Но обман не потребовался, так как пара вертолетов пронеслась двумя милями восточнее них. Шон видел их силуэты, похожие на уродливых комаров, черные на фоне разгорающейся зари. А несколькими минутами позже послышались громовые раскаты от их пушек и взрывы ракет, которыми обстреливался еще один оплот РЕНАМО среди каменных холмов далеко позади них.

Шон повел колонну дальше, а мельком увиденные ими вертолеты, прозванные солдатами «летающей смертью», значительно ускорили темп их продвижения. Час спустя колонна по почти отвесному склону спустилась в ущелье, по дну которого тянулось русло пересохшей реки и где находились пещеры, в одной из которых в свое время были спрятаны «Унимоги».

Забравшись в благодатный сумрак пещеры и опустив на землю тяжелый груз, они почувствовали себя почти дома.

— Никаких костров, — предупредил Шон. — И не курить.

Они перекусили сухим пайком, состоящим из черствых кукурузных лепешек и вяленой рыбы, и затем заснули, как стая охотничьих собак, изнуренных дневной охотой, свернувшись на неровном полу пещеры.

Шон в дальнем конце пещеры позади естественно образовавшейся стенки из песчаника нашел место для Клодии. Он расстелил одеяло на каменистом полу, она села, скрестив ноги, и принялась жевать свой неаппетитный паек, но, не съев даже половины, повалилась на бок и заснула еще до того, как ее голова коснулась пола. Шон укрыл ее другим одеялом, потому что в глубине пещеры было прохладно, а сам направился к выходу.

Альфонсо уже развернул антенну маленького портативного ультракоротковолнового радио. Он склонился около работающего на небольшой громкости радио, слушая доклады полевых командиров РЕНАМО в штаб-квартиру генерала Чайны.

— Плохи дела, — мрачно сказал он. — ФРЕЛИМО выйдет на берег уже завтра к полудню, и если генерал не отступит, его разобьют.

Альфонсо замолчал, распознав среди беспорядочных помех их позывные.

— Да, Банановый куст, это — Боров, — ответил он в маленький ручной микрофон, затем произнес личное секретное установленное кодовое слово: «Кока-кола!» Шон улыбнулся, так это было типично для современной Африки, тем временем Банановый куст дал отбой и отключился. В следующий раз им предстояло выйти на связь завтра утром, когда судьба операции так или иначе уже будет решена.

Альфонсо принялся сворачивать антенну и упаковывать радиостанцию, а Шон тем временем смотрел, как пятеро солдат под чутким руководством Джоба метут терновыми вениками песочное русло реки, чтобы уничтожить следы, оставленные прошедшей здесь колонной.

Наконец Джоб вернулся обратно ко входу в пещеру, и Шон спросил:

— Караульные?

— На каждой из вершин, — Джоб указал на окружающие их горы. — Я перекрыл все подходы.

— Хорошо. — Шон вместе с ним вернулся обратно в пещеру. — Пора распаковать и запрограммировать «стингеры».

Почти час они потратили на то, чтобы собрать пусковые установки, подсоединить аккумуляторы и вставить дискеты в микрокомпьютеры. Наконец «стингеры», заряженные и запрограммированные на «двуцветную» последовательную атаку на вертолет, были вручены первым номерам расчетов.

Шон взглянул на часы и был приятно удивлен, увидев, что они все еще идут, несмотря на то, как он с ними в последнее время обращался.

— Теперь можно несколько часов вздремнуть, — сказал он Джобу, но ни тот, ни другой даже не пошевелились.

Вместо этого они, как будто сговорившись, направились к выходу из пещеры. Оказавшись поодаль от других, они прислонились к скале, едва не касаясь друг друга плечами, и принялись задумчиво изучать русло высохшей реки, где песок в первых лучах утреннего солнца блестел, как белый искрящейся снег.

— Послушался бы меня, так жил бы сейчас как человек в Хараре и горя бы не знал, — пробормотал Шон.

— И лишился бы шанса подбить «хайнд»? — осторожно улыбнулся Джоб. Его разбитая губа едва затянулась и сейчас была покрыта тонкой хрупкой корочкой. Теперь же из-под нее снова выступили капельки крови, похожие на крошечные рубины. Он промокнул ее кончиком платка и продолжал: — Мы всегда охотились на самых опасных зверей на пару, Шон, причем в самых что ни на есть гиблых местах. На буйволов в буше, на слона в Касагасага. А это будет просто еще один наш трофей, только самый большой и ценный.

Шон повернулся и посмотрел ему в лицо. За все то время, что они дружили, они научились без слов понимать друг друга. За время долгого ночного перехода ярость и ненависть Шона к генералу немного притупились и дали выход чувству, которое только что озвучил Джоб, — охотничьему азарту. Ведь они оба были охотниками, и именно преследование всегда было страстью, бурлящей в их крови, чего они никогда и не пытались скрывать. Они понимали друг друга, признавая и принимая эту существующую между ними связь, которая за двадцать лет их дружбы стала только прочнее. И только сейчас Шон осознал, что они крайне редко говорили о своих чувствах друг к другу. «Возможно, сейчас как раз самое время для этого», — подумал он и вслух сказал:

— Мы с тобой, наверное, даже больше, чем братья.

— Да, — просто ответил Джоб, — между нами нечто большее, чем братская любовь.

Они замолчали, нисколько не смущенные тем, что было сказано, а, наоборот, удовлетворенные и подбодренные этими произнесенными вслух словами.

— Как брат, — нарушил молчание Шон, — могу я попросить тебя об одном одолжении?

Джоб кивнул, и Шон негромко продолжал:

— Нас ждет тяжелый и жестокий бой. Я бы не хотел, чтобы Клодия попала в руки ФРЕЛИМО в случае, если я буду уже не в состоянии помешать этому. В этом-то и заключается моя просьба.

Джоб нахмурился.

— Мне об этом даже думать не хочется.

— Если меня не будет, ты сделаешь это для меня?

— Обещаю, — кивнул Джоб.

— Если тебе придется сделать это, не предупреждай ее, не разговаривай с ней, сделай это неожиданно.

— Она ничего не узнает, — пообещал Джоб. — Это произойдет быстро.

— Спасибо, — сказал Шон, схватив его за плечо. — А теперь мы должны отдохнуть.

Клодия все еще спала, ее дыхание было таким нежным и тихим, что на мгновение Шон даже заволновался. Он склонился к ее лицу и наконец почувствовал на своей щеке теплоту ее дыхания. Он поцеловал ее, а она что-то пробормотала во сне и потянулась, пытаясь найти его на ощупь. А когда наконец заключила его в объятия, удовлетворенно вздохнула.

Шону показалось, что он только лег и закрыл глаза буквально на мгновение, но тут почувствовал легкое прикосновение к щеке. Он поднял глаза и увидел Джоба, сидящего перед ним на корточках.

— Уже пора, — едва слышно шепнул Джоб, и Шон нежно высвободился из объятий Клодии.

— Спи спокойно, любовь моя, — прошептал он, оставив ее спать дальше.

Все уже поднялись и ждали его у входа в пещеру: Матату, Альфонсо и первые номера расчетов с легким вооружением, чтобы свободно и быстро передвигаться украдкой.

— Четыре часа, — сказал Джоб Шону, и тот заметил, что цвет песка в сухом русле стал мягче, а тени длиннее.

Больше сказать было нечего. Они проходили это уже сотни раз.

— Увидимся, — сказал Джоб, и Шон кивнул, закидывая рюкзак за плечи.

Во главе с Матату, танцующим впереди них подобно какому-то лесному духу, они выскользнули из пещеры, нырнули в заросли деревьев и тут же, развернувшись на юг, побежали друг за другом.

Дважды они слышали звук двигателей «хайндов», пролетавших где-то вдалеке, а один раз им даже пришлось искать укрытия, когда один из вертолетов пролетел прямо у них над головами.

Однако он летел слишком высоко — по подсчетам Шона, более чем в четырех тысячах футов над землей — и на максимальной скорости. Наблюдая за вертолетом в бинокль, Шон решил, что он только что завершил миссию и возвращается на базу для заправки и пополнения боезапаса. В подтверждение этому он разглядел, что гнезда ракет под фюзеляжем пусты, а их концы закопчены пламенем из выпущенных ракет.

Вертолет следовал точно туда, куда вел их Матату, и, мало того, пока Шон наблюдал за ним в бинокль, он успел заметить, как «хайнд» сбросил скорость и начал снижаться, очевидно, готовясь к посадке на базе.