– А я про тебя думал, – неожиданно для самого себя выпалил Ратислав и густо покраснел, будто сказал что-то неприличное.

– Правда? – В глазах Руменики заиграли золотистые искорки, – Представь, я о тебе тоже думала. О твоем вчерашнем выстреле.

– Делов-то! – махнул рукой Ратислав. – Выстрелил и попал.

– Ты вчера всех спас. Принца, меня, Хейдина, девушку эту, Липку. Вот только Акуна не успел спасти. Как ты додумался, что надо грифа бить?

– Сам не знаю. Летал он над двором, будто вестник какой нехороший, прям напрашивался на стрелу. Вот и стрелил я его. А получилось, что навию-то убил!

– Ты будешь славным воином, Ратислав. Вот увидишь.

– А почему ты Заряту принцем зовешь?

– Он и есть принц. Это долгая история, как-нибудь потом расскажу.

– Стал-быть, ты сама принцесса?

– Ага, принцесса, да не того замеса – корона маловата, а жопа толстовата… Ой, прости, я не хотела!

– Здорово ругаешься! – восхитился Ратислав. – Принцессы, выходит, тоже ругаться умеют?

– Еще как! Меня старуха воспитывала, так она ругалась, как пьяный матрос. Каких только слов я от нее не услышала! Знаешь, она, когда пьяная бывала, так начинала браниться, что со всего дома слушать приходили. Так что по воспитанию я и не принцесса вовсе.

– Я вот мыслил, что принцессы да королевны в платьях золотых ходят, на золоте пьют и едят, – сказал Ратислав. – А ты другая какая-то. Одета, как мальчишка, ругаешься, как мальчишка. Только…

– Что только?

– Красивая очень.

– Да? А что во мне красивого?

– Глаза. У нас в деревне никого с такими глазами нет. Маленка вроде тож кареглазая, да только у нее в глазах такого блеска нет.

– А что еще во мне красивого?

– Волосы красивые. И вообще, вся ты красивая, – Ратислав смутился. – Извини, коли что не так сказал.

– Ты очень хорошо сказал. Мне приятно слышать, что я тебе нравлюсь.

– Я ведь того… пришел к Заряте, посмотреть, как и что. Спит он?

– Спит, – Руменика вздохнула. – Жара нет, но теперь он стал какой-то холодный, будто мертвый. Акун покойный говорил, через это все ему надо пройти. Будем ждать.

– Будем, – повторил Ратислав, толком не зная, что ему говорить.

– А жаль, что ты без лука, – с лукавым блеском в глазах сказала Руменика. – Ты бы меня стрелять научил. Страсть как мечтаю научиться стрелять из лука!

– Да хошь сейчас прям и научу! – Тут Ратислав вспомнил, что наврал про руку, смутился. – Вот только рука у меня пройдет, тогда и постреляем зараз…

– Ага, герой пришел! – Хейдин вышел из двери, помахал Ратиславу рукой. – Слышу, на улице говорит, а в дом не входит. Ты что-то припозднился сегодня.

– Я… я спал крепко, – ответил Ратислав с небрежным поклоном.

– Ладно, я все равно утром был занят. О могиле Акуна надо было похлопотать. Чего в дом не заходишь?

– Мы разговариваем, местьер Хейдин, – сказала Руменика. – Ратислав обещал меня научить стрелять из лука.

– И научит, – серьезно сказал Хейдин. – Я его учил, но только вижу, он и без моих уроков лучник, каких поискать. Такой выстрел, какой он сделал вчера, мог сделать только великий стрелок. Как ты догадался, что уязвимое место – это гриф?

– Не знаю. Просто решил в него выстрелить.

– Это не просто так, – заметил Хейдин. – внутренний голос подсказал тебе, что это единственный способ поразить врага. Такое качество может быть только у великого воина. И потом, ты спас мне жизнь. Я твой должник и хочу хоть как-то оплатить свой долг.

– Ничего мне надо, – отрезал Ратислав, которому почему-то не хотелось ничем быть обязанным Хейдину.

– Я ведь от чистого сердца, – пояснил Хейдин. – Моя черная кольчуга отныне твоя.

– Нет, я не могу! – Ратислав замотал головой. – Это слишком дорогой подарок.

– Нет ничего дороже жизни, а ты мне ее вчера спас. Запомни, парень – Легата убил ты. По совести, его меч, который сейчас у меня, должен принадлежать тебе. Я забрал его не потому, что это мой трофей. Меня обязали его взять. Так что кольчуга твоя. Обратно я ее не возьму.

«А Липка твоя!», – подумал Ратислав, опустив глаза.

– Местьер Хейдин, я сказала Ратиславу, что он обязательно будет великим воином, – заметила Руменика. – Таким же великим, каким был Акун.

– Конечно. Тем более что этой стране нужны великие воины. Пойдемте в дом, поедим. Думаю, Ратислав, ты сегодня с утра ничего не ел.

– Я ел! Я ведь так просто зашел.

– Ты еще не зашел, – улыбнулся Хейдин. – Самое время зайти и выполнить свое желание.

Пшенный кулеш с салом получился вкуснейший, и Ратислав уплетал его за обе щеки. Руменика, быстро съев свою порцию, опять убежала к лошадям, послав Ратиславу на прощание лукавый взгляд. Липка выглядела усталой – лицо ее было бледнее обычного, под глазами темнели синяки. Ратислав не решался смотреть на нее и только изредка бросал на девушку жаркие мимолетные взгляды.

– Зарята-то не ест ничего, – заметил он, доев кулеш.

– Не ест, – согласился Хейдин. – Может, так оно и нужно.

– Как бы не помер.

– Я пойду посуду помою, – сказала Липка, сердито посмотрев на Ратислава. Собрала со стола чашки и оставила мужчин вдвоем. Хейдин с укоризной посмотрел на юношу.

– Не говори при ней таких вещей, ладно? – попросил он.

– А что она? Думает, только ей Заряту жалко? Думает, только она любить может?

– Ах, вот ты о чем… – Хейдин вздохнул, покачал головой. – Ну что ж, давай поговорим о Липке. Ты ведь со мной о ней собрался говорить?

– О чем же говорить будем?

– О ней, о тебе и обо мне.

– А чего говорить-то? Нечего говорить.

– Ты ее любишь, так?

– Ну и что?

– И я люблю ее. Скажу тебе больше: она любит меня. Тебя она тоже любит, но как брата.

– Ага, как брата! – Ратислав запустил пальцы в свою спутанную шевелюру. – Я ее знаешь, как любил? Жизнь за нее готов был отдать! А она не увидела, не разглядела. Местные парни ее стороной обходили, а я к ней всей душой. Два года о ней вздыхал. Да только ты приехал и…

– Что «и»? Договаривай.

– И все, не нужен стал Ратислав. Несправедливо это, неправильно.

– Я тебя понимаю, Ратислав. Тебе сейчас больно, обидно. Но ты должен понять Липку. Это ее выбор. Если бы она выбрала тебя, то с ней рядом сейчас был бы ты, а не я. Понимаешь?

– Рассудком понимаю, но сердце все равно болит.

– Оно и будет болеть. Любовь – штука сложная. Часто случается, что те, кого мы любим, не замечают нас, и наоборот. Любовь заставляет людей совершать странные поступки и принимать непонятные решения. Но она всегда прекрасна, даже когда ты не добился взаимности.

– Это ты так говоришь, потому что Липка с тобой.

– Да, она со мной, – Хейдин улыбнулся. – И я счастлив. Мне очень не везло в любви. Много лет я был одинок. Я всего лишь простой солдат, у меня нет ничего, даже собственного угла. Женщины избегают таких, как я. У одних женщин я вызывал жалость, у других – пренебрежение, третьим не нравилась моя любовь к свободе. У меня была девушка – давно, много лет назад. Теперь у меня есть Липка, и я не оставлю ее. Она моя плоть и кровь. Боги создают людей так, что они обречены всю жизнь искать свою судьбу, и когда находят друг друга, приходит любовь. Ты еще не нашел свою судьбу. Поверь мне, твоя любовь впереди. Ты любишь Липку, и это прекрасно. Но настоящая любовь – она другая. И ты это узнаешь, может быть, очень скоро.

– Никого я не полюблю, – буркнул Ратислав. – Останусь бобылем, не женюсь никогда!

– Других слов я и не ожидал! – серьезно сказал Хейдин. – Мне тоже было семнадцать лет, и я был влюблен в дочку нашего соседа. О, она была прекрасна! У нее были огромные голубые глаза и золотые волосы, как у богини-воительницы Каи. В нее были влюблены все окрестные мальчишки, но я пользовался у нее особым доверием. Как я гордился тем, что мне было позволено то, что не было позволено никому – провожать первую красавицу домой и танцевать с ней в День Костров! Парни мне завидовали и даже грозились меня побить, по все это было неважно. Прошел год, и моя любимая неожиданно вышла замуж. Это случилось так внезапно, что я даже не понял, что потерял ее навсегда. А когда, наконец, понял, поступил как ты сейчас – дал себе клятву никогда больше не влюбляться и никогда больше не жениться.