- Но ведь все совпадает, - возразил я. - В книге, которую дал нам Дуззар, описывается история массового убийства мирных жителей. Часть из них была утоплена, часть сожжена. А Дуззар говорит, что одержимых рвало водой, и на теле у них появлялись ожоги как от огня. И эти голоса...

      - Эвальд, ты мне веришь? - Эльфка от избытка чувств даже ножкой притопнула. - Это не наша магия. Это что-то другое.

      - А какая разница, наша не наша? - заметил Домаш. - Один бес колдоба зловредная. Ненавижу я все это чародейство всеми своими печенками. Ненавижу и боюсь.

      - Никогда бы не подумала, что отважный роздолец кого-то боится, - с легкой насмешкой произнесла Элика.

      - А ты не смейся, милая дева, не смейся! Мне семнадцать годков от роду было, когда отец мой захворал. Занемог страшно, то озноб его бил, то пот прошибал, живот распух у него, как у бабы на сносях, лежал пластом и все стонал. Наш местный знахарь сказал, что отец заболел оттого, что по дороге домой в корчме ледяного пива пару кружек выпил, но ничем помочь не мог. Тогда матушка выгнала знахаря и объявила награду в пять золотых монет тому, кто мужа ее исцелит. И вот пришла к нам в Бобзиглавицы старуха - страшная, черная, тощая, лысая, да еще с бельмом на одном глазу. Только глянула на отца и сразу сказала: "Чую черный дух от мужа твоего, паненка. Порча на нем. Коли хочешь спасти его, следи, кто над домом вашим летает, и убей его". Маманя так и сделала: собрала слуг да воинов и велела следить, что в небе над домом появится, а коли появится, бить без жалости. Я со своим луком тоже с ними пошел. В первый день воробьев да галок настреляли - страсть! Гору целую. А старуха нам: "Дураки вы! Ночью зло прилетает, ночью и смотрите!".

      - И что дальше было? - спросил я, поскольку почтенный байор сделал слишком уж длинную паузу.

      - В следующую ночь отцу совсем худо сделалось, мать от него не на шаг и мне говорит: "Не уходи далеко, вдруг помрет хозяин наш, так хоть перед смертью благословит тебя!". А у меня одна мысль - увидеть, кто же такую немочь на наш дом напустил. Как у отца приступ прошел немного, я хапнул лук в сенях - и на улицу. Ночь звездная такая, сверчки поют. На башнях вокруг усадьбы факелы горят, воины отцовы сторожат. И я во дворе один как перст. И тут вдруг сразу десяток голосов как завопили: "Вон он! Бей!". Стрелы засвистели со всех сторон. Я только-только лук вскинул, и вижу - прямо к колодцу с неба какой-то ком черный свалился. Подошел я и задрожал прям: лежит на земле ворон, чернющий и здоровенный, чуть ли не беркута величиной, а главное - клюв у него железный. Враган, будь он проклят.

      - Враган?

      - Ну да. Прислужник колдовской, вестник горя. Кто-то из молодцов ему прямо в голову стрелой попал. - Тут Домаш опять сделал многозначительную паузу. - Поцепили мы вражину палками и в костер, чтобы сгорела в пепел.

      - И что, поправился отец?

      - Поправился. Уж наутро лихорадка его оставила, а через две недели он на коня мог садиться. Спасла ему жизнь та старуха. Так что не люблю я колдовства проклятого, по мне лучше с сотней урулов встретиться в чистом поле, чем с одним колдуном или мертвяком.

      - Тем не менее, врагана этого простой стрелой убили, а отец твой выздоровел, - заметил я. - Так что не все так ужасно.

      - Может, не так ужасно, - проворчал роздолец, - но как вспомню, какие ноги у меня слабые стали, когда я врагана того увидел, до сих пор сам себе становлюсь противен.

      - Элика, ты говорила, что чары в Фор-Авеке не имют отношения к твоему народу, - сменил я тему. - Тогда что же это такое?

      - Я не знаю. Пока не знаю. Надо послушать голоса.

      - Ага, они заползут нам в голову, и мы станем бесноватыми, - сказал Домаш.

      - Ты можешь не идти с нами, байор, - ответил я.

      - Ну, уж нет! Вместе так вместе. И потом, один бес, где эти голоса нас найдут - то ли на стене, то ли в этих покоях.

      - Верно, - Элика наградила роздольца благодарным взглядом. - Не беспокойтесь, я смогу нас защитить.

      - Не слишком ли самоуверенно?

      - Думаю, нет. Если это действительно неупокоенные души, как считает Дуззар, они не слишком опасны. Все астральные существа не смогут пройти через защитный барьер даже второго порядка, не говоря уже о первом или высшем. А мне ставить такие барьеры приходится довольно часто.

      - Постоянно общаешься с астральными существами?

      - Не только. Иногда и с демонами приходится.

      - Тьфу, помоги нам пресвятая Матерь! - Домаш замахал руками. - С такой-то поганью?

      - Интересно, - я внимательно посмотрел на эльфку. - Я слышал, что общаться с демонами может только эльф, обладающий силой Нун-Агефарр.

      - Неверно, Эвальд. Общаться с демонами может даже арас-нуани. Владыка Нун-Агефарр способен вызывать демонов, а это разные вещи.

      - Неужели фламеньеры поощряют контакты с демонским миром?

      - Их интересует только одно - сила, которая позволит братству бороться с врагами империи. Все остальное неважно. Поэтому магам дана большая свобода действий. Но и контроль соответствующий. Каждый маг обязан отчитываться не только перед инквизиторами братства, но и перед Охранительной Ложей, а она жестко следит за соблюдением всех правил и беспощадно карает любого, кто их не соблюдает.

      - Элика, скажи честно - что могла искать твоя сестра на Порсобадо?

      - Наследие. Если святилище и в самом деле связано с историей, рассказанной в книге, Кара могла заинтересоваться двумя вещами - судьбой бесследно исчезнувших служителей во главе с То-Брианелем, либо артефактами, которые могли остаться в святилище со времен короля Ллианара, а то и с более ранних времен.

      - А какой в этом смысл? Предположим, Кара нашла бы объяснение тому, как служители смогли избежать мести жестокого короля. Что это дало бы?

      - Ты не понимаешь? - Эльфка хмыкнула. - Се ма нуайн, салард - ты совсем еще дитя. Континентальные виари во времена Второй эпохи обладали многими умениями и знаниями, которые мы утратили. Например, умением открывать пространственные и временные порталы, при помощи которых можно было материально перемещаться, куда захочешь. Если представить себе, что служители покинули осажденное святилище через такой портал, он мог сохраниться, или же остались какие-то записи, элементы этого портала, артефакты, позволяющие работать с временем и пространством. Это были бы очень ценные находки для Академии.

      - Погоди-ка, - сказал я, захваченный новой мыслью, - в замке Халборг мы слышали, что этот сулийский маг, Ирван Шаи, использовал эльфийские артефакты для открытия портала, через который он собирался куда-то отправиться сам - или отправить свою возрожденную вампиршу. Получается, что магистры Суль уже сегодня владеют кое-чем из вашего наследия?

      - И это очень тревожит и Высокий Собор, и Академию. Теперь понимаешь, что случится, если в лапы властелинов Суль попадут наши древние знания?

      - Представляю. Прямая транспортировка нежити в имперские земли. Возрождение вампиров и прочей дряни с использованием хронотехнологий, так?

      - Именно.

      - И после всего этого Высокий Собор считает, что наш главный враг - это Тервания?

      - Эвальд, есть большая политика, а есть тайная политика. Армия империи составляет почти сто тысяч человек. Это храбрые и преданные воины, которые созданы для войны и распевают веселые песни, отрезая кинжалами носы своих пигаш. Они непобедимы в бою с людьми, но мало пригодны для отпора нежити. Для этого нужны фламеньеры. Воины, владеющие не только мечом и копьем, но и магией. Однако охота на маликаров в древних руинах или топлецов и козлаков в роздольских болотах - занятие, недостойное рыцарей. Кому охота месить грязь, мерзнуть, рыскать по сырым подземельям и заброшенным склепам? Кому нужны битвы, о которых никто нигде не говорит, не прославляет их героев, не слагает о них героических песен? Поэтому и фламеньеры изменились, сами того не заметив. Грозные истребители вампиров и прочих демонских тварей превратились в обычный рыцарский орден. Охотой на нежить занимаются только персекьюторы, инквизиторы, да служащие братству боевые маги, а потомки знатных семейств Элькинга, Апремиса, Аверны, Лотарии и имперских маркграфств, надевшие фламеньерские плащи, мечтают о настоящей войне - и войне победоносной. Легкой, яркой, с реющими по полю флагами и пением рогов, приносящей славу и почести. Войне, в которой, погибнув на поле боя со славой, не восстают однажды ночью из могилы. Войне, совсем не похожей на ту, что веками ведет мой народ. Поэтому империя и старается не будить настоящего зверя - Суль. Тервания более удобный враг, чем могущественные магистры-чернокнижники.