Тут я горько усмехаюсь.

— Нельзя сказать, что я совсем уж ничего не делала. Но то, что не по собственной воле, тут Вы правы.

Отворачиваюсь, тру плечи. Зотов снимает с себя лёгкую ветровку и накидывает на меня. Но я так погружена в свои собственные переживания, что не сразу замечаю этого. Зато потом благодарно улыбаюсь ему.

— Нисар… Вы можете смело назвать её моим Злым Гением, и не ошибётесь. Хитрая. Изобретательная. Изворотливая, как ртуть. Умеющая незаметно бить по самому больному исподтишка. Я быстро попала под её кабалу. Чем она меня стращала? Приведу только один пример: однажды она пригрозила выкатить на всеобщее обозрение один постыдный секрет моей подруги, если я не сделаю, что она требует. Я сделала. Но компрометирующие фотографии всё равно были выложены в соцсеть, причём с моего профиля. Подруга попыталась покончить с собой, а я стала изгоем в классе. Больше у меня подруг не было.

— И Вы не пытались оправдываться?

— Как же! Пыталась, и ни раз. Но лишь больше затягивала себя в трясину. Мне не верили. А главное: дядя Шамиль всегда был на стороне Нисар. А он считался мощной силой в нашем «маленьком королевстве».

— Почему же в этот раз Вы снова пошли у неё на поводу?

— Из-за Аси, разумеется. Я поверила в то, что девочке угрожает опасность, собственно, верю до сих пор, только вот откуда она исходит, не знаю. Я подумала: если буду рядом, смогу что-то сделать, как-то защитить её. Хотя, если честно, понятия не имею, как.

— Теперь мне многое понятно. Спасибо, что поделились.

— Ну, что Вы, — я с досадой выкидываю измочаленный листик. — Вы уже столько обо мне знаете, что это сущие пустяки.

— Не надо иронизировать, Линара.

— Ну, хоть это мне оставьте, Аркадий.

Он тихо смеётся в ответ на мои выпады.

— Договорились.

А я плотнее кутаюсь в куртку Зотова, немного успокаиваясь под его уютный смех.

— Вы расскажите Заиру?

— О претензиях Мансурова? Думаю, ему не нужно этого знать. Пока, во всяком случае. И Вы молчите, ладно?

Согласно киваю.

— А как мне… нам дальше быть, ну… с Асей? Наверное, Заир захочет забрать её к себе? Или, может, мне снять другой номер?

— Зачем?

Зотов откровенно удивляется. А я удивляюсь его удивлению: Господи, до чего мужчины бывают бестолковыми! Глобальные задачи они решают на раз-два, а вот подумать о том, кто где сегодня спать будет, у них мозгов не хватает. Пытаюсь разжевать для Аркадия тему:

— Смотрите: наверняка Заир теперь не захочет разлучаться с дочерью. Как же нам дальше с ним… эмм… — я помогаю себе жестами, — сосуществовать? В бытовом плане, я имею в виду.

Кажется, дошло, потому, что этот могучий гигант мысли явно смущается. Да ладно!

— Ну, кхе… Мы это решим, — обещает Аркадий. Я же недовольна, так как вопрос для меня остаётся открытым.

Когда мы возвращаемся, хмурый Тураев встречает нас на крыльце, и с подозрением оглядывает с ног до головы, как если бы суровый папаша поджидал нерадивую дочку с позднего свидания, чтоб закатить ей скандал, а заодно пристукнуть её кавалера.

И, чёрт побери, под его взглядом мне действительно становится немного стыдно. Торопливо сбросив с плеч куртку Зотова, я стараюсь по быстренькому проскользнуть мимо и присоединиться к Аське, которой в четырёх стенах явно тесно, и она устраивает всё новые и новые забавы, из-за чего гостиная уже похожа на будуар куклы Барби.

Вижу, ребёнок переутомился, поэтому переключаю её на более спокойный режим. Мы немного прибираемся и садимся с ней складывать пазлы, пока Зотов с Тураевым шепчутся в сторонке. Похоже, спорят. Аркадий на чём-то настаивает, Заир упрямо топорщит нижнюю губу и бычится на друга. Вся его поза, со слегка склонённой вперёд головой, упёртыми в бока кулаками и широко расставленными ногами, говорит о том, что Зотову спор не выиграть.

Право же, будет очень смешно, если выяснится, что они сейчас спорят о ночлежке. Но когда Зотов засобирался восвояси, так ничего и не растолковав, мне становится не до смеха: а как же мой вопрос?

— Аркадий! Я провожу Вас, — вскакиваю из-за стола, но рука Заира, вцепившаяся в моё предплечье, останавливает меня налету.

— Аркадий обойдётся без сопровождения, — заявляет он безапелляционно. — А если тебя интересует, где я буду спать, говорю прямо: здесь. С вами. Постелю себе в гостиной. Так понятно?

— Но…

Хлопаю глазами на торопливо закрывающуюся за Зотовым дверь, успев уловить напоследок его виноватый взгляд.

— Постель мне сейчас принесут. И вещи тоже. А пока закажи ужин, я проголодался.

— Ужин? — я окончательно впадаю в ступор. — Сюда?

— Почему нет? Ася, будешь шоколадные колечки?

— Да!!

— Никакого шоколада на ночь! — тут же взрываюсь я, позабыв обо всём остальном. — Она и так слишком активна, — возмущенно шиплю на Заира, в слабой попытке оправдаться за то, что влезаю в воспитание чужого ребёнка. — Я еле переломила эту тенденцию, а Вы мне всё портите!

— О, как, — Тураев с видом оголодавшего людоеда потирает себе живот, глядя на меня из-под полуопущенных век. — Ладно, тогда сама выбирай.

Он не возражает, надо же!

— Ася, — заявляю я твёрдо, — Салат, омлет и творог.

— Ну, тёть Лин…

— А колечки завтра после сиесты.

— Ладно. Только творог с бананом и орехами!

— С бананом без орехов. Заир?

— Мне мясо. Я не обедал.

— Бифштекс с рисом, сладким перцем и помидорами пойдёт?

— Двойной.

— Что ж. Это ваш желудок.

Иду к телефону, делаю заказ, добавляя от себя ещё пару лёгких блюд, и понимаю вдруг, что меня только что очень технично обвели вокруг пальца.

А в это время у Заира звонит сотовый, но он, почему то, сбрасывает вызов.

Заир.

Человек не рождается смельчаком. Он приходит в этот мир голым и беспомощным, и страх помогает ему выжить. Взрослея, человек старается победить свой страх, взять под контроль, работая над этим всю оставшуюся жизнь, однако, не переставая испытывать его. Иногда страх всё же берёт над нами верх. Вот, как сейчас. Я испугался сказать ей: «Прости, это была ошибка». Сказав такое, назад дороги не будет. А я не хочу. Не могу. Не готов. Завтра.

Одна ночь рядом с ней. А потом всё.

Я дал слово Зотову.

Поэтому сижу сейчас здесь, на полу, под дверью их спальни. Она тоже не спит, я знаю. Слышу, как ворочается, как вздыхает. Прости, что заварил эту кашу. Прости, что не сдержался. Но нет на свете силы, что удержала бы меня от того поцелуя. Я должен был, я не мог иначе. Это как сделать вдох после длительного пребывания под водой. Я сейчас, кажется, начинаю понимать тебя, твой фетиш с нырянием. Получить этот первый вдох — это как получить шанс жить дальше. Что может быть ценнее? Что может быть желаннее и правильнее?

Сегодня, глядя на тебя там, на крыльце, когда ты смотрела в вечернее небо, кутаясь в серо-розовую шаль, я хотел остановить время. Вот бы было так всегда, думал я. Ты, я, Аська, дом, небо над головой. И снова ты.

Почему мы тогда разминулись? Почему я не разглядел тебя в тот день, у Шамиля? Ведь ты была так близко. У меня бы не было Нисар, у тебя бы не было Мансурова. Меньше ошибок. Меньше горечи и боли. Сожалений.

А теперь поздно. Марина трезвонила весь вечер. Отписался ей, кое-как успокоил. Завтра. Всё завтра. Сейчас я здесь, с тобой. Со своими глупыми мечтами о недостижимом. И даже так мне хорошо, потому, что вы обе рядом — ты и Аська. Пусть за дверью, пусть только на несколько часов, но и за это я готов благодарить судьбу.

У меня только эта ночь. Хочу продлить её, как можно дольше.

А, пока, спой мне, Линара. Спой, как ты пела Аське, укладывая её спать. Как там?

Волна на берег накатилась,

За тучкой Солнышко укрылось,

На землю тишина спустилась, спи, баюшки-баю…

Линара.

Ещё одна такая ночь, и меня к неврологу можно записывать. Слава Богу, уже утро. Встаю. Поправляю на Аське одеяло, накидываю халат, беру плед, и осторожно выхожу из спальни.