– Поза покорности, – уронил себе под нос старший Трогири.

Неба за тёмным шатром листвы рассмотреть больше не удавалось, но вокруг постепенно светлело. Светлые сумерки тейенха переходили в мутный, но всё-таки день, только от ручьёв поднималась белесая дымка.

Темп и направление задавали егеря. Я шёл между ними, а меня время от времени деликатно попихивали дулами, подсказывая – куда.

Клетчатая рубашка мелькнула в кустах, я остановился и получил полновесный тычок «скроггом» в спину. Тряхнул головой – тьфу ты, просто паутина – и зашагал дальше, и в ушах противно позванивало, а во рту уксусом отдавалась оскомина.

– Давай, ори, – хрипло буркнул Клайс. Стало быть, уже близко. Ну, раз тут нет предрассветной песни яприля…

Я набрал в лёгкие побольше воздуха и заголосил:

– Нэ-э-эйш! Рихард Нэ-э-э-эйш!

«Гу», – хмуро сказала с ветки какая-то птица, которая и без того пережила не самую лёгкую ночку.

Парни вошли во вкус и пихали меня теперь двумя стволами, я орал всё сиплее и жалобнее, а тейенховая роща молчала, и с деревьев не торопились сыпаться идеальные убийцы, всё равно какого роду и племени.

Так что вступил Клайс – при помощи артефакта-усилителя.

– У нас твой приятель, и он под прицелом двух «скроггов»! – заорал егерь. – Выходи и скинь маск-плащ, а то мы твоему дружку мозги высадим! Эй! Слышишь!

Звучало чертовски решительно. Толчок в плечо был болезненным по-настоящему.

– Н-э-э-эйш! – заорал я. – Рихард Нэ-э-эйш!

– Мы знаем, что ты здесь! – подключился Борак. Он звучал менее решительно, но более басисто. – Выходи, и без твоих штучек! Иначе он труп, понятно? Даём тебе четверть часа, чтобы показаться! Мы тянуть не станем! Попробуешь напасть – убьём его тут же! Ты, ори давай!

– Нэ-э-эйш!!

Издевательское молчание да перекличка встревоженных птиц. И любопытный шёпот листьев в кронах. Листьям тоже интересно – а не навернётся ли кой-чей план, споткнувшись о нежелание Нэйша играть в «Спасите Лайла» в четвёртый раз. Может быть, три раза – для него предел? Может, он открыл для каждого из ковчежников собственный счёт в ушибленной головушке? Что, если он попросту решит не отзываться? Или посмотреть на решимость тех, кто держит меня на прицеле?

Потому что с решимостью-то всё просто отлично.

– Десять минут! Потом мы прострелим ему ладонь с Печатью! Потом начнём поминутный отсчёт! Мы знаем, ты слышишь!

Дуло «скрогга», который держал Борак, теперь упиралось в висок. Клайс целился в правую ладонь. Надо же, ребята сносно управляются с оружием Пустошей. И знают, как держать под прицелом мага. Кем, интересно, они были до Города Рабов?

– Нэ-э-эй… – голос сорвался, а «эйш-эйш-эйш» стухло где-то между деревьями. – Вир побери! Они хотят меня убить!!

И если он не появится – наверняка это и сделают. Я же говорил своим галлюцинациям – с моим планом не то чтобы согласились… Малость подредактировали.

– Пять минут! Мы прострелим ему Печать! Выходи без маскировки! Мы знаем, что ты нас слышишь! У нас твой напарник! Выходи сейчас! Четыре минуты!

– Нэйш, ч-ч-чёрт тебя, они настроены серьёзно! Хватит выпендриваться!

Хотя ему же наплевать – есть ли у меня магия, сколько у меня пальцев или сколько ушей. Вполне может подождать ещё полчасика.

– Три минуты! Выходи сейчас, или мы его убьём! Прострелим Печать! Отрежем всё лишнее!

Кажется, я догадываюсь, кем эти ребята могли быть до Города Рабов. Нужно спросить – они не знают Фрезуанду Волнорезку?

Хотя нет, нужно поорать перед мучительной агонией, когда моя Печать окажется прошибленной пулей.

– Нэйш! Прошу! Ну же!

– Две минуты! Две минуты, потом он лишится Печати! А потом умрёт! Из-за тебя! Выходи сейчас же без маскировки! Одна минута! Отсчёт пошёл, мы будем стрелять!

Крыса немо орала где-то в груди. Пока Борак распутывал верёвки, а Клайс шипел: «Вытяни руку перед собой, ладонь вниз, попытаешься ударить магией – мозги тебе вышибем». И мокрое от пота дуло тыкалось в висок, и стекала по нему холодная капля, и нужно было додумать: я же знал, вир побери, я же догадывался, что так и будет, просто иначе не складывалось, и это была единственная возможность…

Один шанс из сотни, чтобы не убрали сразу, как свидетеля.

– Десять секунд! – гаркнул Клайс, и к ладони прижалась холодная сталь. – Мы стреляем! Девять!

Я зажмурился и закусил губу.

– Восемь!

Роща вымерла, и только азартно перекрикивались прощальники с ветвей: «Ай! Ай! Прощай!»

– Семь! Шесть!

Лёгкий шорох чего-то соскальзывающего с веток. Мягкий звук шагов. И тяжёлое, рваное дыхание егеря над ухом вместо продолжения отсчёта.

Когда я приоткрыл глаза, Рихард Нэйш стоял ярдах в двадцати. Словно недобрый лесной дух: на щеках остались следы крови, на светлых волосах тоже. Сумки при нём не было – духам не положено, – а маск-плащ устранитель как раз красиво опустил на землю.

– Я же говорил, Лайл, – будто мы виделись минут пять назад, а я просто сбегал в уборную посреди разговора. – Пора нам с этим завязывать.

– Полностью согласен, – прохрипел я. Дуло теперь упиралось только в висок: Клайс взял под прицел Нэйша.

– Вынь палладарт и брось на землю. Вместе с цепочкой.

– Оружие Пустошей, – раздумчиво сказал Нэйш. – Ты с ним знаком, Лайл?

– Э-э… есть немного.

– И что скажешь?

– Если ты убьёшь того, что слева – правый успеет меня грохнуть.

– М-м-м.

– А если ты ударишь по правому – они успеют грохнуть нас обоих. Хотя тебя-то, может, Дар спасёт. Проверишь?

Нэйш совершил неопределённое движение бровью, которое можно было истолковать, как «Почему нет». Егерей такая мимика не устроила.

– Брось палладарт, или мы стреляем!

– В него или в меня? – осведомился Нэйш, и палладарт неспешно всплыл в воздух над его ладонью.

– В обоих, – отрезал Клайс, сделал несколько шагов назад и оказался на исключительно выгодной позиции. Я его теперь не видел, расстояние для палладарта было великоватым, и даже если бы Нэйш успел нанести удар и уйти из-под выстрела – я неминуемо оказывался трупом.

– Дарт в обмен на Лайла Гроски, – устранитель огорчённо качнул головой. – Аманда бы сказала: плохой торг. Ты как полагаешь, Лайл?

– Как будто ты… меня… послушаешь.

– Ну, для разнообразия… Как думаешь, мне стоит остаться безоружным ради тебя? Так будет лучше? Ты посоветовал бы мне это вот в этой ситуации?

Мантикорий сын. Я сглотнул прохладный утренний воздух и закрыл глаза, чтобы хоть лица его не видеть.

– Да. Я… советовал бы тебе это. Просто поверь… если сможешь: это лучший из выходов. Доволен? Или что – мне нужно перейти к горячим просьбам, мольбам, или… вир побери, Нэйш, ты ж всё равно сделаешь, как решил, а сейчас просто удовольствие получаешь.

– Бросай дарт, или… – дуло «скрогга» вжалось в висок – это Бораку показалось, что о нём малость забыли.

Устранитель вздохнул и убрал ладонь, позволяя атархэ упасть в траву – и я медленно проводил глазами кувыркающееся серебристое лезвие.

Когда я поднял глаза на Нэйша, тот улыбался почти добродушно.

– Сколько проблем с тобой, Лайл. Но правило есть правило, верно?

– Спасибо, – шепнул я. – Спасибо…

Серебристая игрушка, скрытая в широком рукаве куртки, скользнула в правую ладонь, и через секунду в лицо устранителю смотрело дуло «горевестника».

– А теперь подними руки, сделай пять шагов вперёд и опустись на колени.

Пару мигов он изучал сперва дуло, затем – дольше и с куда большим интересом – моё лицо. Потом «клык» вскинул брови и показал зубы в обворожительнейшей улыбочке, будто я преподнёс ему невесть какой сюрприз.

– Даже и так?

– Ну, ты сам твердишь – у каждого есть слабые точки.

Старикан Трогири в своей «комнате уединения», небось, пеной в этот момент от азарта изошёл.

– Отпустить вас туда связанным и под прицелом егерей? – переспросил он, когда я выложил ему часть плана. – И вы думаете, он бросит оружие? Позволит связать себя? Ради вас? Вы видели те картины в холле? Мой атархэ? Даже если под прицелом стоял бы мой сын…