Под давлением, тесть нехотя признался, что однажды с Нисар случилась нехорошая история, связанная с наркотиками. Что племянница Шамиля, та сама Линара, которую он приютил на свою беду в собственном доме, оказалась подлой тварью. Это она, под руководством своего дружка-бандита, распространяла запрещенные вещества, в том числе и в своей школе. Естественно, первыми жертвами становились дети богатых родителей, а Нисар как раз из таких, тем более что жила под одной крышей с этой гадиной. Но, к счастью, Шамиль успел вовремя вмешаться, еще до того, как ситуация стала критичной. Он избавился от племянницы и её влияния на дочь, спровадив подальше от дома, а дружок сам исчез с горизонта, испугавшись ареста. С тех пор всё было замечательно, и Шамиль без понятия, что могло случиться такого, что Нисар снова взялась за наркотики.

— Я отдавал тебе дочь «чистой», Заир, в этом смысле ты меня не можешь упрекнуть.

Я позволил себе мысленно усмехнуться: либо Шамиль сам так наивен, либо меня за дурака держит. Не была Нисар невинной. Нынче невинность измеряется не девственной плевой, которая легко восстанавливается хирургическим путём. Невинность она в душе, в поступках, а Нисар… О, нет. Только не Нисар.

— Возможно, ты сам уделяешь ей мало время? — продолжал тем временем Шамиль, не замечая иронии, пробежавшей по моему лицу. — Или у неё депрессия после родов, такое бывает у женщин, знаешь. Прояви терпение и мудрость, она ведь твоя жена, мать твоего ребенка. Реши эту проблему так, как подобает мужчине.

И я решал. Разговорами, уговорами, угрозами. Даже кулаками разок. К Нисар был приставлен человек, который под видом телохранителя, ходил за ней попятам и докладывал обо всём, где и с кем она бывает и что делает. Но проходило от силы несколько месяцев, и жена опять исчезала, проявляя чудеса изворотливости.

Впрочем, теперь я знал, где её можно было найти.

После нескольких попыток вытащить Нисар из элитного наркопритона, спрятанного под вывеской неприметного «Оздоровительного Центра» в пригороде Москвы, у меня неожиданно состоялся разговор с его владельцем. Настоящим, а не подставным.

— Я никого здесь не держу, — сказал мне человек с неподвижным взглядом, имени которого я так и не узнал, и вряд ли узнаю. — Они сами приходят ко мне. И будут приходить. Уничтожишь меня — они найдут другое место, и, скорее всего, оно будет не таким комфортабельным и закрытым. Вот тебе мой совет: хочешь вытянуть свою жену из этого болота, сделай так, чтобы она сама этого захотела. А пока могу гарантировать, что твоя супруга получает «препараты» наивысшего качества, присмотр профессиональных медиков, и, разумеется, полную анонимность. Но сам понимаешь, это стоит дорого.

Вот так и получилось, что я еще и доплачивал за «комфортное» пребывание моей супруги под «препаратами».

Потом, когда Нисар возвращалась, происходило одно из двух: либо она запиралась в своей комнате на несколько дней, валялась в кровати, уставившись в стенку, никого к себе не подпускала и ни с кем не разговаривала; либо с порога устраивала целые представления с рыданиями, заламыванием рук и обещаниями завязать, и что мы с дочерью для неё самое важное в этой грёбанной жизни, и она готова на всё, чтобы сохранить нас.

Но я уже ничему не верил. Я не подходил к ней больше без презерватива, да и с ним уже редко подходил. У меня появились женщины на стороне — не много, но постоянные. Аську так вообще старался держать подальше от жены.

А потом случилась Марина — ласковая, сочувствующая, одинокая, что немаловажно для меня — с замужней не замутил бы никогда. Инициатива шла от неё. Начала издалека, с намёков, с двусмысленных знаков при редких встречах. Но я делал вид, что не понимаю, потому, как была причина — Марина являлась подругой Нисар.

Да, я не примерный муж, признаю это. И всё же с подругой жены как-то не комильфо — зачем мне проблемы под боком? Других баб мало, что ли? Но всё как-то само собой получилось.

Однажды Марина позвонила поздно вечером — я только что вернулся с делового ужина и принял душ. Сказала, что случайно увидела Нисар в баре одного из клубов «сильно не в себе», и Марина решила привезти её на своей машине домой, и что они уже у наших ворот, сказала.

Я, как и следовало ожидать, психанул, связался с охраной, чтобы пропустили, а сам, как был — в трениках и без майки, навстречу вышел. Злость на Нисар грудь распирала — ведь только накануне разговор у нас серьёзный был — я специально Аську из-за этого к тёще отправил, знал, что скандала не миновать. Нисар белугой ревела, с кулаками на меня кидалась, слюной брызгала, как одержимая, но я пригрозил, что на развод подам и ребёнка отберу, если в клинику не ляжет, не возьмётся за себя как следует. Согласилась. Вчера. И — на тебе сегодня!

Протопал босиком по плиточной дорожке до машины, хмуро кивнул поздней гостье, вытащил бесчувственное тело жены из внутренностей авто и понес в дом, не обратив внимания на то, что Марина следом увязалась.

Пока наверху укладывал свою непутёвую женушку в кроватку, с полчаса, наверное, прошло. А когда спустился, Марина всё еще в доме была — сидела за барной стойкой, задумчивая вся такая, ладони о стакан с кофе грела.

Когда увидел её на кухне — улыбнулась виновато.

— Прости, я тут похозяйничала немного.

— Всё нормально, — успокоил я её, и пристроился напротив, только сейчас сообразив, что так и не оделся. — И на меня свари, что ли.

Вообще-то я на кухне редкий гость — это вотчина моей приходящей домработницы, но было приятно видеть красивую молодую женщину в длинном вечернем платье, хлопочущую для тебя у плиты среди ночи. Необычно. Непривычно. И так уютно.

Даже не заметил, как уже улыбаюсь, расслабленно почесывая грудь.

— Тебе не нужен кофе — спать плохо будешь. Это мне еще два часа до дому добираться, — усмехается Марина, а сама глаза прячет, пухлые губы кусает. И смущается. Да, ладно, кто в наше время еще смущается, глядя на полуголого мужика? Ну, никак не гламурная дамочка московского бомонда, привыкшая к вечеринкам и ночным клубам.

А Марина сползает с высокого табурета, неторопливо идёт к кухонным полкам, покачивая крутыми бёдрами прямо у меня перед носом.

— Давай, я тебе чай с чабрецом лучше заварю, я тут нашла случайно.

Убейте меня, если я знаю, что такое чабрец, но согласно киваю.

— Давай, — говорю, а сам глаза не могу оторвать от её танцующих медленную ламбаду ягодиц, обтянутых блестящим стрейчем, словно второй кожей.

Ладони вдруг потеют, я тру их об штанину на автомате, а Марина к шкафчику тянется за этим че… ча… за этой хренью, короче, выгибается вся над столешницей, как кошка, томно, тягуче, а у меня сердце тамтам выбивать начинает… Да, блядь, она же без трусов!

Ну, всё, Тураев, пизда тебе.

— Замри! — командую, сам вскакиваю со стула, обхожу барную стойку, и всё это, не отрывая глаз от потрясающего «ландшафта», раскинувшегося передо мной.

Марина так и застывает с поднятой вверх рукой и выпяченным задом, только обернулась слегка, глядя в замешательстве, как я приближаюсь к ней, откровенно поглаживая через ткань треников, свой вздыбленный член. Его тёмная головка уже торчит над резинкой, салютуя своей даме сердца на эту ночь о своей полной боевой.

Глаза Марины расширяются, губки складываются в очаровательное «О», а мой ствол дергается с ещё большим энтузиазмом — вот-вот из штанов выпрыгнет. Да, девочка, он у меня заводной, чертяка, и большой, придётся потерпеть. Но ты сама этого хотела, хотела же? Вот и получай.

— Стой так, — гаркаю, и прилипаю к Марининой спине как фольга к шоколадке.

Сначала слегка трусь всем телом, давая время скорее себе, чем ей, привыкнуть к мысли, что сейчас произойдет. Откидываю её распущенные волосы вперёд, открывая шею, дую в самую ямочку, отчего короткие волоски на ней тут же встают дыбом. Усмехаюсь про себя: самка всегда остаётся самкой, даже будучи человеком. Потом медленно прохожусь обеими ладонями по напряженным плечам, легко массируя их, затем ныряю под тёплые подмышки, подбираюсь снизу, через холмы грудей, к вырезу платья, и резко дёргаю вниз. Марина ахает, а её груди выскакивают из чашечек лифа, как гигантские бобы из стручка, прямо мне в ладони. И в это же время мой член врезается ей между ягодиц в слепой жажде проткнуть тонкую ткань, добраться до живого.