О Старом Лисе шла слава того, кто может уломать кого угодно и на что угодно. Думаю, он мог бы втюхать Мел её титул и женишка в придачу.
– И у него были связи с Гегемонией Равных. Так?
– Да, он же сам, – взмахнул правой ладонью и тут же стёр с неё воображаемый порез. – Искалеченная Печать, рассказывали – в бою с пиратами или что-то такое героическое. Словом, пустошники дела вели через него. Впрочем, кто только не вёл через него дела – знать, магнаты, пираты, контрабандисты, ребята из Закрытых Городов…
Иногда законническая жилка работает слишком хорошо. Вот сейчас память с готовностью мне расписала – сколько артефактов было в поместье у Старого Лиса.
– Лайл?
– Мастерград… ч-чёрт же.
– Звучит так, будто ты только что обнаружил очередную зацепку.
Ага, умница, Лайл Гроски, лови поощрительный взгляд от своего злого рока – приправленный сладчайшей, до печёночек выедающей поощрительной улыбочкой. И хотя я и впрямь только что самолично связал в одном человеке Гильдию, запрещённые артефакты, оружие Пустошей… и меня… почему-то до жути, до пронзительного крысиного ора хочется ошибиться.
– Не знаю. В последний раз я его видел два года назад. Он ушёл на покой и постреливал уток у себя в угодьях из оружия Пустошей, но…
Если бы старине Флористану пообещали вкусный, жирный кусок – а в придачу возможность подставить самого Шеннета – что, разве он не согласился бы?
От необходимости продолжать меня спасло появление господина Даллейна – на сей раз больше расстроенного, чем невозмутимого.
– Приношу извинения за промедление, – указал троице своих ребят на столы. – Обыск, опись, полную. Удалось что-нибудь узнать?
Нэйш приобнял меня за плечи, сформировав композицию для портрета «Лучшие друзья навеки, один улыбается, а у второго, кажись флюс».
– Лайл проявил себя наилучшим образом.
– Замечательно, – выдал Даллейн. – Господин Гроски, по поводу пленных наверху, оправдываются ваши прогнозы: наёмники, наняты вчера, для охраны, через подставное лицо, оплата вперёд, вниз не спускались – во всяком случае, утверждают так. Боюсь, с ними может затянуться – они накачаны противоядиями, и «Истина на ладони» эффекта не оказывает. Лучше допросить тех, которых вы обнаружили здесь, но если зелья не окажут на них эффекта…
Я покосился на пальцы на своём левом плече и пробубнил:
– Ну-у, это как раз тот случай, когда с нами специалист.
Какой-то части меня было даже жаль наёмников. Очнуться и увидеть над собой Нэйша, весь вид которого говорит «Вы мне тут сейчас все ответите за мой костюм»…
На экзекуцию я смотреть отказался, сославшись на чувствительную, склонную к нервным запорам натуру. Убрёл шастать по лаборатории. Позвякал пробирками под ругательства очнувшихся наёмников. Постучал ящичками под дружные уверения, что ничего, ничего они нам, сволочам… Благополучно пережил дрожь при знакомом «Вы же расскажете всё, что я хочу знать».
И после первого переливчатого вопля, – по-крысиному оглядываясь, скользнул поближе к тому самому столу.
Нэйш нависал над своей жертвой, Даллейн проникался методами рифских допросчиков, двое магов заняты обыском, один отвлёкся на сцену допроса. Так что никто не заметил, как моя лапка утащила со стола серебристый «горевестник». А потом скользнула во вместительный внутренний карман.
Дальше я с головой погрузился в мнимый обыск: заглядывал под столы, обстукивал стены в поисках тайников, суетился над колбами (нашёл четыре почти целые банки с заспиртованными веретенщиками).
Первый наёмник на диво скоро перешёл от «Мрази, глотку перегрызу» до «Всё скажу, господин, не надо больше». И залепетал – про Гильдию, про свой контракт со Стольфси. Про то, что они только охраняли тут всё, а вниз не спускались, что там – не знали, кто был внутри – не видели, те часто ходили через другие выходы.
Да, да, господин, – шептал паренек, и я даже мог вообразить его преданный взгляд («Я скажу, всё скажу, вам не солгу никогда»). А с нами разговаривали… их было несколько – полный такой, с залысинами, черноволосый ещё, и один был высокий, с обожжённой рукой… Имена – нет, не знаю. Знаю клички – Хорь, Лучина, Крюк…
Те самые красавцы, которых срисовал малыш Кайви. Только в его рассказе был и четвёртый.
– А человек в плаще, с акцентом? – подгадал мои мысли Даллейн.
Да, выходил ещё один – в капюшоне, худой, так смешно пришепётывал. Он часто ходил туда-сюда. Но он не с остальными был, остальные его боялись, называли тварью. Ещё шутили – «такая погань, что даже наши трюфельки его не берут»…
Первый бедолага замолк – то ли Нэйш его перепрессовал, то ли еще не отошёл от недавнего удара. Зато второй начал рассказывать, не дожидаясь, пока его начнут допрашивать с ударами по больным точкам.
«Пыльца фей» – они часто говорили о какой-то «пыльце фей», он слышал. «Испытаем пыльцу фей», «на пыльцу фей приманиваем трюфельков». Наверное, какой-то наркотик. Он-то думал, лаборатория для этого и создана. И сюда же приводили покупателей, а может, распространителей. Он пару раз видел. Были мужчины и женщины. Им завязывали глаза, проводили внутрь.
– А потом?
Ответом на вопрос Нэйша стало молчание – выразительное и испуганное. Показывающее, что потом покупателей никто почему-то и не видел.
Нужно же было эту самую «пыльцу фей» испытать на ком-то. Посмотреть, идут ли «трюфельки» на запах. Скверное дело, и всё сквернее с каждой секундой, и интересно бы знать – как они потом отлавливали своих ящерок, у них что – было противоядие, или они их замораживали?
Бирюзовый отблеск возле одного из столов заставил отвлечься. На полу валялась плоская коробочка из толстого стекла. Наполненная чем-то легчайшим, с блёстками. Пыльца фей… ну-ну. Прихватим-ка её с собой за компанию. А вот и ещё несколько коробочек, попроще. Завалились по углам, будто кто-то торопливо выгребал партию… будто этой пыльцы тут была целая куча.
– Сюда, ребята, – я махнул парням, которые сосредоточенно шерстили всё подряд. Показал им коробочки, вполуха слушая – что там несёт наёмник: к ночи пришёл сигнал эвакуации, начали выгружать книги, клетки, ящики; внутри была суета, очень долго. Потом привели новую партию охраны, а их Крюк и Лучина снабдили амулетами и оружием Пустошей, приказали зачистить внутри. Одно хранилище оставили запертым, сказали – не трогать, там амулет защиты. А дозачистить приказали жилые помещения, всё в лабораториях, и ещё ту, дальнюю шахту. Жилые помещения – это налево отсюда, они с них и начали…
Стало быть, найти что-нибудь будет сложновато. Так, в общем, и получилось.
Жилые комнаты были снесены подчисто – работали огнём и мощными ветряными ударами. Навскидку можно было сказать, что жило здесь не меньше десяти человек. Да на одной из глиняных стен запеклась странная монограмма – две переплетённые буквы «А», увитые языками пламени.
– Инициалы? – усомнился я, потыкав в знак пальцем.
– Или название организации, – отозвался Даллейн. – Впрочем, в Академии Таррахоры встречаются подобные знаки. Обозначают полный круг жизни – от «Аканты» до «Арлаа».
Точно, буквы «А» – разные, первая буква общекайетского алфавита, как в начале имени «Арианта», и последняя – как в конце того же имени.
Нэйш, пока мы пытались разобраться в дебрях лингвистики, откопал в углу какую-то фигурку, покрутил в пальцах, хмыкнул и перебросил мне.
– Малыш из Энкера, – три алапарда и ребёнок сверху, разве что ребёнок что-то великоват по росту. – Либо кто-то сюда ребёнка приволок, либо это настоящий поклонник.
Либо господа, которые принялись выращивать веретенщика, как-то связаны с Энкером, а может, с Академией.
– Господин Гроски, можете ли вы сделать какие-то выводы?
От почтительного тона господина Даллейна захотелось приосаниться. Или как ещё ведут себя Настоящие Сыщики, когда их подручные задают им такие вопросы? Впрочем, сомневаюсь, что сыщики в этот момент топают при свете фонарей по узковатым и низковатым земляным коридорам. Как можно незаметнее придерживая пустошное оружие в кармашке.
