— Скажи ей, что мне она тоже не нравится, но выполнит работу, ради которой приехала. И не ей судить меня.
— Сантэн… — попытался он возразить.
— Скажи, — повторила Сантэн, и они с сестрой быстро заговорили по-немецки. Потом Лотар снова повернулся к ней.
— Она говорит, вы поняли друг друга.
— Хорошо. Она приехала за ребенком, и только. А что касается суда, пусть оставит его нашему Отцу Небесному. Скажи ей, что она может провести осмотр.
После того как сестра Амелиана ушла, Сантэн прочла письма. Одно, от Гарри Кортни, содержало множество новостей из жизни Тенис-крааля. В конце под своей подписью он поставил отпечаток большого пальца Шасы и приписал: «Мишель Кортни — собственноручно». Далее шла толстая стопка листков, исписанная крупным неграмотным почерком Анны, который трудно было прочесть. Эти письма доставили Сантэн большое удовольствие.
Затем она вскрыла печать на письме мистера Абрахамса, последнем в пачке.
Дорогая миссис Кортни, Ваше письмо, а также сведения, полученные от доктора Твентимэн-Джонса, привели меня в невероятное изумление. Не могу найти слов, чтобы выразить восхищение Вашими достижениями и удовольствие, которое я испытываю ввиду вашей удачи. Однако не стану утомлять Вас поздравлениями и перейду непосредственно к делу.
Мы с доктором Твентимэн-Джонсом провели длительные переговоры с директорами и управляющими банка «Стандарт», которые изучили и оценили образцы и отчет. Банк согласен предоставить Вам заем на сумму сто тысяч фунтов из расчета пяти процентов годовых. Вы можете немедленно начать пользоваться этой суммой, причем мы решили, что это только стартовый капитал и в будущем Вам будут предоставлены дополнительные средства. Заем обеспечивается заявками на шахту Х’ани.
Доктор Твентимэн-Джонс встретился также с мистером Лотаром Делареем и подробно объяснил ему, что требуется на начальных стадиях развития Вашей собственности.
Мистер Деларей подписал контракт на проведение этих работ с выплатой пяти тысяч фунтов за оказанные услуги. Согласно Вашему поручению я подписал этот контракт и выплатил мистеру Деларею начальные 11 тысяч фунтов, в чем получил его расписку.
Сантэн просмотрела остальную часть письма, улыбаясь комментариям мистера Абрахамса: «Я послал Вам все, что Вы заказали. Однако меня страшно заинтриговали потребовавшиеся Вам две дюжины москитных сеток. Может быть, когда-нибудь Вы объясните мне, что Вы намерены были с ними делать, чем удовлетворите мое чрезвычайное любопытство».
* * *
Сантэн отложила письма, чтобы потом перечитать их, и послала за Лотаром.
Он сразу пришел.
— Сестра Амелиана заверила меня, что все в порядке, беременность развивается нормально, без осложнений и срок очень близок.
Сантэн кивнула и показала на стоящий перед столом складной стул.
— Я еще не поздравил тебя с твоим открытием, — сказал он садясь. — Доктор Твентимэн-Джонс оценивает стоимость твоей шахты в три миллиона фунтов. Уму непостижимо, Сантэн.
Она слегка наклонила голову и сказала ровным спокойным голосом:
— Поскольку вы теперь работаете на меня и в связи с нашими теперешними отношениями, правильное обращение в будущем — миссис Кортни. Употребление имени означало бы фамильярность, которой между нами больше не существует.
Улыбка исчезла с его лица. Он ничего не сказал.
— Хотите, чтобы я приступил немедленно, не дожидаясь родов?
— Немедленно, сэр, — резко сказала она. — Я лично присмотрю за очисткой туннеля, ведущего в долину; это станет первым шагом. Начнем завтра вечером.
* * *
К сумеркам все было готово. Тропу, ведущую наверх, ко входу в пещеру с пчелами, расчистили и расширили, и рабочие Лотара принесли связки древесины мопани и сложили поблизости. Пчелы в огромном улье как будто почувствовали угрозу, потому что, когда солнце садилось, его лучи светили сквозь облака мечущихся золотых насекомых и теплый воздух между утесами дрожал от гудения крыльев, — пчелы вились над головами потных рабочих. Если бы не москитные сетки, всех закусали бы.
Однако с наступлением темноты пчелы исчезли в глубине пещеры. Сантэн позволила подождать еще час, чтобы улей успокоился и уснул, потом негромко сказала Лотару:
— Можете зажигать дымокуры.
Четверо самых надежных людей Лотара занялись дымокурами. Это были сосуды из бычьих шкур вместимостью в пять фунтов и с отверстиями по бокам. Внутри лежали уголья и травы, которые показала и приказала собрать Сантэн.
Тайна этих трав была наследством О’ва, и когда рабочие разожгли угли и острый запах горящих трав заколол ей ноздри, Сантэн вспомнила старого бушмена. А еще — кадильницы с благовониями во время пасхального шествия в Страстную пятницу в аррасском соборе.
Когда содержимое всех четырех дымокуров ровно разгорелось, Лотар отдал своим людям негромкий приказ, и те двинулись ко входу в пещеру. В свете фонарей они походили на привидения. Нижнюю часть их тел защищали высокие сапоги и кожаные штаны, а голова и торс были плотно закутаны в москитную сетку. Один за другим, наклоняясь, они входили в пещеру. Из дымокуров валил густой синий дым.
Сантэн выждала еще час, и они с Лотаром тоже вошли в пещеру.
Едкий дым заполнил весь ее объем, так что видеть можно было всего на несколько футов вперед. Колеблющиеся голубые облака вызвали у Сантэн головокружение и тошноту. Однако дым прекратил неумолчный гул пчел. Огромное количество одурманенных насекомых гроздьями свисало с потолка и сот. Слышался только легкий сонный шорох.
Сантэн торопливо вышла из пещеры, приподняла край маски и стала глотать холодный ночной воздух, борясь с дурнотой; когда она снова могла говорить, то сказала Лотару:
— Пусть начинают складывать дрова, но предупредите их, чтобы ни в коем случае не задевали соты. Они свисают низко.
Она больше не стала входить в темную пещеру и сидела в стороне, пока люди Лотара заносили охапки мопани.
Уже заполночь он пришел к ней доложить:
— Все готово.
— Возьмите своих людей и отведите на дно долины. Оставайтесь там два часа, потом возвращайтесь.
— Не понимаю…
— Я хочу немного побыть здесь одна.
Она сидела в одиночестве и слушала, как их голоса смолкают в глубине долины. Когда все стихло, она подняла голову и увидела над долиной звезду О’ва.
— Дух великой звезды Льва, — прошептала она, — простишь ли ты мне это?
Сантэн тяжело встала и направилась к стене утеса.
Стоя у ее подножия, она подняла фонарь высоко над головой и посмотрела на галерею рисунков бушменов, сверкающую в желтом свете. Тени дрожали, и гигантские изображения Богомола и Канны словно ожили.
— Духи Канны и Богомола, простите меня. Все вы, стражи Места Всей Жизни, простите мне эту бойню. Я делаю это не ради себя, а для того, чтобы дать хорошую воду ребенку, рожденному в вашем тайном месте.
Она прошла к входу в пещеру. Ребенок, сожаления и чувство вины делали ее шаг тяжелым.
— Духи Х’ани и О’ва, смотрите ли вы на меня? Перестанете ли защищать меня после этого? Будете ли любить нас, Шасу и Нэм Дитя, после такого ужасного предательства?
Опустившись на колени, она молилась всем духам племени сан и заметила, что прошло уже два часа, только когда услышала голоса людей, возвращающихся из долины.
Стоя у входа в пещеру, Лотар Деларей держал в обеих руках канистры с бензином.
— Действуйте, — велела Сантэн, и он вошел в пещеру.
Она услышала, как нож пронзает мягкие стенки канистры, потом журчание жидкости.
Из узкой темной расщелины в скале потянуло бензином. В тот же миг слух уловил шорох — бензиновый запах пробудил миллионы пчел от сна, навеянного травяным дурманом.
Спиной вперед из пещеры показался Лотар. Он разливал на скальный пол последние капли бензина, оставляя влажную дорожку, потом бросил пустую канистру и пробежал мимо нее.
— Быстрей! — отдуваясь, сказал он. — Прежде чем вылетят пчелы!
