– Особый случай.

Она сжала ему руку. Блэйн поднял бокал.

– Джентльмены, хочется отметить замечательную победу юниоров Вельтевредена.

– У нас была большая фора, – возразил Шаса. Но все выпили, а сэр Гарри подвинулся, освобождая место рядом с собой.

– Садись, мой мальчик, и расскажи, каково чувствовать себя чемпионом.

– Прости, дедушка, но я должен быть с ребятами. Мы готовим сюрприз. Увидите чуть позже.

– Сюрприз? – Сантэн встала. Ей уже довелось пережить несколько таких сюрпризов, среди наиболее памятных – любительский фейерверк, нечаянно переросший в великолепный пожар старого амбара и пяти гектаров плантации. – Какой сюрприз, cheri?

– Если я скажу, это не будет сюрпризом, мама. Но мы хотим перед выдачей призов расчистить поле – я подумал, что надо дать тебе знать. – Он допил шампанское. – Мне пора бежать, мама. Пока.

Она протянула руку, чтобы удержать сына, но тот уже был на пути к трибуне, где его с нетерпением ждали остальные члены победоносной команды «Вызов Вельтевредена». Они все забились в старый «форд» Шасы и с ревом понеслись по подъездной дороге к шато. Сантэн со страхом смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду, а когда оглянулась, Блэйн и генерал Сматс, оставив кружок, уходили от дубов, сблизив головы и беседуя о чем-то с серьезным видом. Она незаметно следила за ними. Интересная и совершенно непохожая пара: подвижный, маленький седобородый политик и высокий, красивый воин и юрист. Разговор, по-видимому, поглотил их, и они ни на что не обращали внимания, медленно прогуливаясь взад и вперед. Со своего места Сантэн не слышала их слов.

– Когда вы возвращаетесь в Виндхук, Блэйн?

– Моя жена через две недели уплывает в Саутгемптон. Вернусь, как только отойдет почтовый пароход.

– А задержаться не можете? – спросил генерал Сматс. – Скажем, до Нового года? Я ожидаю развития событий.

– Нельзя ли намекнуть на то, о каких событиях речь? – спросил Блэйн.

– Я хочу, чтобы вы вернулись в парламент. – Сматс не сразу ответил на прямой вопрос. – Знаю, это потребует от вас жертв. Вы прекрасно справляетесь в Виндхуке и нарабатываете престиж, влияние и власть. Я прошу вас пожертвовать постом администратора и участвовать от Южно-Африканской партии в дополнительных выборах на участке Гарденс.

Блэйн ничего не ответил. Жертва, о которой просил оу баас, была действительно значительной.

Депутатское место от Гарденс – второстепенное. К тому же партия Герцога реально рискует проиграть, но даже победа даст ему всего лишь место на скамьях оппозиции. За утрату поста администратора платить придется дорого.

– Ведь мы в оппозиции, оу баас, – просто сказал он, и генерал Сматс ударил тростью по траве кикуйя, обдумывая ответ.

– Блэйн. Только между нами. Дайте слово, что не проговоритесь.

– Конечно.

– Если поверите мне сейчас, через шесть месяцев будете членом кабинета министров. – Блэйн посмотрел недоверчиво, и Сматс остановился перед ним. – Вижу, что придется сказать больше. – Он перевел дух. – Коалиция, Блэйн. Сейчас мы с Герцогом договариваемся о создании коалиционного правительства. Договоренность неизбежна, и мы объявим о ней в марте, спустя три месяца. Я возьму министерство юстиции и смогу предложить еще четверых своих министров. Вы в моем списке.

– Понятно.

Блэйн пытался обдумать услышанное. Новость грандиозная. Сматс предлагает ему то, о чем он всегда мечтал, – место в правительстве.

– Не понимаю, оу баас. Зачем Герцогу сейчас договариваться с нами?

– Он знает, что утратил доверие избирателей, а его собственная партия становится неуправляемой. Его кабинет стал высокомерным, если не откровенно беззаконным. Его власть – дискреционная.

– Да, да, оу баас. Но ведь это наша возможность! Посмотрите на последний месяц, на дополнительные выборы в Гермистоне, на итоги провинциальных выборов в Трансваале. И там и там мы решительно выиграли. Если сейчас удастся организовать общие выборы, победим несомненно. Нам незачем создавать коалицию с националистами. ЮжноАфриканская партия способна выиграть одна.

Старый генерал несколько мгновений молчал, понурив голову, так что седая борода легла на грудь, и лицо его было серьезным.

– Возможно, вы правы, Блэйн. Мы могли бы сейчас выиграть, но в этом не было бы нашей заслуги. Голосовать будут против Герцога, а не за нас. Победа партии станет пустой и бесплодной. Мы не сможем оправдать общие выборы потребностями нации. Это политическая спекуляция, и я не хочу в ней участвовать.

Блэйн ничего не смог ответить. Неожиданное доверие такого человека заставило его почувствовать собственную незначительность. Поистине велик человек, который без колебаний отказывается от возможности получить выгоду за счет страданий своей страны.

– Сейчас тяжелые времена, Блэйн. – Сматс говорил очень тихо. – Повсюду вокруг нас собираются грозовые тучи. Нам нужно объединить народ. Нужен сильный коалиционный кабинет, а не парламент, раздираемый борьбой партий. Наша экономика шатается на краю пропасти, золотодобывающая промышленность в опасности. При нынешней цене на золото многие старые шахты уже закрылись. За ними последуют другие, и когда это произойдет, придет конец той Южной Африке, какую мы знаем и любим. Вдобавок рухнули цены на другие основные предметы нашего экспорта: овечью шерсть и алмазы.

Блэйн с серьезным видом кивнул. Все это давно вызывало тревогу в обществе.

– Мне нет необходимости привлекать внимание к данным Комиссии по ценам и заработной плате, – продолжал Сматс. – Пятая часть белого населения ввиду засухи и примитивных методов хозяйствования дошло до состоянии крайней бедности, двадцать процентов сельскохозяйственных земель погибли из-за эрозии и неправильной обработки – погибли, вероятно, навсегда.

– Белые бедняки, – произнес Блэйн, – огромная масса бродяг и нищих, голодающих, безработных и необученных, без профессии, без надежды.

– Далее: наши черные, расколотые на двадцать племен, бегут из сельских районов в поисках лучшей жизни, die lekkerlewe, и увеличивают ряды безработных; вместо лучшей жизни они находят преступления, незаконный алкоголь и проституцию, распространяют недовольство, презрение к нашим законам и впервые подвергаются искушению политической властью.

– Эту проблему мы еще даже не начали исследовать или пытаться понять, – согласился Блэйн. – Помолимся, чтобы наши дети и внуки не проклинали нас за это пренебрежение.

– Поистине помолимся, – подхватил Сматс. – А между тем на мгновение бросим взгляд за наши границы: хаос поглотил весь мир. – Он ударял по земле тростью, подчеркивая каждую свою мысль. – В Америке рухнула система кредитов и торговля с Европой и остальным миром почти прекратилась. Армии бедных и обездоленных бесцельно бродят по континенту. – Он вонзил конец трости в дерн. – В Германии после развала экономики рушится Веймарская республика. Сто пятьдесят миллиардов веймарских марок за одну старую золотую марку – это уничтожило все сбережения в стране. И из пепла вырастает новая диктатура, основанная на крови и насилии. От нее исходит зловоние невероятного зла. – Он снова гневно ударил по земле. – В России обезумевшее чудовище уничтожает миллионы своих сограждан. Япония в когтях анархии. Военные подняли мятеж, уничтожили гражданское правительство, захватили Маньчжурию, сотнями тысяч убивая ее несчастных жителей, угрожая в ответ на протесты всего мира выйти из Лиги Наций. – Снова свистнула трость, опустившись на сочную траву кикуйю. – Массовое изъятие вкладов из «Банка Англии» привело к тому, что английское правительство вынуждено было отказаться от золотого стандарта. Из склепов истории снова вышло старинное проклятие антисемитизма и бродит по всему миру. – Сматс остановился и посмотрел прямо в лицо Блэйну. – Куда ни повернись, везде катастрофы и смертельная опасность. Я не стану пытаться извлечь из этого выгоду и тем самым разделить страдающий народ. Нет, Блэйн, коалиция и сотрудничество, а не конфликт.

– Как все могло так быстро прийти в упадок, оу баас? – тихо спросил Блэйн. – Кажется, только вчера мы процветали и были счастливы.