Словно он собрался сделать прыжок. Ну, конечно! Вот, что показалось странным. Он был готов прыгнуть на меня, как тот человеко-тигр из сна. И выражение его лица было почти таким же злым, пугающим и… осуждающим. Будто я сделала что-то, что ему не по нраву.

Окстись, Линара, одёргиваю сама себя. Какие сны, какие тигрочеловеки? Мужик, возможно, просто сплюнуть за борт захотел, а ты тут не к месту из воды нарисовалась, вот он и вознегодовал.

Я раздражённо фыркаю, делаю кувырок и снова ухожу под воду. На этот раз остаюсь там подольше — мне нужно прийти в себя, избавиться от идиотских мыслей. А когда выныриваю, меня ждёт сюрприз.

— Мадам! Внимания, мадам!

От неожиданности вздрагиваю и оглядываюсь. Это что, меня, что ли?

Верхом на сверкающем гидроцикле в мою сторону буром несётся молодой «Аквамен» в форме береговой спасательной службы, и орёт в рупор на ломаном русском с примесью корявого английского:

— Мадам, вернитесь на берег! I repeat: return to the shore!

Парень делает полукруг буквально в паре метрах от меня, и окатывает волной от своего цунами-мобиля, грозясь утопить в любой момент. Это так они спасают?!

Я отплевываюсь, с трудом удерживаясь на воде, но иду на принцип и, задрав нос, спрашиваю:

— А что, собственно, случилось, товарищ?

— Здесь Вам нельзя! Возвращайтесь, please.

— Да, но…

Оглядываюсь по сторонам — буйки ещё далеко, да и народ вокруг спокойно плещется себе.

— Пожалуйста, мадам! Swim to the shore, please!

Да какого чёрта?! Разве здесь запрещено купаться? А как же остальные? Им, значит можно, а мне нельзя? Может, здесь какая-нибудь закрытая зона, только для вип-персон? Но это нигде не указано.

— К берегу, к берегу, мадам! — спасатель явно теряет терпение, и выписывает восьмёрки на воде, отчего меня захлёстывает чуть ли не с макушкой. Да он издевается!

— О’кей, о’кей! Я всё поняла! Но я поплыву туда, there, там мои вещи, ферштейн?

Я жестом указываю на пирс. Парень согласно кивает.

— Если Вам нужна помощь, мадам…

— Hayır, teşekkürler! (*Нет, спасибо!) Придурок… — добавляю тихо, разворачиваюсь и гребу назад.

Возвращаюсь к нашим. Настроение на нуле. Меня выперли с территории пирса, даже ничего не объяснив! Как же так?!

Небрежно швыряю на лежак скомканные вещи, а сама падаю на живот рядом с Аськой и Евгением. Я зла, я очень зла! Мне хочется, как маленькой, дрыгать ногами, бить кулачками и дуро́м кричать, что меня никто не любит. Отвратительно!

— Ну, как окунулась?

— Тёть Лин, смотри, мы почти достроили твой замок!

Сооружение из песка действительно напоминает размноженный на клоны Кёльнский собор с его остроконечными пиками, стремящимися вверх.

— Грандиозно, котёнок, вы молодцы! — отвечаю с натянутой улыбкой, понимая, что не имею права своим раздраем портить ребятам такой прекрасный день. Но Женя сразу замечает мой кисляк.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего. Просто устала с непривычки.

Утыкаюсь носом в песок. Пытаюсь избавиться от негатива. Дышу, считаю пульс, пою про себя песенку из «Маши и Медведя», но ничего не помогает. Мне всё так же обидно до слёз. Вот какого хрена?!..

Ладно, это не единственный пирс на пляже, есть и другие.

— Лин! Иди к нам в тенёк, не лежи на солнцепёке.

— А то сгоришь. Вон, у тебя волосы уже совсем красными стали, — добавляет Аська, грозя мне грязным пальчиком.

— И пусть, — упираюсь, как ребёнок, надув губы. Может, солнце поможет выжечь из меня неприятный осадок от случившегося.

— Тогда не будет с моей стороны наглостью предложить Миледи помазать ей спинку защитным кремом?

Не выдерживаю и смеюсь. Нет, ну, правда, смешно. Теперь он на меня без спроса даже дунуть боится?

— Вы на редкость галантный шателен, мсьё, — подхватываю шутку. — Что ж, так и быть, милостиво позволяю Вам поухаживать за мной.

Евгений отрывается от очередной башни и с готовностью опускается передо мной на колени.

— Прикрой голову.

Мне на голову летит соломенная шляпа, давая моим глазам отдых от яркого света. Я с облегчением их прикрываю. На самом деле жара не сильная, — всё-таки почти середина ноября, пусть и средиземноморье, — но скоро полдень, и солнце уже набрало силу.

— Будет немного прохладно, — наклоняясь, мурлычет мне Женя в самое ухо.

— Жду с нетерпением, — отвечаю в том же тоне, с опозданием понимая, что мы с ним снова флиртуем.

Ну, и пусть. Немного мужского внимания моей подорванной самооценке сейчас не повредит, а то этот… Нет, не «Аквамен» меня бесит, хотя он тоже, но вот тот, «недовольный» с пирса, что посмел смотреть на меня так, будто я ему что-то должна, так просто выбешивает. С какой стати он так на меня смотрел, спрашивается?

Когда я вернулась на пирс собрать вещи, я не заметила его среди отдыхающих. Лишь какой-то амбал в профессорских очках — непередаваемый диссонанс, — стрельнул в меня глазами со своего шезлонга, и снова уткнулся в планшетник, который держал в руках. Но это точно был не он.

А вот тот, что рядом развалился и спал, очень даже возможно. Но с уверенностью сказать не могу: его лицо было полностью скрыто под развёрнутым журналом. Лёгкая рубашка мужчины, небрежно распахнутая до пупа, открывала бронзовый торс, со всеми положенными впуклостями и выпуклостями крепкого мужского тела. Мощные загорелые ноги расслабленно раскинуты по лежаку, а свободные шорты не скрывали внушительной атрибутики матёрого альфа-самца, эдакого хозяина прайда, в полном расцвете физической силы. Ненавижу, когда мужики так откровенно демонстрируют свои причиндалы! И всё же глаза невольно задержались на них. Глупые глаза. Бесстыжие.

Руки Жени продолжают поглаживать мою разгорячённую спину, постепенно увеличивая нажим и радиус захвата, и я, наконец, расслабляюсь.

— Ммм… блаженство!

Отдаюсь сладостным ощущениям под успокаивающий щебет Аськи, которая в деталях расписывает будущий интерьер «моего» замка. Я так и вижу себя спящей в хрустальной кровати, окружённая со всех сторон зеркалами и гигантскими мягкими игрушками. Кошмар, на самом деле, если вдуматься, но я не вдумываюсь, и улетаю.

По-моему, я даже хрюкнуть успела пару раз, когда у Жени завибрировал телефон на месседж.

Вздрагиваю и оборачиваюсь, сбрасывая с себя шляпу. Щурюсь спросонья. Вижу, как Евгений вытирает руки от крема и тянется за смартом. Его брови взлетают вверх, пока он читает сообщение, а потом кидает в мою сторону быстрый взгляд.

— Что? — я непонимающе моргаю, отгоняя дрёму.

Евгений молча качает головой, что-то печатает, отвечая, и откладывает гаджет.

— Коллеги с работы. Не обращай внимания. Так на чём мы остановились?

Но продолжить нам не дали: телефон снова сигналит, в этот раз на вызов.

— А они у тебя настырные, — усмехаюсь я, но Евгений, почему-то, не веселится — наоборот, он хмурится, слушая собеседника. Потом кидает короткое «понял», чертыхается, встаёт, и вдруг накидывает мне на спину парео.

— Жень, ну жарко же, — протестую я.

— Ничего. Целее будешь. И я тоже.

Странное заявление. Сегодня вокруг меня очень много странного.

— Ушла.

Откидываю журнал и принимаю сидячее положение.

— Ну? И на кой ты устроил весь этот цирк? — Аркадий смотрит на меня поверх очков, отложив свой планшетник.

Расстёгиваю до конца рубашку и распахиваю полы, подставляя ветерку свой вспотевший живот. Потом хватаю горсть орешков со стола и кидаю себе в рот.

— Не я устраиваю здесь цирк. Ты видел, сколько она просидела под водой?

— Заир, девчонка плавает, как рыба, она родилась и выросла у моря!

— И что? Я вот родился и вырос в Москве, и всё равно не доверяю коробке-автомат.

Зотов недовольно кряхтит:

— И где тут связь?