— Я сейчас выстрелю, — прошептал Гарбуш. — В этих, которые впереди. И сразу бежим. Ясно?

— А я топор метну, — сказал Дикси. — У меня еще один есть.

— Хорошо. Но только после того как я...

Калеки побежали, и Гарбуш, повернувшись к ним спиной, выстрелил из двух огнестрелов.

На этот раз он не рассчитал: отдача оказалась слишком сильной. Его отбросило назад, на Кепера, тот присел, чтобы не упасть, Гарбуш перелетел через него и свалился на край моста. Слыша вопли и крики над головой, гномороб попытался ухватиться за доски, но, перекувырнувшись через край, полетел вниз.

Он погрузился с головой, успев вдохнуть, и все же глотнул воды. Сильное течение поволокло его прочь. Гарбуш согнулся, содрал с плеча перевязь, задергал руками и ногами, пытаясь всплыть. Как только топоры перестали тянуть его ко дну, течение подхватило легкое тело. Гарбуша вынесло на поверхность, фыркая и плюясь, он оглянулся — дерущиеся были уже далеко. На фоне неба мелькали фигуры, сквозь плеск доносились крики, затем возникла вспышка, громыхнул выстрел. Канал стал шире, повернул — и мост исчез из виду.

Воду наполняла взвесь глины, в ней плавала тина и водоросли, какие-то зеленые хлопья, тонкие белесые корни, на поверхности качались острова пены. Трижды Гарбуша проносило под мостами-арками, несколько раз канал круто поворачивал — и все время течение было таким быстрым, а голые глиняные берега такими крутыми, что гномороб не мог выбраться.

Поток нес его к центру тюремного мирка, все дальше от внешней стены, границы, за которой тянулись городские кварталы. Теперь ничто не напоминало о том, что вокруг — Фора. На берегах возникали и быстро исчезали то длинные бараки, то кривые башни, безлистые деревья, виселицы, диковинные, уродливые здания непонятного предназначения. Некоторые горели, серый дым стелился по земле.

Поток вновь повернул, впереди возникла земляная насыпь. Солнце зашло, хотя пока еще было светло. Тень от насыпи легла на землю и воду канала.

Берега сблизились; Гарбуш решил, что теперь сможет выбраться, но сильный поток закрутил его, потянул ко дну, тут же выбросил на поверхность — и вновь поволок вниз. Вода заклокотала.

Гарбуш успел разглядеть, что канал рассекает насыпь напополам. Он стал совсем узким, берега почти сомкнулись над ним — гномороб будто очутился в земляной трубе. На мгновение стало темно, бурлящая вода устремилась вниз. Короткий водопад закончился озером; с одной стороны полукругом высилась насыпь, с другой тянулся заросший кустами пологий берег. Вынырнув, гномороб разглядел тела людей в кандалах, неподвижно лежащие на склонах насыпи среди завалов глины. Между ними валялись кирки и лопаты.

Гарбуш устал, потяжелевшая одежда тянула ко дну, сердце колотилось, болела грудь. Он не сразу различил границу, где заканчивалось озеро и начинался берег — водная поверхность и земля имели одинаковый цвет. Наполненная грязью вода напоминала помутневшую от времени бронзу; она не плескалась, только вокруг гномороба возникали мелкие волны. Гарбуш проплыл мимо застывшего на поверхности трупа, зацепив ногой дно, попытался выпрямиться, но ступни погрузились в ил. Он так и не встал — добравшись до жирной, пахнущей тиной земли, пополз. Хватаясь за сухие стебли, поднялся на колени, вновь попробовал подняться, не смог и пополз дальше, разводя растения руками.

Наконец земля стала твердой, и гномороб выпрямился. Грязь облепила его со всех сторон, пропитала одежду. Ноги дрожали. Густой болотный запах не позволял глубоко вздохнуть, от него начинала кружиться голова.

Гарбуш посмотрел на озеро, на стену насыпи, завалы глины и тела людей и пошел через заросли, хлюпая сапогами в мягкой земле. Остающиеся позади следы тут же наполняла жижа. Здесь не чувствовался запах гари, не было ни огня, ни дыма, но в воздухе висел влажный туман.

Топкий берег закончился, земля стала твердой, потом ее сменил камень. Гарбуш нагнулся, провел рукой по аккуратно уложенным булыжникам, пошел быстрее. Туман поредел, из него выступил высокий силуэт. Через несколько шагов гномороб различил башню. Он побежал, спотыкаясь; достигнув площадки перед строением, остановился.

Туман исчез вовсе, но гномороб не мог толком разглядеть башню: ее окутывало темное облако. Оно висело неподвижно, но внутри что-то беспрерывно шевелилось, сновало из стороны в сторону. Подойдя ближе, Гарбуш увидел деревянный люк у основания башни. Он не мог понять, в чем тут дело, то ли зрение помутилось, то ли вблизи здания пространство и впрямь уплощается, теряет глубину?

Тонкий, едва слышный звон достиг ушей. Воздух дрожал, напитанный какой-то силой, поднимающейся из-под камней и земли. В мертвой тишине гномороб присел возле люка.

Огляделся: вокруг никого, ведущая от башни узкая дорожка, извиваясь между зарослями, исчезает в тумане. Гарбуш ухватился за скобу на люке, приподнял его и заглянул. Короткая деревянная лестница, за ней — коридор с земляными стенами, озаренный ровным светом. В стенах проемы, укрепленные деревянными рамами... Мгновение Гарбуш видел все это, а потом отпрянул, прикусив язык, распластался на камнях. Он не отличался чувствительностью, но от силы ударивших из люка миазмов скрутило живот и зазвенело в голове. Это был не запах, гномороб ощутил нечто другое: чужие чувства, бьющие из подземелья боль и страх. Гарбуш сжал голову руками, зажмурил глаза.

И услышал негромкий стук. Гномороб потянулся к перевязи, вспомнил, что ее нет, достал из сапога короткий стилет, приподнялся, занося оружие, чтобы ударить того, кто приближался к нему. По дорожке между кустов к зданию брели двое карл. Дикси тяжело припадал на костяную ногу. Лоб и правая скула Кепера кровоточили.

— Мы... — начал Дикси громко, но Гарбуш махнул рукой и показал вниз. Дикси, помедлив, кивнул. Гномороб оглядел друзей — у них были такие же, как у него, стилеты. Кепер держал огнестрел.

— Заряжен? — шепотом спросил Гарбуш.

Кепер губами беззвучно ответил: «Да».

Гарбуш открыл люк и начал осторожно спускаться. Хуже всего, если Ипи не окажется здесь, если она в какой-нибудь камере... Как же тогда ее искать?

Он спустился до середины лестницы, теперь его голова оказалась на уровне земли. Дикси присел возле люка. Миазмы боли текли навстречу, плескались в сознании. Они были невидимы, и в то же время Гарбуш ощущал их цвет — синий, с зеленоватым отливом, как у брюшка навозной мухи. Гномороб спустился еще на две ступени. Как искать Ипи, если ее здесь не окажется? По Острогу можно бродить много дней, он уже понял, насколько велика тюрьма. Оружия почти не осталось, и если...

Из дальнего конца коридора донесся крик. Гарбуш рухнул на пол, вскочил и побежал, слыша сзади восклицания друзей.

Он влетел в помещение с низким потолком, увидел пылающий горн, булькающую тромпу у стены, верстак, полки на стенах — все это плоское, как картина на холсте, сквозь который льется тяжелый янтарный свет. Посреди кузницы спиной ко входу стоял сутулый человек с очень длинными волосатыми руками, облаченный в штаны и фартук. Вот он-то был объемный — большой и темный, настоящий. Рядом на козлах лежало устройство, состоящее из прутьев, штанг, винтов, игл и лезвий, из железа, дерева и кожи. В нем, окруженная звенящим сине-зеленым облаком, извивалась и кричала Ипи. Гарбуш бросился вперед, споткнулся и, падая, вонзил стилет в ляжку человека.

Мастер Бонзо, охнув, глянул себе под ноги, схватил ударившего его человечка за шиворот и отшвырнул — прямо на двух других, как раз вбегающих в кузницу. Когда стилет пронзил ногу, рука Бонзо лежала на пруте возле боковой штанги, от неожиданности мастер дернул его, и прут сместился так, что короткий штырь указал на седьмую, последнюю засечку. С разных сторон к телу подопечной протянулись тонкие спицы, снизу поднялись отточенные крючки, провернулись шестерни с острыми зазубринами. Девица тут же умолкла. Кузнец рывком вернул прут в первоначальное положение.

Он зарычал от гнева. Преодолев многочисленные препятствия, усовершенствовав Дивораму, Бонзо достиг самой ответственной части испытания, только-только начал нащупывать равновесие между силой боли и чувствительностью подопечной — и вновь помеха!