Он с досадой оглянулся. Гарбуш находился в дальнем конце пещеры, том, что за ковчегами. От них по наклонному полу тянулись ровные, хорошо отшлифованные доски, уложенные в длинный ряд так плотно, что зазоров между ними не оставалось. Настил шел с небольшим уклоном до самых ворот, возле которых расположился Гарбуш, — массивных деревянных ворот, укрепленных железными полосами, с засовом, который могли приподнять лишь пятеро хорошенько поднатужившихся карл.

За ковчегами горели огни, а здесь было темно и пусто. В ковыляющей к нему фигуре гномороб узнал Дикси.

— Чего тебе? — спросил Гарбуш, когда малец приблизился.

— Что ты делаешь?

Гномороб не хотел пока, чтобы другие видели эту штуковину. Во-первых, он вовсе не был уверен, что она заработает, во-вторых, не придумал для нее названия. Ведь название — это очень важно. Без названия новая вещь как бы еще не закончена. Сколько ни замазывай смолой швы, ни крой лаком и ни высушивай, штуковина так и останется штуковиной, то есть чем-то не очень определенным, недоделкой, — пока сознание раз и навсегда не свяжет ее с каким-нибудь словом.

— Неважно, — проворчал Гарбуш. Он завернул штуковину в холстину и спрятал под настил. — Чего тебе надо?

Дикси пояснил:

— Великий чар зовет.

— Опять собрание?

— Да, но не общее, а только у тех, кто отправляется в экспедицию.

— Ух ты! — обрадовался Гарбуш и стал вытирать руки о фартук. — Наверное, сейчас, наконец, все расскажут.

— Идем быстрее, а то пропустим. Поднявшись вдоль настила, они обошли ковчег.

Дальше стояли печи, наковальни и верстаки, у которых трудились гноморобы.

Строительство малого ковчега подходило к концу. Рабочие уже сделали обшивку, покрыли ее лаком, изобретенным добрым мастером Лейфой. Ковчег лежал на платформе с колесами, рядом другие рабочие раскладывали полотнища емкостей. Их сделали из крученого шелка, теперь карлы пропитывали его особой смесью. По заказу Доктуса торговцы привезли откуда-то издалека вещество под названием гуттаперча. Гарбуш тогда очень заинтересовался и узнал, что это — смола деревьев, которые в Зелуре не растут. В коре делают надрез, смола вытекает и быстро твердеет на воздухе. Для размягчения ее погружают в кипяток, а затем помещают в особые сосуды для перевозки, уже в мастерской гуттаперчу растворяли над огнем в больших железных тазах, добавляли льняное масло, а после мел, чтобы смесь стала гуще. Тафту из крученого шелка в верхней части оболочки сшили двойным слоем, так как там, по словам мастера Лейфы, она будет подвергаться наибольшему давлению газа. Тафта после пропитки смесью гуттаперчи и льняного масла с мелом становилась непроницаемой для влаги и подземного газа, которым Лейфа собирался наполнить емкости.

Гарбуш пошел было дальше, но Дикси окликнул его:

— Погоди. Нам наверх, — и стал взбираться по висящей вдоль борта веревочной лестнице с деревянными ступеньками.

— Почему наверх? — удивился Гарбуш.

— Так ведь там все и собрались.

Гарбуш окинул взглядом громаду ковчега и полез следом.

— Это называется штормтрап, — затараторил Дикси сверху. — А это — шкафут... — он стукнул костяной ногой по широкой доске, что тянулась вдоль борта. — Чтобы от кормы к носу можно было пройти. Добрый мастер Лейфа когда-то плавал на корабле и сказал, что мы будем использовать уже придуманные слова...

— Знаю, — перебил Гарбуш. — Отец говорил.

Они направились к носу ковчега. До сих пор мастер Лейфа не разрешал подниматься сюда никому, кроме рабочих, и Гарбуш крутил головой, разглядывая пещеру: он еще ни разу не видел ее с такой высоты. Слышались беспрерывный лязг, шипение и бульканье. К каменным сводам поднимался дым и жаркий пар, красные огни метались в полумраке. Между ковчегами виднелись три кожаных пузыря, накрывающих выходы газовых колодцев. По сути, это были узкие шахты, пробитые от глубинных каверн, полных подземного газа. Его собирались подвести к емкостям посредством сшитых из холстины гибких трубок.

На ковчеге пахло лаком и сосной. В носовой части перед шканцами толпились молодые гноморобы, стояли бочки с пресной водой, еще не спущенные в трюм. На возвышении сидели мастер Бьёрик и Доктус. Ноги чара доставали до палубы, а короткие ножки доброго мастера болтались в воздухе. Под шканцами было помещение, ведущая в него приоткрытая дверь оказалась как раз между ног Бьёрика.

Юный Кепер помахал рукой и стал протискиваться к ним, но тут добрый мастер произнес:

— Сядьте все, начинаем. Дикси, а тебе придется уйти.

Гноморобы зашептались, поглядывая на оторопевшего Дикси.

— Почему уйти? — спросил тот.

Бьёрик покосился на Доктуса Савара, но аркмастер сидел, склонив голову, и, казалось, не замечал, что происходит вокруг.

— Это из-за моей ноги, да?

Не поднимая головы, великий чар заговорил так тихо, что усевшиеся на палубе гноморобы были вынуждены умолкнуть.

— Все дело в грузе, который ковчег может поднять. Эта опытная модель — небольшая. Мы использовали самые легкие сорта древесины, но и емкости здесь будут меньших размеров. А ведь придется взять с собой много провизии. Я уже заплатил торговцам, завтра подъедут четыре телеги с солониной, овощами, хлебом и вином. И еще оружие. И вода. Ковчег не сможет поднять всех. Мы пытаемся облегчить его любыми способами, убираем всякий лишний груз. К сожалению, после всех расчетов было решено несколько сократить количество членов команды.

В глазах Дикси стояли слезы.

— Нет, это из-за ноги! — воскликнул он. — Вы считаете меня лишним грузом из-за ноги!

— Юный Дикси! — повысил голос Бьёрик. — Как ты смеешь?

Гарбуш привстал. Он не умел молчать, когда в его присутствии происходило что-то, по его мнению, неправильное.

— Но зачем брать столько провизии? Целых четыре телеги! Мы не так уж много едим.

Доктус Савар развел руками.

— Юный Гарбуш! — Бьёрик явно начал сердиться. — Как ты думаешь, великому чару нравится тратить свои деньги просто так? Мы долго рассчитывали количество членов команды и провизии. В пути пополнить запасы будет негде. Даже воды негде взять. Мы...

Тут Гарбуш совершил то, что считалось проявлением крайней невежливости для юного карлы: он перебил мастера.

— Почему негде? Разве мы не можем пополнять запасы на земле?

Лицо Бьёрика побагровело. Он набрал в грудь побольше воздуха, но Доктус положил руку ему на плечо, и добрый мастер, с шумом выдохнув, процедил сквозь зубы:

— Юный Гарбуш, я уже неоднократно говорил тебе: ты глуп. Опускать и поднимать ковчег? Ты представляешь, что для этого понадобится травить газ из емкостей, а после вновь надувать их? Мы можем сделать это здесь, в мастерских, но где ты намереваешься взять газ в пути?

— Необязательно спускать газ, — возразил Гарбуш. — Когда ковчег прилетит туда, куда собирается прилететь, как вы опустите его? Сбросите якорь, зацепитесь за что-то, за какое-нибудь дерево, и воротом подтянете к земле. Точно так же можно будет поступать и в пути.

— А если мы будем пролетать над землями врагов? Или там, где нет ничего живого? А если... — Бьёрик вдруг замолчал, вспомнив что-то, и неуверенно покосился на Доктуса Савара.

— Великий чар, об этом вы сами собирались рассказать им, — пробормотал он.

Доктус, глазами найдя в толпе гноморобов Гарбуша, сказал:

— Ковчег полетит не над землей. Мы ожидаем, что на протяжении всего пути... во всяком случае, большей части пути под ним будет вода.

После этих слов надолго воцарилась тишина.

— Мы отправляемся на запад? — произнес Дикси, забыв, что он-то уже никуда не отправляется. — Над океаном?

— Но зачем? — Гарбуш вконец растерялся. — Ведь там ничего нет.

От отца гномороб слышал, что в океане неподалеку от берега есть несколько островов — но и все. Дальше — одна только вода. Несколько кораблей, капитаны которых надеялись найти новые земли, так и не вернулись.

Гарбуш засопел — этот звук у него обычно сопровождал либо напряжение чувств, либо усиленное движение мыслей в голове.