– Г-госпожа Арделл… а они могут… ну, знаете…

Гриз с некоторым недоумением пронаблюдала за тем, как малый пытается изображать размножение. При помощи кулачков, целомудренно опущенных ресниц и покраснения на всех видимых участках себя.

– Кто-нибудь подглядывал за ними в замочную скважину? – подсказал я шёпотом. – Вообще, магические перерожденцы это умеют?

– Какое прекрасное поле для исследований, – промурлыкала Аманда, перебирая кошачью шерсть.

В «Ковчежец» явно налетело слишком много весны.

– От трёх до десяти яиц в кладке, – отозвалась Арделл, чарам весны неподвластная. – Да. Перерожденец с возможностью размножения. Но размножаются только в местах высокого скопления магии – например, там, где куча артефактов. И если уж собираются размножаться в таком месте – стараются очистить территорию от людей полностью.

Варгиня подождала, пока решительно все ощутят себя сидящими в самом центре территории, которая идеально подходит для гнезда веретенщика.

– Лекарство от укуса пока что известно одно. То, которое помогло служанке сегодня. Поэтому на этот раз уйдут не только те, кто хотел бы не участвовать, – Олкест возмущённо подпрыгнул в кресле. – Если вы не влюблены в кого-то или в вас кто-то не влюблён…

Скрипучие и свистящие звуки – смех Хааты – идеально подвели черту под этой ситуацией.

– Я остаюсь, – выпалил Олкест. Машинально он изобразил на кулачках какую-то оргию веретенщиков, но излучал решимость пополам с вулканическим румянцем. Наступившая тишина была полна знания – причём, знание поперёк с предвкушением струилось решительно отовсюду.

Гризельда Арделл – единственная пребывающая в блаженном неведении – прочертила взглядом линию «Янист-Мел» и задумчиво кивнула.

– Мел…

– Без вариантов, – отрубила те. Демонстрируя совершенную беспечность в отношении своей жизни. – Следопыт будет нужен. Конфетка, набодяжь мне бодрящего и на восполнение сил побольше.

Вина из глаз Яниста Олкеста, казалось, готова затопить зал.

Вторую черту Арделл прочертила от угла до Нэйша. Или, вернее, от Уны в углу и до Нэйша. И по этому поводу говорить ничего не стала.

Хаата под следующим вопросительным взглядом опять свистяще рассмеялась.

– Дурной корень никто не любит. Только любите вы. Буду ходить. Слушать, искать тут. Не надо бояться. Тварь не тронет. Боится тех, что с корнями.

И добавила длинную фразу на своём языке – из скрипа, свиста и диковатого распева. Мел хмыкнула со своего места, а у Арделл подскочили брови.

– Об этом я не думала… хм. Ну, если ты так решила – спасибо, Хаата. Аманда…

Черти водные, – сообразил я запоздало. – Она же сейчас дойдёт до меня. И мне придётся либо прилюдно признаваться в горячих чувствах к прекрасной травнице (что-то мне кажется, она не оценит публичное признание), или нужно что-то врать, иначе Гильдия доконает меня не хуже ядовитой ящерки. В любом случае, нужно остаться в поместье, там посмотрим.

– …неужели ты полагаешь, что даже и в питомнике на найдётся пылающих сердец, славная?

Аманда подмигнула мне блестящим чёрным глазом – я ответил игривым тиком с левого века.

– Ну-у-у, не знаю, как там у женской половины этого мира с обожанием меня… но я-то точно кое-кого, скажем так, храню в сердечке, – очередная линия, которую прочертила Арделл взглядом, оказалась малость удивлённой. – И клятвенно заверяю, что далеко бегать не придётся… сойдет, если я обозначу имя и положу записку в карман, а?

Черти водные, кого писать? Аманда, конечно, решительно прекрасна, но, Гроски, – ты можешь вот так прямо сказать, что влюблён в кого-то… что вообще за последние лет пятнадцать был влюблён в кого-то? Тёплые ночи, флирт и симпатия – отменное дело, но в список противоядий от ящерки-то как будто не входят?

– Записку в карман… – Арделл тряхнула наполовину развившейся причёской. – Да, неплохо – советую сделать то же самое и всем остальным. Итак, расклад по заданию…

– Вы ничего не забыли, госпожа Арделл?

Некоторые присутствующие смогли бы посоревноваться с веретенщиком в количестве яда. Некоторые в белых костюмах и с участливой улыбочкой, да.

– Кажется, вы не назвали себя. Понятно, что вы «сердце» в нашем «теле» и считаете своим долгом остаться… но разве вы не подвергаетесь опасности наравне со всеми? И при отсутствии вариантов…

Жарко в комнате стало даже кошкам. От обивки кресла Олкеста запахло палёным. На скулах Арделл вспыхнули алые пятна.

– Со мной дело решённое, – отозвалась она негромко. Вцепившись при этом глазами в зрачки Нэйша. – Я остаюсь.

– Однако, если вдруг…

– «Если вдруг» – у меня есть страховка, и больше мы к вопросу возвращаться не будем.

Арделл демонстративно старалась не смотреть на Олкеста. Нэйш, наоборот, смотрел с предельным интересом. Как и Аманда. Как и Мел.

Я задался невольным вопросом – не следует ли мне подбежать к парню и охладить его при помощи Дара. Это точно вызвало бы очень громкое «пшшш».

– По делу, – Арделл с силой вогнала в причёску шпильку которая попыталась было совершить побег. – Касильда… госпожа Виверрент после подписания договора представит нас Мастеру. Тот даст нам доступ во все основные помещения замка. У кого хорошо со знанием артефактов? Мел, Олкест? Поспрашивайте его насчёт защиты жилых комнат. И возможности перекрывать помещения. Любые поисковые артефакты тоже очень пригодятся. Предложения принимаются.

– Нужно посмотреть, кто останется из слуг, – буркнула Мел. – Если там Следопыты или маги холода – организовать и послать прочёсывать местность. Оранжереи местные знают получше нас.

– Хорошая идея. Мел, работаешь на поиск, со слугами тогда… Олкест, вы, – обращаясь к Янисту, Гриз старательно смотрела на Хаату. – Хаата, слушай корни в оранжереях. Я попробую в доме посмотреть. Любые следы – испражнения, кусочки чешуи… ищем всё. Помните об осторожности. Аманда, тебе карты в руки…

– Нойя любят карты, медовая!

– Тогда зайди с козырей и поищи способ приманить или отпугнуть веретенщика. И посмотри, что творится с жертвами: о яде веретенщика известно слишком мало. Уна, ты то же самое, но с другой стороны: нужно вглядеться в их сны. Понять механизм того, как именно они умирают.

Под волосами в углу наметился утвердительный вздох. Арделл нервно потёрла ладони.

– И ещё. Самое опасное – в том, что мы не знаем, сколько особей сейчас на территории. И это… как говорят нойя?

– Дурная игра, фианак, – улыбочка Аманды решительно могла отравить. – Да. Это дурная игра – когда не знаешь, сколько придётся играть.

– А пока мы не узнаем, сколько их – мы и не поймём. Как вы понимаете, узнать это можно только одним способом: найти, каким образом в замке очутились веретенщики. И кто их сюда отправил. Я не уверена, согласится ли со мной наш клиент…

– Я заранее выражаю согласие.

Всё-таки появление Касильды Виверрент создавало ошеломляющее ощущение. С мурашками и благоговением. В моём случае – ещё и с неприятным подёргиванием внутри. От того, что смотришь на ту, которой придётся помочь умереть.

– Договор составлен и заверен с моей стороны – прошу, вы можете ознакомиться.

Царственный взмах руки – и вот солидный стряпчий, даже бакенбардами излучающий преданность клиентке, разложил бумаги по столу. Ещё один спутник госпожи Виверрент оказался местным Мастером – маленький человечек с тихим, писклявым голосом и высоченным лбом. Мастер держал в руках один из родовых артефактов – статуэтку виверния из прозрачно-синего камня, с живыми, поблёскивающими чёрными глазками.

– Необходимо познакомить магию дворца с вами, чтобы предоставить допуск в основные помещения и оранжереи, – сходу заявил Мастер. Статуэтка с полушелестом-полускрежетом развернула каменные крылья и пустилась в путешествие по воздуху: подлетала к каждому и на миг словно облекалась лёгким магическим ареолом – голубым возле Яниста, зелёным – у Гриз, ядовито-розовым – у Аманды… Остановилась и возле меня – и чёрные глазёнки артефакта заглянули внутрь, закололо в Печати на ладони… Статуэтка облеклась в светло-светло голубой.