— Давно хотел прокатиться верхом, но возможность представилась только сейчас. Дел столько, что из-за стола не вылезешь, — пожаловался генерал и взглянул на племянника. — А вот ты, мой мальчик, похоже, в отличной форме.

— С принцессой жирок не нагуляешь. Она не рассказывала вам, что убила больше сотни бородавочников, не говоря уже о здоровенном черногривом льве и великолепном леопарде?

— За время путешествия до побережья мы едва ли обменялись с этой благородной леди и дюжиной слов. Надеюсь, ты введешь меня в курс дела. Поэтому сюда и приехал. Место тихое, можно поговорить спокойно, не опасаясь, что кто-то подслушивает. — Он прошелся взглядом по окружавшим их зеленым лесам и невысоким холмам. — Любопытных здесь нет, так что давай, племянник, рассказывай доброму дядюшке все, что узнал.

— В таком случае, сэр, советую покрепче держаться в седле.

— Начинай сначала и ничего не пропускай.

Восьмимильная дорога до клуба «Мутайга» заняла у них почти полтора часа, но и этого времени Леону едва хватило для полного отчета. Пенрод слушал молча, не перебивая, и лишь иногда задавал уточняющий вопрос. Несколько раз он играл желваками да качал неодобрительно головой. Они свернули к клубу, когда Леон смог наконец сказать:

— Вот, кажется, и все, дядя.

— Что ж, вполне достаточно. Даже более чем достаточно. — Генерал нахмурился. — Услышал бы такое от кого-то другого, наверное, засомневался бы. Кое-что из рассказанного тобой вообще за гранью понимания. Знаешь, ты превзошел мои ожидания.

— Хотите, чтобы я представил письменный отчет, сэр?

— Нет. И в дальнейшем этого не делай. Представь, что было бы, если бы она нашла записи, когда обыскивала твою палатку. А у меня память хорошая, запомню. Кое-что, наверно, и до конца жизни не забуду. — Пенрод замолчал, и только когда они остановились у клуба, негромко сказал: — Замечательная леди, эта твоя принцесса.

— Не моя, сэр, уверяю вас. Будь моя воля, отдал бы ее гиенам.

— Ладно, идем. Ленч уже готов. В меню у нас сегодня мозговые косточки и тушеное мясо с овощами. Надеюсь, ты не испортил мне аппетит своими ужасными рассказами.

— Ваш аппетит, сэр, ничем не испортишь.

— Осторожнее, мой мальчик. Тебе следует выказывать большее почтение моим сединам и звездам на плечах.

— Простите, генерал. Не хотел обидеть. Я лишь имел в виду, что вы истинный гурман, человек безупречного вкуса.

Миновав зал и поздоровавшись едва ли не со всеми присутствующими, они добрались наконец до террасы, где и устроились за столиком под бугенвиллией. Малонзи откупорил бутылку и разлил вино, потом подал закуски и бесшумно ретировался.

— Теперь позволь просветить тебя насчет того, что творилось в большом мире, пока ты резвился со знатной дамочкой и изничтожал бородавочников в африканской глуши. — Генерал подцепил жирный кусок, положил на тост и, отправив в рот, коротко охарактеризовал последние события в Европе: — Самая удивительная новость, конечно, та, что в результате последних выборов социал-демократическая партия стала самой крупной в германском рейхстаге. По сравнению с предыдущими выборами, 1907 года, она получила вдвое больше голосов. В стране назревают большие неприятности. Правящей германской элите придется предпринять что-то, чтобы укрепить свой авторитет. А что может быть лучше небольшой победоносной войны? — Пенрод с аппетитом прожевал еще кусочек тоста. — Сербия определенно намерена вторгнуться в Австрию. Еще одна небольшая война? И не будем забывать про Турцию. Турки отогнали болгар от ворот Константинополя, но это стоило им двадцати тысяч жизней. — Он проглотил последний кусочек тоста, запил его добрым глотком «Марго» и, не дождавшись Малонзи с тушеной говядиной, продолжил: — Вернемся к нашим делам. У меня для тебя целая стопка писем. Есть и от потенциальных клиентов, тех, кто хотел бы воспользоваться твоими услугами в качестве охотника. Я сам забирал письма на почте и прочитывал, чтобы ты не отвлекался.

— Я уже говорил это раньше и скажу еще раз: дядя, вы чудо!

Пенрод поблагодарил за комплимент элегантным жестом вилкой.

— Авторы большинства писем ничего собой не представляют, однако есть и такие, на кого я возлагаю большие надежды. Все они из нашей любимой страны, Германии. Одно — от правительственного министра-консерватора, другое — от графа Бауэра, советника канцлера империи, Теобальда фон Бетман-Хольвега, и третье от крупного промышленника, работающего по заказам военных. Конечно, нам хотелось бы обработать всех троих, но наиболее перспективным представляется промышленник. Это граф Отто Курт Томас фон Мирбах. Возглавляет одноименную машиностроительную компанию.

— Я о нем слышал, — кивнул Леон. — У него разработан роторный двигатель для аэропланов. Основной конкурент Мирбаха — граф Цеппелин, разрабатывающий дирижабли. Черт возьми, хотел бы я с ним познакомиться. Летать в небе — восхитительная, заманчивая идея, но я пока еще ни одной из этих летательных машин не видел. А уж о том, чтобы покататься на ней, и говорить нечего.

Пенрод улыбнулся — какой он еще мальчишка, его племянник.

— Если все пойдет, как мы планируем, такой шанс может представиться. С благословения Перси я ответил Мирбаху от твоего имени. Перечислил все то, что ты можешь предложить, включая приемлемые даты и стандартные расценки. Эй, ты еще не попробовал говядину. Чертовски хороша. И кстати, совсем забыл, есть письмо от твоего приятеля Кермита Рузвельта.

— Которое вы тоже вскрыли, чтобы я не отвлекался?

— Господи, конечно, нет! — ужаснулся Пенрод. — И в мыслях такого не было. Это твоя личная корреспонденция.

— В противоположность всей прочей, которая проходит как общественная, так, дядя? — спросил Леон, и генерал добродушно улыбнулся.

— Служебные обязанности, мой мальчик, — произнес он и сменил тему. — Если я правильно понимаю, теперь, когда принцесса убралась, ты собираешься помочь Перси с сафари Истмонта?

— Верно. Отправляюсь завтра утром. Перси охотится сейчас на западном берегу озера Маньяра, на германской территории. В Тандала-Кэмп он оставил для меня записку. Пишет, что лорда Истмонта интересуют крупные буйволы, а озеро Маньяра самое лучшее для них место.

— Перси познакомил меня с Истмонтом, когда проезжал с ним через Найроби. Мы даже успели пообедать вместе: Перси, я и оба лорда, Истмонт и Деламер.

— Позвольте спросить, сэр, какого вы мнения об Истмонте?

— Вообще-то я и сам собирался сказать — вам с Перси нужно знать. Мне он с самого начала показался парнем со странностями. Что-то в нем меня беспокоило. И только потом, когда они с Перси отправились на озеро Маньяра, вдруг вспомнил один неприятный инцидент, имевший место во время южноафриканской кампании девяносто девятого года. Разведывательный взвод под командованием молодого капитана Мидлсексского полка йоменской кавалерии Берти Кокрейна проводил разведку в местечке под названием Слэнг-Нек и наткнулся на превосходящий их численно отряд буров. После первых же выстрелов капитан бежал. Бросил взвод на сержанта и побежал домой, к мамочке. Кончилось все плохо. Взводу удалось оторваться от противника, но при этом пятнадцать из двадцати бойцов остались на поле боя. Кокрейна отдали под трибунал, обвинили в трусости, признали виновным и уволили со службы. Если бы не высокопоставленные покровители, его бы скорее всего расстреляли. Вспомнив этот случай, я на всякий случай послал телеграмму одному знакомому в военном министерстве с просьбой уточнить кое-какие детали. Мои подозрения подтвердились: Кокрейн и Истмонт оказались одним и тем же лицом. И это еще не все. После своего бесславного увольнения Берти Кокрейн женился на очень богатой наследнице американского нефтяного магната. А еще через два года молодая миссис Кокрейн утонула, катаясь на лодке по озеру Ульсуотер в Камберленде. Кокрейна судили за убийство жены, однако оправдали за недостаточностью улик. Он унаследовал ее состояние, а два года спустя, после смерти дяди, стал графом Истмонтом, владельцем поместья площадью в десять тысяч акров возле Эпплби в Уэстморленде. Вот так старина Берти Кокрейн превратился в Бертрама, графа Истмонтского.