Эвклинг отвернулся от статуи, чтобы не засмеяться Кормчей в лицо. Он всегда знал, чего хочет и как этого достичь.

Ещё знал, что план битвы всегда далёк от самой битвы.

Сперва не заладилось с веретенщиками: проклятые твари дохли от холода, их не получалось заморозить на нужное время, живучей оказалась изначальная пара, но они не желали размножаться. Пришлось подождать, пока шайка учёных сделает образцы «менее хрупкими». Возникли перебои с каким-то нужным минералом – это стоило двух месяцев ожидания. Потом было решено перенести всё ближе к зиме – чтобы веретенщики в ящиках не оттаяли и не проснулись раньше времени.

Затем Флористан намекнул, что, если подождать ещё немного – Касильда уж наверняка обратится к Арделл. Пояснять ничего не стал, снова сослался на обширные связи, но Хорот и сам заметил: с варгами творится неладное. Куда они девались – было непонятно, но половина групп ковчежников осталась без варгов за два осенних месяца. Наверняка это было связано то ли с Энкером и знамениями в нём, то ли с нападениями зверей в питомниках.

«Терпеливый Мечник получает награду», – говорится в Кодексе.

Промедление играло Хороту на руку. Группа Арделл стала известной в кругах знати. Сперва была история с геральдионом – подарок небес. Джиорел Линешент на светском приёме обмолвился перед отъездом к родным, что те тревожатся за свой символ, питомца рода. Хорот отвёл его в сторону и осторожно заметил, что, конечно, он не стал бы советовать, однако раз уж Линешенты из Ирмелея – они могли бы обратиться к ковчежникам Арделл…

Малоумный Линешент – ничтожество, как можно было жениться на магнатской дочке с лицом деревенской бабы! – слушал и кивал. И обронил, что он-де слышал от хорошего друга, что группа Арделл вполне надежна…

«Хороший друг», – фыркнул Хорот про себя. Будто неизвестно, что жёнушка Линешента в дружбе с Касильдой Виверрент.

Линешенты не распространялись о том, что случилось в поместье, но слухи поражали воображение: ходили разговоры о сотнях бастардов, заточённых в подземельях замка, о кровавых ритуалах, фамильяре-перевёртыше, который в агонии вырезал половину Рода… Хорот наведался в гости к семейству – поздравить с рождением сына. Заодно познакомился с мальчишкой-бастардом (Джиорел Линешент явно решил убить свой род, отдав его в такие руки) и выяснил, что тот пребывает от группы Арделл в восторге. Надо думать, даже ведёт с ними переписку – и обо всём этом будет узнавать Касильда.

Однако Мечник ещё не истощил своих милостей – и дальше грянул Энкер с дюжиной алапардов, мнимым явлением Ребёнка, потом истинным явлением… И женщиной-варгом, которая пыталась остановить самозванца. Эвклингу было глубоко плевать – кто на самом деле скрывался под капюшоном, но на ближайшем же благотворительном приёме он навел разговор на тему Энкера и мимоходом заметил при Касильде, что в Вейгорде, кажется, есть только одна варгиня, способная на такое.

Быстрый взгляд хозяйки Цветочного Дворца вполне его вознаградил. Она, впрочем, смотрела на него часто. Смотрела, и просила спеть в светских салонах, и не отвергала приглашения на танец – и в синеве глаз таилось обещание большего.

Он учтиво склонялся, прикасался губами к подрагивающим пальцам – не позволял себе ничего лишнего, даже ответов на лёгкий флирт. Его драгоценный приз, его королева не должна даже помыслить, что он может заглядеться на другую.

Касильда Виверрент раздражала. Когда она овдовела, родители принялись болтать про «выгодную партию» – но Хорот сделал вид, что не понимает. Он побрезговал бы взять жену из-под магната, к какому бы роду она ни принадлежала – к тому же, ходили слухи, что её муженёк промотал состояние, влез в громадные долги. Хорот согласился бы иметь её любовницей – роман с «цветочной затворницей» мог придать блеска в обществе. Он посвятил ей одну победу в турнире, ухаживал на светских вечерах, где она начала появляться. Не слишком настойчиво: дворец, родовитость и красота были единственным ей достоинством в глазах Хорота – а ко всему этому прилагалась бедность, гордость, холодность и непоправимое благочестие со скукой пополам. По крайней мере до того, как Даггерн Шутник сыграл со вдовой Виверрент лучшую из своих шуток.

Говорили, что Касильда упала без чувств сразу же после того, как король заявил, что по «праву отца» пристраивает её замуж за ненавистного Шеннета.

Впрочем, такого ли ненавистного теперь – вот вопрос.

После свадьбы с Шеннетом вдовушка Виверрент пустилась во все тяжкие, чтобы насолить муженьку. Однако Эвклинг держался в стороне – принимал авансы и был галантен, но не более того. Не хватало быть втянутым в какой-нибудь дурацкий заговор против Эвальда Шеннетского – Плесенный Министр и без того только что раскрыл Заговор Семи Родов. Даггерн Шутник целую луну радовался разнообразием казней.

Впрочем, кто знает, может, стоило быть ближе к Касильде – чтобы оказаться ближе к маленькой королеве.

Хорот прикрыл глаза, вызвал перед глазами их двоих. Касильда – синь глаз, безупречность строгого лица, будто выточенные из алебастра черты, чёрные волосы – всегда подобраны, скрыты под жемчужными сетками. Её воспитанница – чуть пониже, округлое девичье личико и золотая корона волос, карие глаза – словно гречишный мёд: утонуть, увязнуть…

Он знал – которой стоит опасаться, а к которой – стремиться.

Истинный Мечник совершает свой выбор без колебаний.

Он не колебался, когда связался с пустошником через кристалл сквозника в тот день, когда в Цветочный Дворец прибыла группа Гриз Арделл.

– Меня беспокоит расследование, – признался Хорот в Водную Чашу. – Мои соглядатаи сообщили, что подручный Виверрент и двое из группы отбыли из дворца в поместье Дэриша. Как полагаете, они могут взять след?

Тёмная вода Чаши чуть колыхнулась. Донесла чуть слышно:

– Мы эвакуируем основную лабораторию в Вейгорде.

– Превосходно. Однако агент Гильдии – протеже господина Флористана – не слишком хорошо заметает следы. В то время как терраант, насколько можно судить, выполнила свои обязательства.

– Поручительство господина Флористана многое стоит.

– Разумеется, но я навёл справки об этом Гроски: низкое и трусливое существо, бывший законник. К тому же сейчас он работает в паре с неким Нэйшем, устранителем, о котором рассказывают дикие истории. Словом, я опасаюсь, что в критический момент дело может раскрыться – а поскольку Гроски лично знаком с Флористаном, это грозит катастрофой.

Пустошник в Чаше едва заметным жестом выразил своё согласие.

– На карту поставлено столь много, – посетовал Эвклинг, – и я предпочёл бы последовать девизу Гильдии Чистых Рук: не оставлять следов.

– Гильдия вполне с вами согласна, – глуховато раздалось из-под капюшона. – Вы можете не волноваться.

Хорот заверил собеседника в своём почтении. Потом он в последний раз связался с Жаоном Флористаном – узнать, есть ли новости от соглядатаев вокруг дворца. Соглядатаи доложили, что в Цветочный Дворец прибыл Шеннет – должно быть, присмотреть, чтобы жёнушку случайно не исцелили.

А Гризельда Арделл наведалась к безмозглому мальчишке Йеллту Нокторну – возможному возлюбленному Касильды. Нокторн был из тех Мечников, какими их представляют – оттого вызвал Хромца на дуэль и подписал себе приговор.

– Что ж, они могут продолжать поиски, – усмехнулся Хорот и навсегда распрощался с лучшим посредником Гильдии.

Взгляд Целительницы укорял.

Эвклинг Разящий хмыкнул негромко. Вытянул ногу, полюбовался носком сапога, окованным железом. Изящный узор.

И ни следа на плитах из розового мрамора.

Теперь уже всё неважно. Пусть группа Арделл покинула Цветочный Дворец, истребив всех веретенщиков. Пусть даже Касильда пришла в себя (кто же был тот вельможа в плаще у её двери?). Пусть даже Хромец с чего-то не добил свою жёнушку. Придётся несколько изменить версию, вот и всё. Турнир завершится боем один на один. И план боя уже готов, и время самому выходить – на арену, выбранную и обставленную им самим.