери). Именно они минутами ранее освещали склеп сквозь окна.

— Аккумулятор опять сдох, наверное, — простонал Логан. — Пойду посмотрю.

Склеп погрузился в темноту, и я выдохнула серебристый пар. Рядом послышалось шарканье ботинок, и я инстинктивно двинулась к выходу. Очевидно, в полутьме я потеряла чувство ориентации, потому что врезалась в кого-то и отлетела вглубь склепа.

Тогда-то они и захлопнули дверь. Я не сразу осознала, что произошло. Логан украл из моей сумки ключи, шепча мне на ухо непристойности, и закрыл склеп с обратной стороны.

В ответ на разбитые об каменную дверь костяшки я услышала лишь смех. В панике я попятилась вперед, врезалась бедром в гроб и вскрикнула. Я резко прикусила пораненную губу и зашипела. Прижала к ней пальцы, чтобы остановить кровь.

Мои руки были измазаны кровью, которая медленно стекала из губы на шарф, на пол, на гроб святого Иосифа… Наверняка потребуется ее зашить.

— Убирайся! — зашипела темнота.

У меня закружилась голова. Ноги спотыкались, пока я шла вдоль стен и пыталась нащупать рукой какую-нибудь запасную дверь. Витражи на окнах были слишком плотными и рассеивали и без того скудное свечение звезд и новой луны.

Мне показалось. Мне просто показалось.

— Убирайся, дитя смерти! Тебе здесь не место!

Голоса раздавались то слева, то справа. Я громко завизжала.

Я была уверена, что это мои одноклассники так издевались надо мной, но мурашки все равно бегали по коже, а сердце нещадно трепетало в груди.

— Ты испортишь этот мир, ведьма! Беги прочь с этих земель! — хриплый голос пронзил слух.

Виски сильно заболели, а из губы продолжала течь кровь. Затем, мое сбивчивое дыхание — это все, что я слышала, пока они наконец не отворили дверь в склеп.

Я выбежала со всех ног мимо смеющихся подростков. На следующий день я услышала множество грязных сплетен и догадок, почему я тогда выбежала не просто в слезах, но еще и с окровавленными руками и лицом.

Кто-то решил, что я — религиозный фанатик и принесла свою кровь в жертву Святому Иосифу в День святых. Кто-то решил, что я настолько испугалась, что решила покончить с собой. Дети церковного пастыря и вовсе обвинили меня в осквернении места упокоения святого и облили меня крещеной водой после уроков. Они кричали, что я продала душу Дьяволу, и я даже пожелала, чтобы это оказалось правдой.

Должна же была быть причина, почему Логан и его друзья так издевались надо мной в ту ночь? Что со мной было не так?

С того Дня святых я избегала склеп святого Иосифа, да и кладбище в целом. Голоса периодически шипели в моих снах в последующие годы, отчего я просыпалась посреди ночи в холодном поту и сидела на кровати без сна, рассматривая безмятежную луну в темном небосводе, пока ей на смену не приходило солнце.

Маме я об этом так и не рассказала, просто приняла заслуженное наказание за украденные ключи и разрезанную губу — целый месяц убирала весь дом сама.

Я больше не пыталась стать частью своего класса или какого-либо коллектива. В чем был смысл? Я избегала смотреть Логану или его братьям в глаза в школьном коридоре и обходила стороной всех популярных одноклассниц.

Если притвориться, что их не существует, люди перестают обращать внимание и на тебя.

***

Воспоминания с моего последнего визита в склеп святого Иосифа проносились перед моим взором, словно фильм на быстрой перемотке. Я не хотела фокусироваться ни на одном из конкретных моментов, но остановить поток из памяти не могла.

От одной лишь мысли о возвращении туда ночью меня тошнило.

На небосвод вышли тучи. Раскаты грома, предвестники дождя, предупреждали меня, но я игнорировала разбитые зеркала, грозу и прочие приметы.

Я знала одно: моя мама в опасности. А еще магия реальна, и мама врала мне все эти годы.

Ночь начинала вступать в свои права. Я встала перед своим шкафом, рассматривая одежду. Как мне стоило одеться? Где находится Дом крови? Жарко ли там? Или, наоборот, собачий холод?

Мне почему-то представлялось, что там холодно, мокро и серо, как в пещере посреди темного леса. А еще все чертили пентаграммы на земле и пели у костра. В моей голове их песни звучали преследующими, будоражащими и заповедными.

Очевидно, все мои представления о ведьмах и магах — это совокупность фильмов, сериалов и книг. Вряд ли реальность им соответствовала?

Я задрожала и заметила, что забыла закрыть утром в спальне окно. Ущипнув за щеки, холод встряхнул меня. Но и этого было мало, что бы я начала смотреть на ситуацию трезво. Моя мама находилась в беде, и больше никто не видел, как она исчезла. В полиции надо мной рассмеялись.

Я должна была последовать за Ратбоуном в Дом крови. У меня ведь не было выбора, не так ли?

Привычная картина моей спальни сменилась на каменную пещеру, слегка напоминавшую склеп святого Иосифа: собачий холод, опустевший комод посреди комнаты и проклятая новая луна. Мой мозг играл со мною злую шутку. Я представила, как мама лежит поверх древней гробницы, связанная и покрытая синяками.

Какие существовали правила в магических тюрьмах? Насколько сильно, по их мнению, мама согрешила? Мучали ли они ее?