Он что, смеётся? Впрочем, из этого словесного кружева мой мозг умудряется выцарапать главное: Мансуров где-то здесь, или должен быть здесь, или будет здесь, иначе ему «взыскание с возмещением» прилетит.

— Ну, вот, собственно, и всё, — «Илон Маск» встаёт. — С Вашего позволения, я откланяюсь. Но прежде скажу, что Вы очень красивы, и весьма… ммм… гибки, — не сочтите мои слова за бестактность. И Ваша племянница тоже очаровательная девочка. Берегите её. Оревуар.

Я молчу, у меня горло спазмом сковало, теперь уже от самого настоящего страха. Мне что, только что пригрозили Аськой?

Мужчина поворачивается, и, слегка прихрамывая, идет в сторону набережной, а я так и не могу выдавить из себя ни слова. Аллё, Загитова! Он же сейчас уйдёт, а ты так ничего и не выяснишь? Нельзя, нельзя просто так отпускать его, надо хотя бы узнать, кто он?

Я заставляю себя прохрипеть ему в спину:

— Постойте!

— Да? — мужчина оборачивается.

— Скажите, кто Вы?

Он будто бы спохватывается, ругая себя за рассеянность:

— Ах, простите. Моя фамилия Калугин. Борис Викторович. Так не забудьте передать мои слова Мансурову, в Ваших же интересах сделать это поскорей. Всего доброго.

Я туплю с полминуты после его ухода, а потом лихорадочно начинаю искать глазами своих. Я ведь чувствовала, знала, что что-то грядёт. Да и не могло быть иначе, если дело касается Нисар. Во что она влезла? Во что втравила меня? А главное, во что втравила Аську? Господи, что же делать?

— Линара? — Евгений подъезжает ко мне. Руки в боки, лицо озабоченное. — Что-то случилось?

— Да, кое-что, — я рассеянно тру лоб, пытаясь собраться с мыслями. — Нам нужно срочно возвращаться.

Евгений, почему-то не удивлён.

— Хорошо. Идём домой. Возьми, я принёс сумку. И твои сандалии.

Сует мне в руки плетёнки. Я автоматически беру их и начинаю обуваться.

— Ты не понял, Жень. Нам с Асей нужно возвращаться в Москву.

На что Евгений опять-таки, спокойно кивает. И смотрит как-то… по другому, что ли? Но мне не до того, мои мозги в раздрае, никак не получается их собрать.

— Как думаешь, я смогу вернуть деньги за неиспользованные дни, или уже плюнуть на это дело?

— Давай обсудим это в номере. Ася! — кричит племяшке. — Греби на базу, закругляемся.

Несусь, как локомотив, а эти двое плетутся за мной, словно неживые. У поворота в коттедж и вовсе тормозят.

— Жень, ну чего вы там возитесь? — нетерпеливо окликаю их.

— Тут Аська мне какую-то нору хочет показать. Мы вернёмся через десять минут, ладно? Ты заходи, пока.

— Тёть Лин, я ему домик Матрицы покажу, а то он не верит!

— Недолго только! — ору, а сама влетаю в дом. Матрица, блин. Нашли время. Кидаюсь к шкафу, с грохотом вытаскиваю чемоданы, хватаю вещи, и вдруг слышу за спиной:

— Куда-то собрались, госпожа Загитова?

Это было произнесено спокойным, негромким голосом, но так неожиданно, что я с визгом подпрыгиваю. Из моих рук прямо на пол валится стопка Аськиных маечек. Я оборачиваюсь и холодею от ужаса. У окна в пол-оборота ко мне стоит мужчина. Высокий, бородатый, черноволосый, весь какой-то… дикий. И тут я узнаю его — это ОН! Тот парень с пирса!

Мужчина не смотрит на меня, он смотрит на улицу, раздвинув пальцами перемычки жалюзи. Жадно так смотрит, с нетерпением. И меня вдруг осеняет: он высматривает Аську!

Холодею от ужаса, и, в то же время концентрируюсь, принимая моментальное решение. Срываюсь с места, кидаюсь назад к двери, но мужчина проворнее меня, он успевает преградить мне дорогу. Я с налёту врезаюсь ему в грудь и отскакиваю, будто от оголённого провода под напряжением.

— Спокойно! Ася в порядке. Евгений приведёт её скоро.

У меня внутри всё переворачивается. Евгений? Он говорит о нашем Жене? Вот тут что-то нехорошее начинает скрестись в душе.

А мужчина продолжает обжигать меня чёрными глазами, такими чёрными, что даже зрачков не видно. У меня волосы на загривки встают дыбом, а ладони потеть начинают. Моё тело интуитивно группируется, готовясь дать отпор, и я делаю осторожный шаг в сторону, не упуская незнакомца из виду.

— Кто Вы? Что Вам надо? Что вам всем надо от меня?

Мужчина морщится.

— Насчет всех не знаю. А вот мне нужна моя дочь.

Чувствую, как по моему лицу пробегает нервная судорога. Дочь?! Господи! Ну, конечно! Эти чернющие очи, равнодушный кивок… «…познакомься, Линара…»

Я как сомнамбула снова приближаюсь к мужчине. Придирчиво всматриваюсь в него, распахнув глаза, до конца ещё не веря им.

— Заир?

Не могу, не могу отвести взгляд. Я ощупываю им его лицо: загорелый лоб, густые брови, скулы, покрытые тёмной бородой, недовольно поджатые губы. Волосы… они длиннее, чем на последних фотографиях, что я видела в сети. И такие жесткие наощупь… Господи! Я отдёргиваю руку. Я что, в самом деле, трогаю его волосы?! И он позволяет мне это?

— Прости…те, Заир… Самирович. Это от неожиданности.

Мои щёки пылают. А он прищуривается на меня недобро. Его взгляд… не холодный, нет, скорее отторгающий, колючий, даже ненавидящий. И улыбка… не улыбка вовсе — оскал тигра перед смертельным прыжком.

— Узнала, значит. Ну, что ж, свояченица, поговорим?

— А насчёт мух ты был прав.

— Что там?

— Посмотри, кто объявился, — Зотов протягивает мне бинокль.

— Калугин! Надо же!

— Собственной персоной.

— Не успокоится никак.

— Ну, ты его здорово тогда подрезал.

— Он сам виноват. Нечего было нарываться.

— Теперь понятно, откуда ветер дует. Значит, доки для него украли.

— Пора трясти Загитову.

— А если она их уже передала?

— Вот и узнаем. Звони Евгению, а я к ним в коттедж двину.

— Без меня девчонку не трогай!

— Да кто её трогает? Женя, разве что, — цежу сквозь зубы.

Их кривляния на ринке было коротким, но впечатляющим. Камеры вспыхивали, как бенгальские огни в Новогоднюю ночь. Представляю, что завтра в интернете будет. Устроили, блядь, грязные танцы. Ну, ничего. Я им тоже устрою. Скоро.

Так, значит, Калугин, всё-таки. Давно мы не бодались. Но, видать, забыл он урок. Придётся напомнить.

А ведь мы когда-то дружили. Вместе после института на прииски к моему деду рванули, приключения на свою жопу искать. Хотя у обоих отцы не последние люди в Москве — статус, бизнес, всё такое. Но нам же подавай свободу невъебенную, чтоб тайга дремучая, чтоб река могучая, байки у костра под звёздным небом.

Всё это у нас было. Поначалу. Только вот приключения Борькины закончились быстро: примерно через месяц он попал под завал, куском скалы раздробило ему коленную чашечку, и пришлось Борису вернуться в Москву. А я еще пять лет в Сибири породу мыл, гнус кормил, да грязь месил. Не зря месил, как оказалось — в Москву «на белом коне» вернулся, утёр, всё-таки нос отцу. Зауважал меня.

Борька тогда при встрече по плечу меня хлопал, поздравлял, вискарь подливал, девочек ко мне подсаживал, а сам от зависти зубами скрипел. Я всё видел, но молчал. Многое ему прощал — считал, что мне всё же больше повезло в жизни, чем ему, пусть хоть так пар спускает. Но когда отец мне свой бизнес передал, и я ещё больше взлетел, Борис стал откровенно вредить мне, уже в открытую. Ну, я ему и ответил. Один раз, зато так метко, что надолго отшибло ему охоту пакостить мне.

Потом случился «Барка́р». История мутная, на самом деле. Пару лет назад Шамиль заключил сделку с турками по совместному строительству плавучего отеля в Белеке. Через какое-то время после начала проекта турки предложили Шамилю выкупить их долю — я отговаривал, но тесть не послушал меня. Позже вскрылись некоторые махинации с поставками некачественных материалов. Загитов занервничал, и сам накосячил: утаив от меня свои планы, он дал большую взятку одному крупному чиновнику, чтоб тот закрыл глаза на кое-какие огрехи. К сожалению, того чиновника вскоре нашли мёртвым при весьма подозрительных обстоятельствах. Началось расследование, всплыл факт взятки, дело разрасталось, как снежный ком. Тут и журналюги подтянулись.