«Мур-р», – с достоинством говорит пушистый Даггерн, бодая хозяйскую руку. Левую – на которой нет перчатки. «Мурр».
– Удивительные существа, – нежно улыбается Хромец, почесывая кота под подбородком. – О, садитесь же, вот второе кресло. Там, правда, спит Илай, но он с радостью разместится у вас на коленях – он так наивен и доверчив, ну вылитый король Вейгорда. Надеюсь, я не оскорбил ваши верноподданические чувства. Да, так вот, удивительные существа…
Гриз Арделл подходит ко второму креслу. Бережно поглаживает черного, гладкошерстного Илая – тот не протестует, когда она его поднимает. Дружелюбно обнюхивает ей пальцы и массирует колени подушечками лап.
– …безусловная верность – но только если ты сумел завоевать их уважение и внушить им любовь. Никакого преклонения перед хозяином – равноправные отношения. Способность находить путь во мраке. И это замечательное свойство – приземляться, откуда бы ни падали… у меня, как видите, с этим похуже.
Левая нога Эвальда Шеннетского непринужденно вытянута к огню. Ни за что не поймешь, что на самом деле нога не сгибается в колене после Ночи Искупления. Если бы только об этом не знала вся Кайетта.
– Вы, кажется, что-то у меня хотите спросить, госпожа Арделл?
– Господин Шеннетский … вы действительно позвали меня сюда поговорить о котиках?
– А. Дипломатическая привычка. Начинай беседу с того, в чем сведущ собеседник или с того, что ему приятно. С королевой Ракканта – о благонравии и нравах современной молодёжи, с ирмелейскими советниками – о законе, с королевой Ариантой – о ее народе, а с варгом вот… Вам ведь не могут не нравиться котики? Вы, кажется, предпочитаете светлой окраски, хищных и крупных. У вас правда есть алапард?
– В питомнике их несколько. Просто Морвил наиболее ручной.
– Здорово это, наверное, – замечает Шеннет как бы мимоходом. – Приручать хищников. Давать шанс тем, у кого, кажется, и шансов-то нет: не только раненым бестиям, но и кровожадным людоедам, убийцам… Трозольдиа, королева Ракканта, неизменно отмечает в своих обширных наставлениях, что это – истинный путь добродетели, ведущий ввысь по ступеням Башни Кормчей. Жаль, что в моём деле таким заниматься не приходится. Я работаю с несколько другими хищниками, и оставлять шансы им… Ты как полагаешь, Даггерн, они ведь втянут когти, если что, да? А потом непременно выпустят, стоит только к ним спиной повернуться… Ага. В любом случае, приятно побеседовать со специалистом – так, значит, госпожа Арделл, вы считаете, что это был веретенщик?
Шеннет почёсывает своего любимца под подбородком и весело улыбается в ответ на её выражение лица.
– Ну, разумеется, меня известили. Если точнее, меня известили, как только слуги начали в спячку впадать. Конечно, моя дражайшая супруга изо всех сил старается, чтобы я не волновался понапрасну, но я-то ведь тревожусь о её здравии! Пришлось отыскать способ кое-как узнавать, что тут творится, немного с опозданием, но…
Даггерн сыто жмурит жёлтые глаза с колен хозяина. Исполнен достоинства и тайны – куда больше, чем Первый Министр. Этот кажется простым и понятным – озорным мальчишкой, который и не заметил, как повзрослел.
И это до дрожи, до озноба неправильно.
– Вам, может быть, тут прохладно? Могу подкинуть дров в камин – Даггерн, правда, обидится и может даже поцарапать мою трость. Совершенно нравом в тёзку – его величество тоже обожал шуточки, которые оставляли следы. Так вот, а после несчастья с моей дорогой супругой – разумеется, меня не могли не поставить в известность. Как-никак, ближе меня у неё никого нет, ну и…
«А ещё я – единственный наследник Цветочного Дворца», – остаётся звенеть там, за словами. Наследник – и тот, кто может выдворить тебя из Айлора. Особенно когда Касильда без сознания и не может возразить.
– Если у вас есть претензии к работе моей группы…
– О, да ради Круга Девятерых, госпожа Арделл – какие тут могут быть претензии? Наоборот, я всемерно одобряю, что моя любимейшая супруга обратилась к вам – отдавая должное вашим качествам и, без сомнения, исключительному подбору работников в вашей группе. Я бы и сам посоветовал ей – если бы она позаботилась бы спросить у меня совета. Пожалуй, моя супруга слышала о вашей группе даже и до того, как сдружилась с Линешентами.
Верно, думает Гриз, – ведь младший из братьев Линешент говорил, что кто-то в Айлоре дал мне отменную характеристику… Их покровитель. Однако почему в таком случае Касильда наблюдала за мной и за группой?
– Мы тут, в Айлоре пристально следим за тем, что происходит за чертой Хартии Непримиримости. И не думайте, что мы склонны к предрассудкам по поводу Вейгорда или его жителей – совсем нет. Наоборот, если жители невраждебных стран настолько лестно отзываются… а о вас отзываются настолько лестно, что даже моя госпожа, королева Арианта, упоминала вас в разговоре с моей дражайшей, любимейшей супругой.
– Вот как, – сдержанно отзывается Гриз, и пытается нащупать собеседника. Различить за непринуждённой болтовнёй, по-мальчишески живыми манерами – то острое и опасное, что всегда сопровождает настоящих хищников.
– Просто хотел, чтобы вы поняли: я не против вашего присутствия и работы вашей группы. У вас ведь исключительный контракт, не так ли? С присвоением вам временной должности распорядителя, практически заместителя моей супруги? На меня пришлось составлять нечто подобное, когда заключался брак, – разве что условия самую малость отличались. Это я к тому, что, пока жива моя прекрасная Касильда, вы здесь в полном праве, слуги будут слушаться вас, ну а я…
«…пока жива Касильда», – врезается шипом в висок Гриз.
– …а мне нужно только одно: чтобы с моей дражайшей супругой всё было в порядке. Так значит, это был веретенщик, госпожа Арделл?
– Это можно утверждать наверняка.
Шеннет перестаёт почёсывать своего кота.
– Пренеприятные твари. Детство я провёл за чтением хроник и историй о войнах – почти как господин Олкест. Предки собрали отличную библиотеку – в том числе многое о Братских войнах. Я имею в виду – до того, как эти истории подправили в нужную сторону. Кое-что о веретенщиках там было – через годы вспоминается плохо, конечно… но если пожелаете – я прикажу, пусть поищут в поместье Стимфереллов, не думаю, что те книги куда-то пропали.
– Буду весьма благодарна, – могут быть и неверные сведения, но не в её положении отказываются от помощи.
Эвальд Шеннетский светски кивает и уверяет, что пошлёт за книгами тут же. Сгружает с колен кота и всё-таки подкидывает в камин пару поленьев. Отмахивается от её невольного движения: да сидите, министру иногда полезно встать и размяться, чертова сидячая работа, клятые бумаги, секретные донесения и заговоры.
Он так и говорит – заговоры.
– В общем, пренеприятные твари. Сколько я помню – живучие, увёртливые и ядовитые, словно придворные, когда вводишь новый налог на знать. Но я думал, что их всех истребили? В старые добрые времена этим занимались те, кто блюдут нас от величайших опасностей. Я об этих Орденах, которые мнят себя тайными, ну, знаете. Тающие, к примеру.
О тайных Орденах Служения Кайетте Гриз слышала всё больше легенды и сказки. В них были маги, отрекающиеся от Дара, чтобы обрести нечто большее… навеки рвущие со всем в этом мире и отдающие себя служению в Ордене. Тающие… что-то дальнее и смутное. О тех, что, будто бы, появляются и пропадают словно тени, могут переноситься с места на место без вира, словно истаивая в воздухе… о тех, что – хранят.
О Пастырях стада людского, – думает она и поражается: откуда пришло на ум?
– Я не слыхала о том, чтобы Тающие или кто-либо ещё из Орденов занимались истреблением веретенщиков.
– Да, точно, это же засекретили. Не всем хотелось распространяться о том, что привело к Сонному Мору – учитывая, что веретенщиков создали учёные одной из стран. Вы не знаете, какой? А я бы на наших поставил – мощная научная база, в Академии Таррахоры было предостаточно таких вот гениев, выходцев из Айлора. Академия блюла нейтралитет во время Братских войн, но они могли бы… впрочем, я отвлёкся. Так вот, эти милые твари размножались весьма стремительно, и очаги Сонного Мора начали вспыхивать уже и в Крайтосе… видимо, туда кто-то завёз парочку случайно, с товаром или в сундуках. И тогда-то за дело взялись Тающие. Чтобы уничтожить всех веретенщиков им понадобился не один год, но господа Тающие оказались упрямыми и довели дело до конца, как требует их кодекс. Вернее, я-то полагал, что дело доведено до конца, но раз уж веретенщики здесь – получается, парочка сохранилась?
