Уильям кивнул.

— Мне понятно твое желание, отец.

— Тогда клянись, что выполнишь его, — настойчиво сказал Хэл, голос его зазвучал громче. — Осталось мало времени.

— Клянусь! — сказал Уильям искренне и ровно.

— Спасибо, Господи, — прошептал Хэл. Он немного полежал, словно собираясь для последнего усилия. Но руки сыновей держал удивительно цепко. Потом снова заговорил:

— Вы братья. Братья не должны враждовать. Забудьте старые споры, которые развели вас. Хочу, чтобы ради меня вы стали братьями в полном смысле этого слова.

Уильям и Том молчали, не глядя ни на Хэла, ни друг на друга.

— Таково мое последнее желание. Выполните его, — просил Хэл.

Том заговорил первым.

— Я готов забыть старое и в будущем относиться к Уильяму с уважением и любовью, каких он заслуживает.

— Не прошу о большем, — выдохнул Хэл. — Теперь твоя очередь, Уильям. Клянись.

— Если Том сдержит обещание, я отвечу тем же, уважением и любовью, — сказал Уильям, не глядя на Тома.

— Спасибо. Спасибо вам обоим, — прошептал Хэл. — Теперь побудьте со мной то недолгое время, что нам осталось провести вместе.

Ночь тянулась бесконечно.

Не один раз Тому казалось, что Хэл умер, но, наклоняясь к губам отца, он слышал его негромкое дыхание.

Потом он, должно быть, задремал, потому что следующим, что он услышал, был бой часов на церковной колокольне. Том виновато вздрогнул, посмотрел на Уильяма и увидел, что тот лежит поперек кровати и негромко храпит. Лампа догорела, но за оконными занавесями был виден слабый отблеск рассвета.

Том коснулся лица Хэла и с ужасным ощущением вины почувствовал холод кожи. Он приложил пальцы к горлу, отыскивая биение сонной артерии. Его не было. Никаких проблесков жизни.

«Как же я мог уснуть! В последний миг я его все-таки подвел».

Том наклонился и поцеловал отца в губы. Слезы потекли по его щекам и закапали на лицо Хэла. Том осушил их углом простыни и снова поцеловал отца.

Он ждал еще добрых полчаса, пока в комнате не стало светлее. Потом осмотрел свое лицо в зеркале на дальней стене, желая убедиться, что и в горе полностью владеет собой.

Он не хотел, чтобы Черный Билли видел его в слезах. Наконец он тронул старшего брата за плечо.

— Проснись, Билли. Отец умер.

Уильям поднял голову и сонно посмотрел на него. В тусклом свете его глаза были красными, взгляд плавал.

Потом Уильям взглянул на бледное лицо Хэла.

— Наконец все позади. — Он неловко встал и потянулся. — Клянусь Иисусом, старый разбойник не торопился. Я думал, он никогда не даст мне воли.

— Отец умер.

Тому показалось, что он не понял. Даже Черный Билли не может быть таким черствым.

— Надо позвать Рейнольдса, убедиться наверняка и побыстрей запечатать батюшку в этот новомодный гроб, чтобы не передумал.

Уильям улыбнулся собственной мрачной шутке и громко позвал врача. Тот, еще не вполне проснувшись, спотыкаясь, выбежал из гостиной. Он быстро осмотрел Хэла, наклонился к его губам, старась расслышать звуки дыхания, провел рукой под ночной сорочкой, прислушиваясь к биению сердца. Наконец он покачал головой и посмотрел на Уильяма.

— Ваш отец действительно скончался, милорд.

Том был поражен тем, как быстро и просто это произошло. Билли теперь барон Дартмутский.

— Хотите, чтобы я занялся омовением покойника и прочими приготовлениями к погребению, милорд? — спросил Рейнольдс.

— Конечно, — ответил Уильям. — Я буду занят. Много хлопот. Придется как можно быстрей ехать в Лондон. — Он говорил скорее сам с собой, чем с Томом и Рейнольдсом. — Надо отсидеть заседание в палате лордов, потом встретиться с мастером Сэмюэлем в банке…

Он замолчал и посмотрел на Тома.

— Займись похоронами. Пора тебе отрабатывать свое содержание.

— Для меня это честь.

Том хотел пристыдить Уильяма, но тот невозмутимо продолжал:

— Тихое погребение, только члены семьи. И как можно скорей. Епископ окажет нам эту честь, если удастся достаточно долго держать его трезвым. Через неделю, — неожиданно решил он. — Подробности предоставляю тебе.

Он потянулся.

— Клянусь Господом, как я проголодался! Если понадоблюсь, я в столовой.

Приглашать на погребение братьев-рыцарей не было времени. Присутствовали только жившие поблизости граф Эксетерский с братом.

Однако плававшие с Хэлом офицеры и матросы собрались со всех уголков графства и из портов побережья.

Некоторые пешком прошли пятьдесят миль, чтобы быть здесь. Нед Тайлер, Уил Уилсон и Люк Джервис нашли себе места перед самой церковью, а простые матросы и работники заполнили церковный двор.

— Я не собираюсь тратить свои с трудом завоеванные гинеи на всех бездельников и пьяниц, — решил Уильям и заплатил только за тех, кого пригласил сам. За мясо и выпивку тех, кто по своей воле пришел проститься с его отцом, Том расплатился из собственных призовых денег.

Два дня спустя после того, как тело Хэла уложили в новый каменный саркофаг в склепе семейной церкви, Уильям в карете уехал в Лондон и отсутствовал три недели. Перед отъездом он отправил Элис с ребенком к ее отцу. Том был уверен: это было сделано, чтобы помешать ему поговорить с Элис. На него пустой дом действовал столь угнетающе, что он снял комнаты в «Ройял Оук» и проводил дни с Недом Тайлером, Уилом Уилсоном и мастером Уэлшем, обдумывая окончательные подробности поисков Дориана.

Руководствуясь подготовленным списком экипажа и описью груза, он составил бюджет, чтобы представить его Уильяму, когда тот вернется в Хай-Уэлд. Время играло против Тома: снова приближалась осень.

У него оставалось меньше трех месяцев на то, чтобы оборудовать корабли, набрать экипажи, пересечь Бискайский залив и добраться до более теплых южных вод, прежде чем зимние бури сделают плавание невозможным.

— Если нас застанет зима, придется ждать еще год, — злился Том. Он заказал у лавочников продукты и обещал заплатить по возвращении Уильяма. Новому лорду Кортни доверяли не хуже, чем банку. Том снял в порту большой склад для припасов и отправил Неда и Аболи собирать нужных людей.

После триумфа их последней экспедиции набрать лучший экипаж — матросов, служивших на «Серафиме» — не составляло труда. Большинство их уже потратили призовые деньги и готовы были отправиться с Томом.

Нед Тайлер и Уил нашли второй нужный корабль и сторговались за выгодную цену. Однако владельцы отказались предоставить корабль, пока не получат всю сумму. Тому приходилось сдерживать нетерпение.

В конце сентября Уильям вернулся из Лондона в Хай-Уэлд. Приехал он торжествуя: он занял свое место в палате лордов и был представлен ко двору. Все время в городе он был гостем лорда Чайлдса в «Бомбей-хаусе». Чайлдс ввел его в лондонский свет, представил всем влиятельным людям и помог занять место в совете директоров Компании.

Используя унаследованные призовые деньги, Уильям увеличил свою долю акций Компании до семи процентов и стал одним из пяти главных акционеров после государства.

В городе говорили, что с ним вернулась от отца Элис и что она опять ждет ребенка.

Услыхав о возвращении Уильяма, взбудораженный Том отправился в Хай-Уэлд, торопясь обсудить с братом задуманную экспедицию. С собой в седельной сумке он вез две металлические коробки. В них были документы, собранные за три недели ожидания: договоры о покупке двух кораблей, счета от лавочников, перечни закупленных товаров и снаряжения.

Он приехал в большой дом в разгар утра и обнаружил, что Уильям уже закрылся в библиотеке и разговаривает с управляющим имением. Том поразился, увидев, какая толпа посетителей ждет встречи с лордом Кортни.

В прихожей яблоку негде было упасть: Том насчитал шестнадцать человек. Большинство их он знал. Здесь были семейный юрист, шериф графства Джон Энсти, надзиратели и инженеры из шахт, а также мэр города и старейшие олдермены. Некоторых Том не узнал, но вежливо с ними поздоровался и болтал с Энсти, дожидаясь встречи с братом.